Белый волк - Григорий Диков

Однажды я выехал в одну горную долину неподалеку от владений барона фон Дамбаха, разведать места для будущей охоты. Неожиданно началась гроза, и мне пришлось искать укрытие. Я блуждал по лесу около трех часов, пока наконец не вышел к замку Барона — я буду впредь называть его так, чтобы не упоминать больше его имени. Я попросился у его слуг переночевать на конюшне, но тут ко мне вышел начальник стражи и сказал, что Барон просит меня почтить его своим присутствием. Я удивился такому теплому приему, но все же пошел за начальником стражи.

Барон встретил меня как дорогого гостя, усадил перед камином и приказал принести лучшей еды и вина. От наших людей я слышал о Бароне только плохое, поэтому весьма удивился его манерам и обходительности. Впрочем, вскоре я понял причину его гостеприимства.

Когда слуги поставили кушанья, питье и ушли, Барон стал меня расспрашивать, доволен ли я службой у молодого графа. Я сказал, что вполне доволен. Тогда Барон спросил меня, не слышал ли я, что граф тайно готовит свадьбу своей сестры с одним очень богатым человеком с той стороны Рейна. От этих слов сердце мое забилось, щеки запылали, а на глаза навернулись слезы. Стараясь не выдать волнения, я ответил, что эта новость мне неизвестна. Барон, однако, заметил дрожание моего голоса и продолжил расспросы. Не кажется ли мне, спросил он, что молодая графиня будет несчастна за этим богатым человеком, потому что сердце ее уже принадлежит другому, очень достойному юноше, но бедному и незнатному? Тут голова моя закружилась, я уронил ее на руки и разрыдался. До этого часа я не говорил о своей любви никому, но крепкое вино развязало мне язык — я рассказал Барону все. Барон сочувственно слушал, качая своей лысой головой и поглаживая пальцами в перстнях свое необъятное пузо. Наконец он наклонился ко мне почти вплотную и прошептал на ухо, что, наверное, сможет помочь, если я в свою очередь окажу ему одну маленькую услугу. Я схватил его руку, поцеловал и поклялся сделать все, что в моих силах, если Грета станет моей!

Барон встал и жестом пригласил меня следовать за ним. Мы вошли в потайную дверь, которая располагалась прямо за камином, и стали подниматься по винтовой лестнице. Вскоре мы очутились в небольшой комнате на самом верху башни, с единственным окном, сквозь которое светила полная луна. В ее слабом свете я заметил, что стены комнаты были испещрены колдовскими знаками и рисунками.

Барон подвел меня к столу, на котором лежали книги и стояли сосуды с порошками, жидкостями, травами и частями нечистых животных. Он взял щепоть травы и сказал: «Это волшебная трава стагитария. Разомни ее в пальцах, вдохни ее запах и задержи дыхание. Пока ты слышишь ее запах, любая стрела, любое копье, любая пуля, выпущенная тобой, попадет в цель». «Куда же мне надо попасть?» — спросил я, хотя ответ на этот вопрос мне уже был ясен.

«Ты должен выстрелить в молодого графа Людвига. Все выйдет как бы случайно, никто и не догадается, что пуля была твоя. После того как он погибнет, я предъявлю права на наследство, и уж поверь мне, через полгода все земли покойного графа станут моими. Я стану новым опекуном Греты, а тебя произведу в рыцари. После чего я отдам ее тебе в жены, с богатым приданым. Ну, что скажешь?»

Ах, если бы я мог снова оказаться там, в той башне! Я бы задушил мерзкого чернокнижника своими собственными руками, и Господь простил бы мне этот грех! Но в ту ночь мне подсказывал не Господь, а сам Диавол. Я с радостью согласился и кровью подписал договор, который уже был составлен на листе пергамента, как будто Барон давно дожидался моего прихода.

После этого Барон вручил мне ружье — то самое, которое вы сейчас видите. Другого такого ружья не было и не будет на белом свете. Его изготовил слепой Разиэль из Антверпена, лучший ружейный мастер в христианском мире, и это было его последнее ружье: закончив отделку, он зарядил его серебряной пулей, приставил к груди и застрелился. Впрочем, об истории этого ружья я узнал много позже, во время моих странствий. В ту же ночь я думал лишь о том, как быстрее выполнить обещание, данное Барону, и помешать Людвигу выдать сестру замуж. Я завернул ружье в мягкий нубук, спрятал щепотку волшебной травы в нагрудный карман и отправился домой.

К моей радости, через несколько дней после возвращения от Барона мне представился случай воплотить наш греховный замысел. В замке как раз гостили друзья молодого графа, господа из соседних областей. Они целыми днями пировали, устраивали игры, танцы, соревнования и маскарады. Наконец граф и его гости решили выехать на охоту. К полудню охотники выехали из ворот: все уже были порядочно пьяны и разодеты в разные наряды, у каждого были свои слуги, ружья, рожки, пики и собаки. Такая суматоха была мне чрезвычайно на руку.

После двух часов езды мы подъехали к опушке, где накануне видели медведя. Я, как старший ловчий, расставил стрелков и сам стал наготове. Зверь все не появлялся. Тогда я вспомнил о колдовской траве: достал ее из кармана, растер пальцами и вдохнул полной грудью.

Чувства мои обострились, все вокруг приобрело необычайную четкость и как бы замедлилось. Тут же раздался собачий лай — собаки почуяли зверя и погнали его на стрелков. Через несколько мгновений огромный бурый медведь появился на опушке: гости стали стрелять и ранили его, но не убили. Медведь повалился на землю и стал кататься, ревя от боли и отмахиваясь лапами от подбежавших собак, потом вдруг вскочил и бросился в гущу гостей, среди которых был и граф в своем зеленом охотничьем костюме и коричневой шляпе с белыми перьями. Гости и слуги стали беспорядочно стрелять со всех сторон, целясь в медведя. На меня никто не обращал внимания; я присел на одно колено и выстрелил графу в сердце. Надо сказать, и без волшебной травы стрелок я был отменный: граф рухнул на траву как подкошенный.

Я первый бросился к нему с криками о помощи, привлекая всеобщее внимание. Подбежав к тому месту, где упал граф, я встал перед ним на колени, и — о ужас! Передо мной, в зеленом охотничьем костюме и коричневой шляпе, лежала, истекая кровью, в предсмертной агонии Грета! Для вечернего маскарада она одолжила охотничий костюм брата, а я в суматохе не разглядел ее милых черт, скрытых под широкополой шляпой!

От горя я чуть не тронулся рассудком. Я стоял рядом со смертельно раненной Гретой, молча и недвижимо, бессмысленным взором оглядывая все вокруг. Суетились слуги, рыдал Людвиг, растерянно переглядывались вмиг протрезвевшие гости. Мой взгляд скользил по лицам людей, пока наконец не уперся в тушу мертвого медведя. Медведь лежал на траве; он был огромен, его маленькие, заплывшие жиром глазки смотрели прямо на меня, а окровавленный зубастый рот был растянут в жуткой ухмылке. Мне показалось, что медведь смеется надо мной. Его огромная голова все больше и больше напоминала мне чье-то лицо, и наконец я вспомнил лицо Барона в лунном свете. Я вспомнил, как он скалил свои желтые зубы, когда протягивал мне договор в волшебной комнате.

Безумная идея пришла мне в голову. Очнувшись от оцепенения, я схватил ружье и бросился в лес. Я бежал, не разбирая дороги: ветки хлестали меня по лицу, я проваливался по колено в грязь и совсем изорвал свой камзол. Не знаю, сколько времени я проблуждал в лесу — может, день, а может и три. Наконец поздним вечером я достиг долины Дамбах, в которой располагался замок Барона. Стража узнала меня и пропустила внутрь: я побежал вверх по парадной лестнице и нашел Барона в каминном зале. Он сидел перед огнем, закутавшись в медвежью шубу; в отблесках красного пламени он еще больше походил на огромного бурого зверя. Его маленькие, глубоко посаженные глазки недовольно смотрели на меня. Оказалось, что новость о смертельном ранении Греты уже достигла его. Он был страшно раздражен и начал упрекать меня в глупости. Не пытаясь оправдаться, я бросился перед ним на колени и стал умолять сделать что-нибудь, чтобы спасти Грету. Я умолял его употребить любое известное ему волшебство, я верил, что она еще жива и может быть спасена.

Но Барон не желал ничего слышать: он сказал, что я не выполнил условий договора и могу убираться прочь, что он более не нуждается в моих услугах. Тогда я вскочил на ноги, направил на Барона ружье и сказал, что застрелю его на месте, если он немедленно не приготовит снадобье, которым можно оживить Грету.

«Грета уже мертва, — сказал он, — и нет такого снадобья или заклинания, которое могло бы оживить ее. Что сделано, то сделано. Отдай мне ружье, и взамен я дам тебе столько золота, сколько ты сможешь унести в руках из этого замка!»

Но я не верил, что Грета мертва. Взбешенный, я ударил Барона прикладом ружья по лицу и сказал, что если не получу снадобья, он получит пулю в сердце. Барон не на шутку испугался. Дрожа всем телом, он стал умолять меня пощадить его. Он сказал, что для приготовления снадобья ему надо подняться в башню, в свою потайную комнату. Я ответил, что пойду за ним.3