Кровавое Крещение «огнем и мечом» - Виктор Поротников

Бера в душе сильно недолюбливала князя Владимира именно из-за его чрезмерной похотливости. Она не стала и дальше возражать своей госпоже, подавив раздраженный вздох.

Наконец Тора выбрала для дочери длинное льняное платье белого цвета с узорами в виде голубых васильков на рукавах, у ворота и по нижнему краю. Это платье подарила Алове Мечислава, жена Добрыни. Это было еще в Новгороде два года тому назад. Алова до сего случая не наряжалась в это платье, поскольку оно было ей немного великовато. Теперь же подаренный Мечиславой наряд оказался Алове как раз по росту. Алова за прошедшие два года заметно вытянулась вверх и стала чуть шире в бедрах.

— Вот и подарок Мечиславы пригодился, — промолвила Тора, с довольной улыбкой оглядывая дочь с головы до ног, заставляя ее покружиться на месте. — Это платье тебе к лицу, моя девочка. Ты в нем как белая лебедушка. И длинные косы тебя очень красят!

Тора на мгновение прижала Алову к себе, запечатлев поцелуй на ее нежной румяной щеке.

— Почто служанки собирают все мои вещи? Разве я уже не вернусь сюда? — Алова с беспокойством посмотрела на мать.

— Да, милая, сюда ты не вернешься. — Тора мягко обняла дочь за плечи. — Отныне ты будешь жить в княжеском тереме вместе с князем Владимиром, ведь он является твоим мужем.

— Почто ты отдаешь меня Владимиру лишь сейчас, ведь я стала его женой еще два года тому назад? — Алова недовольно передернула плечами. — Скажи прямо, что я тебе надоела. Ты любишь Буи сильнее, чем меня. — Алова вскинула на мать свои голубые глаза, полные обиды.

— Ты уже выросла, моя милая, — с грустью в голосе произнесла Тора, ласково погладив дочь по голове. — И как бы сильно я ни любила тебя, наше расставание неизбежно. Отныне о тебе будет заботиться твой муж.

Печальные глаза Аловы наполнились слезами, ей так не хотелось расставаться с матерью! Алова крепко-крепко обняла мать, с которой она была уже почти одного роста.

— Пора, голубицы! — безрадостным тоном напомнила о себе Бера. — Солнце уже высоко. Князь Владимир небось уже заждался нас.

Узнав, что мать и Бера будут с ней на этой утренней трапезе в княжеском тереме, Алова немного повеселела. За прошедший год Алова виделась с Владимиром всего раза три, эти встречи были так мимолетны, что не пробудили в Алове никаких приятных впечатлений. Теперь же Алове предстояло видеть Владимира ежедневно и даже делить с ним ложе. От этих мыслей Алову охватывал сильный трепет, словно ей предстояло трудное испытание, которое заведомо ей не по плечу.

Сотрапезниками князя Владимира в это осеннее дождливое утро стали его дядя Добрыня, воевода Блуд, Тора с дочерью Аловой и варяжский конунг Стюрбьерн Старки, супруг Торы.

За два года, проведенные на Руси, Алова научилась говорить по-русски без малейшего акцента, в отличие от своих родителей, которым язык восточных славян давался с большим трудом. Владимира и Алову намеренно посадили за столом рядышком, как супругов. По левую руку от Аловы сидела ее мать, по правую руку от Владимира отец Аловы. Напротив Владимира и Аловы сидели Добрыня и Блуд.

Добрыня, поддерживая разговор за столом, намеренно старался втянуть в него и Владимира с Аловой. В этом Добрыне помогала Тора, которая всячески ободряла смущавшуюся дочь, то слегка приобнимая ее сзади за талию, то незаметно поглаживая под столом ее колено. Владимир тоже чувствовал себя поначалу неловко, поскольку Добрыня настоял на том, чтобы он при всех поцеловал Алову в уста, как любящий муж. Владимир повиновался дяде, но от смущения так неловко поцеловал Алову в ее несмелые розовые уста, что этим вызвал смех у Стюрбьерна Старки. Развязный конунг стал сразу налегать на пиво и хмельной мед, хмель развязал ему язык. Из уст опьяневшего Стюрбьерна Старки так и сыпались скабрезные шутки и грубые словечки, вгонявшие в краску Владимира и еще больше Алову.

По недовольному лицу Торы было видно, как ее гложат досада и сожаление, что Стюрбьерн Старки в очередной раз выказал Владимиру и Добрыне свою грубую неотесанную натуру.

Алова произвела на Владимира приятное впечатление не только своей внешней прелестью, но и тем, как она свободно изъясняется по-русски, как находчиво и умно отвечает на вопросы Блуда и Добрыни. Владимир поразился довольно широким познаниям Аловы в географии и в знании различных легенд не только варяжских, но и славянских. В глазах этой четырнадцатилетней дочери свейского конунга Владимир узрел недетскую серьезность и задумчивость.

После завтрака, оставшись с Аловой наедине, Владимир спросил у нее, откуда ей известно про земли, лежащие к югу и западу от Руси, про обычаи ромеев и болгар, о древних сказаниях русов…

Алова призналась Владимиру, что все это она узнала от своего брата Буи, который прилежно посещает занятия книжника Силуяна. Буи же обучил Алову читать и писать не только по-славянски, но и по-гречески.

— Хотя, если честно, греческий язык дается мне труднее, чем русский, — со смущенной улыбкой сказала Алова, не смея отнять у Владимира свою белую тонкую ручку.

— Греческий язык мне тоже никак не лезет в голову, будь он неладен! — невольно вырвалось у Владимира. — Дядя же упрямо настаивает, чтобы я выучил язык ромеев назубок, мол, это мне в жизни пригодится. Зачем мне это? — Владимир сердито пожал плечами. — Воевать с ромеями, как это делал мой отец, я не собираюсь.

Алова сочувственно покачала головой, подняв глаза на Владимира.

Задумчивая чистота этих светло-голубых глаз вдруг внушила Владимиру чувство, что он должен стать опорой и защитой для Аловы, такой юной и непорочной.

От волнения у Владимира вспотели ладони, и он выпустил тонкую кисть Аловы из своих рук. Они стояли под деревянной крышей на теремной террасе второго этажа, отсюда вели двери в трапезную и лестничный спуск во двор.

— Хочешь посмотреть моих лошадей? — спросил Владимир. И горделиво добавил: — У меня их целая дюжина! Все как на подбор!

Алова молча кивнула.

Взяв Алову за руку, Владимир помог ей спуститься по крутым ступеням деревянной лестницы на каменное покрытие двора. Другой рукой Алова приподнимала спереди край своего длинного платья, чтобы не наступить на него. При этом Алове приходилось наклонять голову вперед, от чего ее длинные белокурые косы, свесившись вниз, ударялись своими пушистыми концами о перила лестницы. Холодный ветер, налетавший порывами, трепал плащ на плечах у Владимира.

Под струями пронизывающего ветра льняная ткань платья плотно облегала стройную фигурку Аловы с гибкой талией и уже явственно обозначившейся небольшой грудью. Владимир, незаметно разглядывая Алову, не мог не восхититься ее белой нежной шеей, соблазнительными линиями ее бедер, проступавшими сквозь длинные складки платья. Алова показалась Владимиру воздушной и пленительной, словно фея-диса, выпорхнувшая из какого-нибудь варяжского сказания.