Стреломант. Дилогия (СИ) - Лекс Эл

— Мой нос!.. Не могу дышать!..

— Дыши ртом. — посоветовал я, подходя к нему. — Отек спадет, задышишь снова. Не сдохнешь. Это я тебе гарантирую.

— Сука, я тебя урою! Я тебя найду и урою! — рыдал Шуба, даже в таком состоянии продолжая упорствовать. Одну руку он отнял от лица и принялся шарить вокруг себя, пытаясь нащупать нож.

Но он не видел, где тот лежит. А я видел. Поэтому я нагнулся и поднял его первым, после чего поднес острие к лицу Шубы и провел короткую черту вдоль линии роста волос.

Шуба завизжал и откинулся назад, на спину, суча руками и ногами!

— Ты не думаешь, что угрожать урыть того, кто только что вас всех чуть в свет не отправил — плохая идея? — спросил я, изучая трофей.

Какое-никакое, а оружие. Узкая рукоять из синего… как его там… пластика, вот. Короткий тонкий клинок с бритвенной заточкой, со сквозной узкой прорезью вдоль обуха. Кнопка на рукояти, нажав на которую я смог сложить клинок в рукоять, преодолев легкое сопротивление скрытой пружины.

— Если я тебя увижу еще раз — то по намеченной линии сдеру с тебя волосы вместе с кожей. — обратился я к Шубе, который уже перестал выть, и только всхлипывал, лежа на боку. — Ты меня понял?

— Понял! Понял, гнида! — провыл Шуба.

— Я не расслышал.

— Понял! Я все понял!

А ты все еще в форме, я смотрю. Посмертие никак на тебе не отразилось. Не то чтобы я успела забыть, на что ты способен, но… Знаешь, я начинаю думать что у тебя-Сержа есть неплохой шанс выжить даже в сложившихся условиях.

Я тоже так думаю. В конце концов, какой-то там спятивший аристократ, решивший во что бы то ни стало меня убить… Кто он против Скользкого Джи с его личной прорицательницей, которая буквально ежечасно докладывала ему о моих перемещениях? И где теперь тот Джи? Правильно — в Белом Пламени.

А ты о себе высокого мнения.

Могу себе позволить.

Я повернулся к Юле, которая, к счастью, все это время простояла у меня за спиной и не лезла в разборки. Сказать, что она была в смятении — ничего не сказать. Казалось, она буквально не знает, какую из переполняющих эмоций выказывать — то ли страх, то ли восхищение, то ли радость, то ли омерзение. Она стояла, прижав кулачки к подбородку, а локти — к животу. Ноги ее мелко дрожали.

— Ты… Ты… — тонко пищала она, глядя на меня. — Ты… Что…

— Пойдем отсюда. — улыбнулся я, протягивая ей руку.

— Сделал? — вопросительно шмыгнула носом Юля, не сводя с меня взгляда.

Надо думать, эти три слова — часть одного вопроса.

— Не дал себя избить, полагаю. — я пожал плечами.

— К… Как? Ты же… Ну… Они… Обычно… — Юля откровенно путалась в словах — скорее всего, потому что сама толком не понимала, что хочет спросить.

— А, ты об этом. — я непринужденно махнул рукой. — Слыхала, что во время ритуала инициации человек может умереть? Так вот считай, что я успел умереть… И вернулся обратно. Но там, за гранью смерти, я успел почерпнуть много новых знаний и умений. Так что я еще немало сюрпризов тебе преподнесу и не удивляйся, что ты меня не узнаешь — перед тобой новый я. Нравится?

Юля улыбнулась до ушей и молча кивнула.

А ловко ты придумал! Может, я не права, и ты все же богослов? Они тоже те еще мастера языками чесать!

Нет уж, упаси, богиня.

Мы с тобой обсуждали только два варианта — богослов и убийца. Но ты же не убил этих троих.

На глазах у этой девочки? Чтобы она потом до конца жизни теряла сознание при виде крови, пусть даже из порезанного пальца? Да и сами парни… Может, еще одумаются и начнут нормальную жизнь.

Ты сам в этом веришь?

Я дал им шанс. А как они им воспользуются — меня уже мало волнует. Если продолжат заниматься тем же, чем занимались — очень скоро сыграют в ящик. Но без меня.

— Тогда идем скорее, пока никто полицию не вызвал! — сказала Юля, косясь на валяющиеся под деревьями тела. — А завтра уедем, и никто нас не найдет, даже если эти трое напишут заявление!

— Отличная идея. — согласился я. — Видишь, как я был прав, когда предлагал выезжать как можно раньше. Только есть одна проблема… Я с этим ритуалом инициации совсем забыл, где я живу. Ты же была у меня дома, да?

— Конечно, кучу раз! — улыбнулась Юля. — Идем, провожу! Где ключи-то у тебя от дома, помнишь?

Правый карман штанов.

— Да. — я кивнул. — Веди.

Юля улыбнулась, взяла меня за руку и повела за собой, прочь от больницы. Но не прошли мы и двадцати шагов, как она повернула голову прямо на ходу:

— А вот то, что ты побил тех троих… Это как?.. Это и есть реадиз, да?

Я вздохнул, и, чтобы не вдаваться в подробности, коротко ответил:

— Да.

В конце концов, чем еще может быть переселение разума одного человека в тело другого, если не магией?

Юля весело щебетала всю дорогу, фантазируя, какой будет ее жизнь, когда она поступит в университет. Про мою жизнь тоже пыталась рассуждать, но быстро признала, что понятия не имеет, что происходит в академии реадиза и свернула тему. На протяжении всего пути, а это заняло минут двадцать, она не отпускала моей руки и особенно сильно сжимала ее, когда мы переходили через дороги.

Я подругу почти не слушал, вместо этого предпочитая вертеть головой по сторонам и запоминать, как выглядит новый мир, в котором мне теперь предстоит жить. А выглядел он… Необычно. Улицы широкие, прямые, как стрела, дома высокие, как скалы, места — полно! Хоть устраивай турниры на самый дальний выстрел из лука прямо на дороге! В городах моего мира такого раздолья нет, там все спрессовано, сжато, втиснуто на минимальной из всех возможных площади!

Дом мой выглядел точно так же, как и все остальные, словно их строили по одному плане. Квартира оказалась крошечной конурой, однокомнатной, но разделенной шкафом на две половины. В одной из них, судя по всему, жила мама, в другой — я. Старый я. Или, вернее, наоборот — молодой я. Ох, да тут запутаешься с этими понятиями.

Юля с ходу предложила сделать чай, и по-хозяйски отправилась на кухню. Я же первым делом полез искать сейф.

Убранство квартиры было небогатым — по небольшой односпальной кровати в каждой комнате, в маминой половине еще стоял старый облезлый тяжелый стол, на котором в беспорядке перемешались всякие бумажки, и стул перед ним. На полу — выцветший ковер с геометрическим узором. Шкаф, разделяющий две половины, дверцами был повернут в мамину половину, и в нем, таком огромном, сиротливо висела пара платьев, а на полках были сложены аккуратными стопочками несколько теплых свитеров, футболок, штанов. Все не новое, но чистое и аккуратное. Моя семья явно не были богатой.

Сейф обнаружился в моей половине — в которой кроме кровати была лишь пара гирь среднего веса и такой же обшарпанный, как у мамы, набор из стула и стола. В углу, за картиной, изображающей странного синего щенка, обнаружилась небольшая, размером с две книги, дверца, с кнопочками, на которых были нарисованы цифры. Все из металла — холодное и надежное.

Тишка умер в возрасте ста тридцати семи месяцев. Так что вводи один три семь.

Я ввел названные цифры, дверь тихо пискнула и щелкнула, отойдя от стены на пару сантиметров. Я подцепил ее пальцами и потянул на себя, открывая внутренности сейфа. В нем оказалось две полки, и на этих полках лежали стопки нарезанной бумаги.

Это деньги, Серж. Здесь такие деньги.

В моем мире деньги были монетами. Здесь — простая бумага?

Она не очень простая… И это даже не бумага, в общем-то. Долго объяснять, но да, это деньги. Доставай их и выкладывай на стол, надо понять, сколько здесь.

Я принялся доставать пачки и раскладывать их на столе. Они все были одинаковые — по размеру, по цвету, по толщине. Даже тонкие эластичные резинки, которыми они все были перетянуты — были одного цвета. У мамы явно была идея фикс по сбору этих денег, раз она так серьезно подошла к вопросу.

Через минуту я закончил перенос денег из сейфа на стол и встал перед ним, задумчиво оглядывая получившийся капитал.