Пуля для тантриста. Экстремальный роман - Olga Koreneva

- Спаси Господи всех, рад видеть, - поздоровался Макарий, поклонившись.

Ему ответили тем же.

- Здорово всем, Бог в помощь, - произнес с поклоном вошедший Афанасий. – Вот пришли и мы.

Василий что-то записывал в учетную книгу, и передавал мешочки с образцами семян монастырскому зерноведу. Тот мял мешочки в руках, обнюхивал, щурил глаза. Затем открывал мешочек, доставал горсть семян, и обсасывал их, жевал, что-то бормоча себе под нос, оценивал. Потом высыпал содержимое мешочков в свои меченые туески. Каждая новая зерновая упаковка имела свои холщовые бирки, на которых зерновед что-то записывал древесным углем.

- Казанское, булгарское, башкирское, ярославское, нижегородское… - определил он. – А это откудова семя?... А-а, увекское…А-а, бухарское… Не торопи меня…

Он потеребил свой крупный, словно редька, нос, пожевал воздух обветренными губами, и повторил:

- Не торопи ты… Откудова, говоришь, сии зерна? Колундинские! Еще где такие места есть? На Иртыш-реке? Чего мало-то?

- Да недавно сажать начали. По осени.

- Как сказал? По осени сажают? Чудно, чудно. Еще осенние семена есть?

- Угу. Из Персии. Горные талышские хлеба.

- Это дело, дело… Ух, ух! Много персидского зерна!

Вдруг Архип вырвал из рук зерноведа мешочки с персидским зерном и воскликнул:

- Сии дьявольские зерна! Из них пьяные хлеба выходят!

- В самом деле? – пробормотал удивленный зерновед.

– Слыхал я в молодости про такое, но ни разу не видывал. Ну-кась, поглядим, - сказал Матвей, и зачерпнул горсть злаков из мешочка с пьяной пшеницей. Поднес ладонь с зерном к распахнутому настежь окошку, и долго рассматривал.

Потом проговорил:

- Этакая вот штука! Зерна крупные, но с грибком, и более половины из них семя-плевелы. А мы пшеничку-то просушим, да и отделим плевела от зерен.

- Нет! Всю пьяную пшеницу нужно уничтожить! – вскричал Архип. – Упаси Господь, доберутся до чертова семя окрестные крестьяне, дуреть будут!

- Ах, Архип! Того ты не знаешь, что по суходолам давно мы по весне плевела сажаем. А ведомо тебе, что животина от пьяной пшеницы становятся страшнее волков? Вот тут и призадумайтесь! Кони, овцы, козы, буйные, кусачие…Сии злаки от врагов могут быть как страшное оружие! – произнес мужик, которого Макарий не знал.

Он запустил пятерню в свою курчавую бороду, и прищурился.

- Оружие, говоришь? Архип, ты где сию пшеницу взял?

- С Увека-града.

Макарий с большим интересом смотрел и слушал, но так и не понял, зачем Афанасий позвал его сюда, и как нужно было помочь ему. Видать, что-то от него надобно было, но потом планы изменились.

На обратном пути он зашел в часовню помолиться. В тишине и полумраке опустился он на колени перед иконой Спасителя. И опять посетила его назойливая мысль, что слишком много суетного вокруг, и надобно ему уйти в затвор. Но то под силу лишь великим святым. Не является ли сие желание гордыней, или искушением? Об этом он обратился с молитвой к Господу. Но тут вдруг ощутил странное движение воздуха, словно ветер влетел в закрытую часовню. Макарий оглянулся. Он был один. Только прошелестело что-то, и смутное облачко скользнуло вдоль стены, застыв перед ним. Оно стало сгущаться и принимать женский облик. Он узнал эту девушку. В памяти вспыхнуло слово Жанна.

- Ах, Андрей, Андрей! – прошептала она. – Прости меня. Я виновата во всем. Если бы я не убежала тогда от тебя, если бы только…

Макарий вздрогнул, и принялся истово креститься. Но все слова молитвы вылетели у него из головы. Он не мог вспомнить ничего! На него нашел ужас, хотя это видение возникало уже несколько раз за его монастырскую жизнь. Тут на ум пришли сказания о Святом Антонии, к которому приходил дьявол в женском обличии, пытаясь искусить.

Но сейчас он вдруг почувствовал, что это не просто наваждение. Этот призрак хотел предупредить его о чем-то.

- Из-за меня ты столько претерпел! – продолжало приведенье. – Но ты не виноват. Обвинения с тебя сняты, убийство повесили на мертвого зэка, погибшего в Сизо. Его застрелила охрана во время тюремного бунта. Эта пуля предназначалась для тебя, тантрист. Но твой Ангел-Хранитель силен. Тебе повезло, что ты попал в лабораторию, и переместился сюда. Только учти, и здесь есть свои заморочки. Да еще какие! Это же другое измерение! Пойми ты! Тебе лучше вернуться.

Призрачная девушка говорила на странном наречии, что-то не совсем привычное слышалось в ее фразах, но Макарий все прекрасно понимал, речь ее казалась ему хорошо знакомой, и то, что она называла его Андреем, не удивляло. Да, в миру его и впрямь так звали. Но было это так давно, что он уж и позабыл. А про другое измерение он пропустил мимо ушей, но она все твердила и твердила ему об этом. Да, тоже нечто знакомое. Он что-то начинал припоминать, но информация эта мгновенно стиралась из памяти.

Да и зачем ему все это помнить? О Господи, избавь от этой шелухи. Позволь уйти в затвор! – мысленно вскричал Макарий, и наваждение исчезло. Он принялся истово молиться и класть поклоны.

Но ведь чтобы стать затворником, нужно особое разрешение. Это желание могут счесть гордыней, грехом великим. Сначала нужно испросить совета у настоятеля монастыря. Как быть, как подступиться, и достоин ли он сего. Потом обратиться за советом и за благословением к старцу.

Он вышел из часовни в сумятице чувств. И тут же снова принялся молиться, прося у Господа прощение за свое неровное состояние, и умоляя о поддержке.

«Боже! Пошли знак свыше, как поступить мне, что делать далее!» - беззвучно восклицал он, осеняя себя крестным знамением.

Он поднял глаза, всматриваясь в небо, словно надеялся увидеть там что-то особенное. Небо было затянуто плотной облачной пеленой, которая бугрилась, вздувалась и опадала, словно дышало гигантское распластанное существо. Оно, существо это, было переливчатое, серовато-зеленовато-лиловое, и оно хотело что-то сообщить Макарию, особенное и очень важное что-то.

Монах снова перекрестился.

- Тьфу, уж не наваждение ли это опять какое? - пробормотал он.

Отец настоятель предупреждал его, что если человек удаляется от мира сего в монастырь, то он тем самым вступает на тропу брани с темными силами, бросает вызов самому Диаволу и воинству его, и все силы Ада пойдут на него в наступление. Да, это Макарий почувствовал сразу же. Жизнь в монастыре была неспокойной, силы зла устраивали страшные провокации, несчастные случаи, по подземным монастырским ходам бродили призраки, их, случалось, обнаруживали даже в глубоких погребах с запасами маринадов, варений и солений. Несмотря на то, что все помещения постоянно освящались, и проводились особые молебны в защиту от нечисти, она, нечисть эта, все же периодически усиливала натиск. Бывали такие неспокойные дни, разгул бесовской силы, ну и в полнолуние случалось, конечно.

Макарий направился в сторону монастыря, надобно было зайти в келью, привести себя в порядок перед трапезой.

Вдруг в самой выси, где-то в глубине небес, послышался глухой рокот, и в мгновение ока огненный зигзаг сверзся вниз и вонзился в землю у самых ног монаха. Невыносимо ярко сверкнув, он в ту же секунду исчез.

- А-а! – вскричал Макарий и отпрянул. – Не сие ли есть знамение твое, Господи! Или бесовское наваждение это? Как разобрать, Господь Милосердный, подскажи?

Он стоял, вне себя от изумления, и не знал, что думать. Может быть, это предупреждение ему? Но какие силы его предупреждали, и о чем? Он снова перекрестился и принялся бормотать «Отче наш».

Сзади послышалсяя шорох. Макарий вздрогнул и резко обернулся.

- Что это ты, брат, неспокойный какой сегодня? – спросил подошедший Афанасий. – Меня послал за тобой отец настоятель, что-то ты к трапезе опаздываешь, ждем тебя все. Ой, да на тебе лица нет, захворал ты, никак, либо приключилось чего? – удивился монах.

- Да ничего особенного, так, померещилось что-то, - махнул рукой Макарий и пошел вслед за собратом к монастырским воротам.

- А-а, - протянул задумчиво Афанасий. – А у нас тут такое искушение случилось с этими пьяными зернами. Отец настоятель повелел все их сжечь. Но они странным образом исчезли.

- Как исчезли? – не понял Макарий.

- Да так. Словно сквозь землю провалились. Нет их, и все тут.

- Опять, видно, лукавый мутит, - вздохнул Макарий.

- Да уж, тут без происков нечистого не обошлось, - поддакнул Афанасий. – Как всегда у нас тут.

Монастырские ворота вырисовывались во мгле словно стены крепости. В этот миг тьма быстро сгустилась, словно некто невидимый заварил густой темный кисель. Воздух стал вязкий и липкий.

- Тьфу-тьфу-тьфу, Господи, спаси и сохрани нас! – вскричали оба монаха сразу и принялись истово креститься.

- Опять вражье наваждение, - пробормотал Макарий. – Неймется им, бесам…

- Работа у них такая, - молвил Афанасий, и стал хлопать себя по бокам, нащупывая в складках рясы подвешенный на четках массивный серебряный нож-копье с рукоятью-крестом. Это было действенное оружие против натиска нечистой силы.