Сердце Саламандры - Майя Камаева

— Совсем одну. А я так старалась. Но нет. Я его не устраивала! А теперь он ушел с ней! — последнее слово было так пропитано кислотой, что я встревожилась — не вытекли ли у нее батарейки.

— С ней? — спросила я, невольно ощутив укол ревности. — С кем? — С этой большой, вульгарной, грубой шумел-кой, которую он недавно купил. Бум! Бах! Бум-бум-бум! Никакой тонкости. Никакой культуры. Только грохот — и ни капли вкуса. Но мужчины — они все такие.

Все ясно. Она говорит о новенькой стереосистеме для компакт-дисков. Перед моим мысленным взором померкли страшные картины того, как Дэнни хихикает у меня за спиной с похожей на модель девицей в тысячу раз красивее меня. Я готова была надавать себе пинков за то, что мне в голову лезут такие дурацкие мысли, когда на нас готовы обрушиться намного более серьезные бедствия. Впрочем, уже обрушились — Сердце-то исчезло.

— Что с ним случилось? — спросила я.

— Он превратился в свет.

— Превратился во что?! Магнитола горестно загудела.

— Да, именно так. Он подпитался, потом превратился в свет.

— Как это — подпитался?

— Из розеток, — ответила синяя магнитола, как будто речь шла о самых простых и обыденных вещах. Для нее, разумеется, так оно и было. Она тоже жила на том, что Джеймс называл «более чистыми формами энергии». Но Дэнни?..

— Ты хочешь сказать, он... питается электричеством? — переспросила я на всякий случай.

— Конечно. И какой же у мальчика аппетит!

—Если бы у магнитолы было лицо, оно бы просияло. Фоновая музыка зазвучала, сочнее, в ней появились материнские нотки, добавились фагот и другие деревянные духовые инструменты.

Мы с девчонками только стояли и переглядывались.

— Да, — еле слышно вымолвила Хай Лип. — Кем бы он ни был, он определенно не человек. И вряд ли он из нашего мира.

Мы сидели у меня в комнате, мрачно вздыхали и обдумывали, что делать дальше. Выбор был невелик.

— Надо поговорить с Оракулом, — твердо заявила Хай Лин. Я ничего не могла возразить. Как же мне не хотелось представать перед ним и перед Советом Братства, когда все они знают, какой дурой я оказалась. Беспечной дурой. Я никуда не годная Хранительница Сердца... Мне было грустно. Тошно. Стыдно.

Вдруг что-то ткнулось мне в ладонь. Моя белка. Она свернулась у меня на коленях и тихонько лежала. Не похоже на нее. Обычно она очень бодрая и шустрая. Грызет все подряд, особенно мебель. Но сейчас этот мягкий, теплый комочек утешил меня. Я погладила нежную шерстку белки, и мне стало очень уютно.

— Обязательно надо, — повторила Хай Лин.

— Гм, — протянула Ирма. — Одна загвоздка. Как мы попадем к нему без Сердца?

Мы снова недоуменно переглянулись. Эта мысль раньше не приходила мне в голову. Ирма права. До сих пор мы путешествовали в Кондра-кар и другие места за пределами нашего мира лишь с помощью Сердца. Наверно, только в этот миг я осознала всю глубину несчастья, которое сама накликала. До тех пор я чувствовала себя ребенком, который сделал что-то очень плохое, но считает, что взрослые придут и все уладят. Но что предпринять, если мы не можем даже попасть к Оракулу? Что если мы никогда не получим Сердце назад? Кто мы без него? И что станет с Кондракаром? Может... может ли Дэнни (или кто он там есть на самом деле) представлять реальную угрозу для Кондракара?

— Мы теперь не можем даже колдовать как следует, — прошептала я. Что я наделала! Навредила не только себе, но и всем нам. А если Сердце пропало навсегда... Страшно подумать, что станет с равновесием Добра и Зла во Вселенной!

— Вилл... — Тарани неловко накрыла мою ладонь своей. — Не переживай так. Что-нибудь придумаем.

Мне нечасто случается плакать. Но я понимала — если я посижу еще хоть секунду рядом с Тарани, такой доброй и великодушной, то мои слезы придется вытирать шваброй. Я прижала белку к груди и встала.

С 58

— Куда ты? — спросила Ирма.

— Выпыо воды, — выдавила я, задыхаясь, и на подкашивающихся ногах поплелась на кухню.

Белка запищала, и я ее выпустила. В этот миг мне не было ни до чего дела — пусть она изорвет хоть всю мебельную обивку в доме. Я набрала полную ладонь холодной воды и плеснула себе в лицо.

— Мисс Вилл!

Джеймс. Ну что ж, хоть он еще со мной разговаривает. -Что?

— У меня на нижней полке есть шоколадное масло.

Шоколадное масло. Мое лучшее лекарство от уныния. Наверно, вид у меня действительно кошмарный, раз уж Джеймс предлагает мне столь нездоровое кушанье.

— Спасибо.

— Не хотите ли подкрепиться, мисс?

— Не сейчас, спасибо, попозже. — Мое нынешнее уныние не вылечить сахаром и насыщенными жирами. При мысли о еде меня даже немного затошнило.

Я медленно вытерла руки кухонным полотенцем. Возвращаться к остальным было страшно. Кто там сказал, что разделенное несчастье облегчается наполовину? Он не сталкивался с моими проблемами. Когда я взглянула на своих четырех подруг и осознала, что я с ними сделала, совесть принялась грызть меня вчетверо сильнее.

Джеймс прочистил горло, как вежливый дворецкий.

— Кх-гм. Мисс Вилл!

— Да, Джеймс?

— Вы не забыли, что на свете есть волшебное слово?

Какое еще волшебное слово? Я не знала никаких заклинаний, которые помогли бы мне вернуть Сердце или попасть в Кондракар. Потом я поняла, о чем он говорит.

— Ты думаешь... достаточно сказать «пожалуйста»?

Он едва заметно улыбнулся.

— Иногда помогает.

Размышляя над его предложением, я вернулась в комнату, где мои подруги сидели все в таком нее расстройстве. «Почему бы не попробовать», — сказала я себе.

— Девочки, — начала я. — Есть одна идея. Ирма и Тарани подняли глаза. Остальные даже

не шелохнулись.

— Да? — спросила Тарани. — Какая же?

— Я знаю, что самим нам не попасть в Кондракар. Но можно попросить Оракула перенести нас туда. Попросить очень вежливо.

— Думаешь, он нас услышит?

— Почему бы и нет? Он, похоже, знает обо всем, что происходит в любых мирах.

Девочки задумались. — Попытка не пытка, — сказала наконец Ирма.

— А что мы должны делать? Просто... закрыть глаза и пожелать? Или как? — Хай Лин, сидевшая на моей кровати, немного приподнялась.

Я пожала плечами.

— Наверное... Может быть, взяться за руки? Всем пятерым. Действовать вместе. — Я подумала, что даже без Сердца вместе мы будем сильнее.

Хай Лин соскользнула с кровати и села, скрестив ноги, на пол рядом с Тарани.

— Давайте, — просто сказала она.

Ирма и Корнелия тоже сели. Я обвела кружок глазами. Какие мы все разные! Тарани — тихая и задумчивая, временами сильно волнуется. Ирма-живая, веселая, бесшабашная. Корнелия — самая рассудительная, скептически относится к безумным идеям. Хай Лин — такая легкая и быстрая, всегда в хорошем настроении. То есть почти всегда. Сейчас она не очень-то радуется. Когда мы собираемся вместе, мы часто веселимся и шутим, особенно Ирма, иногда поддразниваем друг друга. Много смеемся. Но теперь все было совсем по-другому. Девочки стали какие-то... не знаю, наверное, они чувствовали себя примерно как я: ощущали внутри такую же пустоту и неправильность. Но ни одна из них не сказала: «Я же тебе говорила». Или: «Ну и дура же ты». Или: «Это ты во всем виновата».

Я вступила в круг. Сомкнула руки. И закрыла глаза. «Пожалуйста, — думала я. — Пожалуйста, услышь нас. Пусть я поступала глупо и легкомысленно, но они-то ничем не заслужили этой... этой пустоты. Пожалуйста!»

Откуда-то налетел порыв ветра. Тело стало легким. Что-то явно происходило, но я не решалась открыть глаза.

Краем уха я услышала испуганное попискивание белки и тихое «Удачи, мисс Вилл!» от Джеймса. Потом утихли где-то вдалеке все обычные звуки хитерфилдской жизни: шум машин, шорохи, шаги, голоса из соседских телевизоров. Мы погрузились в тишину.

«Добро пожаловать, Стражницы».

Наконец я осмелилась открыть глаза. Я смутно осознавала, что нахожусь в огромном зале Совета, что вокруг меня тянутся колонны бесконечной высоты, а потолок уходит почти под небеса. Но по-настоящему я видела только лицо Оракула.

В его глазах не было упрека. Только безмятежность и тихое ожидание.

— Я потеряла Сердце, — с ходу выпалила я, хотя догадывалась: он, наверное, уже обо всем знает.

«Да».

— Я... я готова на все, чтобы вернуть его! «Надеюсь, не на все».

-Что?

«Надеюсь, ты сделаешь только то, что необходимо и правильно».

На миг я задумалась об этом.

— Меня... обманули, — проговорила я. И обидели. И унизили. Я не произнесла этих слов вслух, но почувствовала, что Оракул и без того услышал их, и мне стало неловко. «Да».

— Он украл сердце. Это нечестно.

«Это прискорбно. Я сочувствую твоей боли. Но в эту минуту вор находится в гораздо большей опасности, чем ты».

— Дэнни? В опасности? «Да».

— Но... почему?