Рыцарский турнир - Морган Райс

И так же владела всей Империей.

Разумеется, её советники считали иначе, но Волусии не было дела до их мнения. Она знала, что непобедима, что возвысилась в своём могуществе до небес, и что во всём мире не было силы, которая могла бы её одолеть. Она не знала страха, и предчувствовала, что всё только начинается. Ей по-прежнему хотелось больше власти. Она собиралась посетить каждый рог и шип Империи и сокрушить всех, кто осмелиться ей противостоять и не примет её единоличное правление. В её планы входило и дальше увеличивать свою армию до тех пор, пока не подчинит каждый уголок Империи.

Готовая начать новый день, Волусия медленно спустилась со своего помоста, ступая поочерёдно на каждую из сотни золотых ступеней. Она протянула руки вперёд, и все её подданный бросились к ней, стремясь прикоснуться к ней, живой богине, ходящей среди них. Бесконечное множество прихожан её культа принимали её, как своего идола. Некоторые, рыдая, падали ниц, когда она проходила мимо, а множество других образовали человеческий мосту подножия лестницы, желая, чтобы она прошла по ним. Она удовлетворила их желание и ступила на податливую плоть их спин.

Наконец-то, она собрала своё племя. И пришло время идти на войну.

Волусия стояла высоко на укреплениях, окружавших имперскую столицу, и вглядывалась в небо над пустыней, чувствуя, что скоро свершится её судьба. Перед ней не было ничего кроме обезглавленных тел – всех убитых ею воинов, и заслонивших небо стервятников, с криками вьющихся над падалью. За городскими стенами дул лёгкий бриз, и она уже чуяла в нём тяжёлый запах гниющей плоти. Глядя на последствия резни, она широко улыбалась. Эти люди рискнули пойти против неё и дорого за это заплатили.

"Мы разве е должны похоронить убитых?" – раздался голос.

Волусия улыбнулась и увидела главнокомандующего своего войска, Рори – высокого широкогрудого мужчину человеческой расы с точёным подбородком и чертовски привлекательной внешностью в целом. Она выбрала его и возвысила над остальными генералами, потому что ей приятно было на него смотреть. Кроме того, он был блестящим военачальником, готовым на всё ради победы – совсем как она сама.

"Нет", – ответила она не глядя на него. "Я хочу, чтобы они гнили под солнцем, и чтобы животные раздирали их тела. Я хочу, чтобы все знали, что случается с теми, кто восстаёт против Богини Волусии".

Он с отвращением взглянул на поле боя.

"Как пожелаете, Богиня", – ответил он.

Волусия внимательно изучала горизонт, когда её колдун, Кулиан, укутанный в привычную чёрную мантию с капюшоном, с сияющими зелёными глазами и бородавчатым лицом – существо, помогавшее ей убить её собственную мать, и один из немногих приближённых, кому она ещё доверяла – возник рядом с ней и стал смотреть в ту же сторону.

"Вы знаете, что они там", – напомнил он. "Они идут за вами. Даже сейчас я чувствую, как они приближаются".

Она не обратила на него внимания, продолжая смотреть вперёд.

"Я тоже", – произнесла она наконец.

"Рыцари Семёрки очень могущественны, Богиня", – сказал Кулиан. "Они придут с армией колдунов – таких, с которыми вы не справитесь".

"И не забывайте о людях Ромулуса", – добавил Рори. "Разведчики сообщают, что они уже близко к нашим берегам. Из Кольца возвращается миллион человек".

Волусия не отвела взгляда от горизонта, и повисла долгая тишина, нарушаемая только свистом ветра.

Наконец, Рори опять заговорил.

"Вы знаете, что мы не сможем удержать это место. Остаться здесь означает подписать себе смертный приговор. Каким будет ваш указ, Богиня? Оставить столицу? Сдаться?"

Волусия всё же обернулась к нему и улыбнулась.

"Мы будем праздновать", – сказала она.

"Праздновать?" – ошарашенно переспросил он.

"Да, мы будем праздновать" – повторила она. "До самого конца. Укрепите городские ворота и откройте большую арену. Я объявляю сто дней пиршеств и игр. Возможно, мы погибнем, – закончила она, – но сделаем это с улыбкой".

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Годфри, Арио, Мерек, Акорт и Фултон мчались по улицам Волусии, спеша добраться до городских ворот, пока не было слишком поздно. Годфри до сих пор пребывал в радостном возбуждении от того, как удачно они испортили планы имперцев, отравив слона и выпустив Дрея как раз в тот момент, когда Дариус больше всего в нём нуждался. Благодаря ему и помощи финианки Силис, Дариус победил. Он спас жизнь своему другу, и это хоть немного облегчало его чувство вины за ту засаду на улицах Волусии. Конечно, Годфри играл свою роль в тени – там, где это ему лучше всего удавалось, и Дариус не вышел бы из боя победителем без своей личной храбрости и мастерства. И всё же, небольшая заслуга Годфри здесь была.

Но теперь всё пошло кувырком. Годфри предполагал, что после матча перехватит Дариуса у ворот стадиона, когда его будут выводить, и освободит его. Он не ожидал, что Дариуса проведут через задний ход и проконвоируют по городу. После его победы зрители-имперцы скандировали его имя, и надзиратели почувствовали угрозу в его внезапной популярности. Они создали героя, и решили увести его из города и отправить на столичную арену как можно скорее, прежде чем из-за него вспыхнет революция.

Поэтому Годфри с остальными теперь бежал, что было сил, отчаянно стараясь догнать Дариуса, заполучить его раньше, чем он выйдет за городские стены, где они уже ничего не смогут сделать. Дорога в столицу была длинной и безлюдной, она проходила через Пустошь и надёжно охранялась. Стоило Дариусу покинуть столицу, он будет для них окончательно потерян. Годфри должен был его спасти, а иначе все его усилия пропали бы даром.

Годфри спотыкаясь и тяжело дыша нёсся по улицам, а Мерек и Арио, как могли, помогали Акорту и Фултону не отставать. Те хватали воздух ртом и прокладывали себе путь огромными животами.

"Не останавливайся!" – подбадривал Мерек Фултона, волоча его за руку. Арио же просто толкал Акорта локтем в спину, если тот мешкал, заставляя товарища всякий раз рычать от боли.

Пот тёк у Годфри по загривку, и он в очередной раз мысленно проклинал себя за то, что выпил несколько лишних пинт эля. Но мысль о Дариусе заставляла его ноющие от усталости ноги двигаться дальше, сворачивать на всё новые и новые улицы, пока, наконец, после длинной каменной галереи они не попали на городскую площадь. Там, примерно в ста ярдах от них, были городские ворота – массивные, угрожающие, возвышающиеся на пятьдесят футов в высоту. Годфри посмотрел в ту сторону, и сердце его упало, когда он увидел, что их створки были уже широко открыты.

"НЕТ!" – вырвался у него невольный крик.

Годфри запаниковал, глядя, как запряжённая лошадьми повозка с Дариусом, представлявшая собой клетку на колёсах, под охраной имперских стражников въехала в проём.

Годфри ускорил бег и рванул вперёд, сбиваясь с ног. Он даже не знал, что может двигаться так быстро.

"Мы не успеем", – сказал Мерек, озвучив то, что и так было ясно, и попытался его остановить.

Но Годфри отбросил его руку и побежал дальше. Он знал, что это безнадёжно – повозка была слишком далеко, слишком хорошо охранялась, и на ней были слишком крепкие замки, но он всё равно бежал, пока его ноги не подкосились от усталости.

Он стоял согнувшись пополам посреди дворцовой площади, и уверенная рука Мерека лежала у него на плече.

"Мы не можем его так отпустить!" – крикнул Годфри.

Арио подошёл к нему, качая головой.

"Его уже не вернёшь", – сказал он. "Побереги себя. Нам ещё предстоят сражения".

"Мы найдём другой способ вернуть его", – добавил Мерек.

"Какой?!" – умоляюще спросил Годфри голосом, полным отчаяния.

Никто не смог ему ответить, и они все просто стояли и смотрели, как железные двери захлопываются у Дариуса за спиной, будто отрезая ему вход в мир живых.

Сквозь прутья решётки ещё виднелась повозка с Дариусом, быстро углублявшаяся в пустыню, уносившая его всё дальше от Волусии. Облако пыли вздымалось из-под колёс и вскоре совсем скрыло повозку из виду, а сердце Годфри рассыпалось на часть, когда он осознал, что подвёл своего последнего друга и упустил свой последний шанс искупить вину.

Тишину нарушил бешеный лай дикой собаки, и Годфри увидел, как из переулка появился Дрей и, рыча и лая, как одержимый, бросился через площадь за своим хозяином. Он тоже всей душой желал спасти Дариуса, и, добежав до железных ворот, он прыгнул на прутья и стал тщетно пытаться перекусить из своими зубами.

Годфри в ужасе смотрел, как имперские солдаты заметили Дрея и обменялись сигналами. Один из них достал свой меч и приблизился к псу с явным намерением его зарезать.

Годфри не знал, что на него вдруг нашло, но что внутри него щёлкнуло. Это было для него слишком – он не мог вынести столько несправедливости за раз. Если он не мог спасти Дариуса, он должен был, по крайней мере, спасти его любимого пса.

Годфри слышал, будто со стороны, как он сам крикнул что-то, а затем сорвался с места, не контролируя своё тело. Со странным чувством нереальности происходящего, он обнажил свой меч и через долю секунды увидел, как его лезвие вонзилось в сердце стражника.