Атиан - Алексей Зозуля

Я долго совещался со своим народом, и жена моя много думала. Я даже пытался в медитации задать вопрос предкам, как лучше войти в контакт с наземными людьми и не навредить своему народу. Я понимал, что на поверхности существует целая цивилизация. И если мы вдруг возникнем в их мире, то нам не поздоровится. Есть сказания, в которых говорится о том, что безволосые убивали наших братьев или еще хуже того – снимали с наших сородичей шкуры. Нет, пока я не буду убежден, что на поверхности нет опасности, я свой народ туда не поведу. Я постараюсь не выдавать тайну нашего существования. Слишком много поставлено на кон, но и от голода тоже умереть не хочется.

Я решил идти на контакт с одним человеком. Один человек нам не навредит, и одному человеку его же сородичи не поверят. Теперь осталось найти такого человека. Это будет не трудно. Человек, с которым можно установить контакт, обладает нужными для этого способностями читать мысли телепатически. Если в моем народе почти все могут общаться мысленно, то как насчет этого у людей с поверхности, я не знаю, но собираюсь проверить. Мой народ вынужден был взять на вооружение телепатию. Жизнь под землей опасна и порой нужно соблюдать абсолютную тишину. Неосторожный выкрик может обрушить на голову лавину земли. Хоть многие подземные лабиринты давно уже изучены, и даже детеныш знает, где самые опасные дорожки. Но никто заранее ни в чем не уверен.

Так что я решил произвести разведку на поверхность в поисках нужного мне субъекта. Тоннель, который обычно вел к воде, оказался замутненным, и мне долго пришлось пробиваться через мул. Хорошо, что мои натренированные легкие позволяли мне долго обходиться без воздуха, а то бы я мог просто задохнуться.

На поверхности меня встретило солнышко, о котором я знал лишь по легендам, а теперь мог насладиться желтым диском на небосклоне. Вокруг вились милые белыми облака. Я очень любил легенду о дожде, и мне захотелось помыться. Вся моя шесть была испачкана грязью, а воды я не видел, потому что водоем иссяк. На этот счет тоже есть легенда, значит, нужно поискать, обо что потереться в подземелье. Я бы потерся просто о земляную стену. А вот я вытрусь о деревья, о которых тоже слышал из легенд.

Приятно почесаться. Делал я это неловко, так как опыта чесаться о деревья у меня не было, но все же было очень приятно. Земля мягкая и не так чешет спину, как ствол дерева, который не тверже камня, но достаточно шершав, чтобы вычесать из моей шерсти паразитов. Когда-нибудь я найду способ избавиться от надоедливых блох, которыми кишит мое шерстяное покрытие, но пока я должен в первую очередь накормить свой народ. Хотя я никак не представляю, как же это сделать. Был бы жив мой отец, тогда бы и проблем не было. Но он когда-то покинул наш народ и не вернулся. Ходили разные слухи о том, куда ушел мой отец, но на самом деле существует много опасностей в нашем мире и погибнуть в подземном мире очень просто. А еще отец мог заблудиться и поэтому не вернуться. Тогда это хуже. Его может ждать голодная смерть или вечная жизнь в одиночестве.

Немного придя в себя и привыкнув к яркому свету, я принялся изучать запахи и самое главное – психические волны, которыми обладают любые живые существа. Я, почувствовав большое скопление людей, мог бы подумать, что это мой народ. Психоволны были идентичны. Но мой народ малочислен, а этих, которые живут на поверхности, очень много.

Как же мне определить среди такого количества одного, с которым можно будет пойти на контакт? Ничего не остается, как подойти поближе, но свет может меня выкрыть, поэтому я прячась и пригибаясь, пошел камышами на встречу судьбе.

Автор.

– Милая, – позвал я жену, которая как всегда копошилась на кухне.

– Что, мой котик? – она меня так называла, когда у нее было хорошее настроение. Но такое случалось не часто.

– Ну, кто там в парламенте создал коалицию? Ты не смотрела телевизор?

– Некогда мне было. Нужно хозяйство кормить. Ты очень долго спишь, и все я должна делать одна. А ты сидишь целую ночь над своими мемуарами.

– Но это единственная надежда хоть когда-нибудь разбогатеть.

– Да кому это нужно, у нас на Украине серьезных издателей нет. В Москве хохлов не печатают. Денег у тебя нет, спонсоры – это «сон рябой кобылы». Да знаешь, сколько таких, как ты бумагомарателей

– А вот и не знаю, я знаком с немногими, – вспомнил я, – и все они не имеют возможности донести свои произведения к читателям. Это может только интернет, но и там не все так просто, многие предприимчивые людишки и в интернете теперь делают деньги, так, что даром никого рекламировать не станут.

– Если бы ты и твои друзья писали так, как настоящие великие писатели, то наверняка вас бы можно было публиковать. А так многие из вас только бумагу переводят.

– Плохо ты понимаешь в творчестве, милая. Человек изливает душу, высказывает свои мысли.

– Стоп, а когда пишешь ты, то какое из выше сказанного ты применяешь?

– Я писатель фантаст, я должен так уметь вешать лапшу на уши, что никто ее снять бы и не смог, – засмеялся я.

– Не знаю, как в творчестве, но в жизни ты не плохо вешаешь эту лапшу, – не успела она досказать, как оказалась в моих объятиях. Сколько лет живем, а страсть не угасает.

Алекс.

Сельское утро неповторимо. Лай собак, пение петухов, мычание коров, и конечно же щебетание соловья.

Я люблю свое село. Его не сравнить с городом, который всегда пахнет только асфальтом и гарью. А село это колыбель всего прекрасного. Не даром большинство писателей родились и выросли в селе.

Да и вообще село славится не только писателями и ученными, но и политиками, и президентами. Много парней сельской закалки нашли в городе свое призвание, и быстрой карьерой они обязаны тому, что родились и выросли условиях, которые сделали из них мужчин и борцов. Поэтому когда наш парень из села попадает в олигархи, то все вокруг него только и крутится, потому что тверд он в своих решениях и может отстоять себя и свое мнение.

Но сколько можно говорить о селе. Оно постепенно уходит в историю, и скоро его не станет. Люди уйдут в города, робототехника заменит сельских тружеников, и в мире станет намного скучнее. Хотя я не скажу, что легка жизнь сельского трудяги, что в селе имеют место только одни гулянки. Напротив, сельский человек трудится изо дня в день, и лишь изредка по праздникам позволяет себе хорошо развлечься. А что касается меня, то я люблю попить водки в любое время и мне что сенокос, что жатва, все одна пора. Хотя я понимаю, что это не правильно, что я должен трудиться не покладая рук во имя своей семьи. Но как только вспомню тещу, то хочу набраться и заснуть в беспамятстве. Я, конечно, ничего не имею против матери жены, но когда живешь вместе с ней под одной крышей и постоянно должен выслушивать нравоучения, может даже и полезные, то это мягко выражаясь надоедает. Я хочу просто жить и наслаждаться жизнью, как того требует мое самолюбие. А не приходить ночами и ходить на цыпочках думая, что если разбужу маму, то придется выслушивать всякого рода высказывание о том, какая я пьяная скотина и где меня черти носили.

Теща и зять это уже политическое действие. И я как политик, тоесть, прыймак со стажем понимаю, что не все в жизни так плохо, и тещу можно успокоить не обращая на нее внимание. А если только клюнуть на ее удочку и начать с ней диалог, или, не дай Бог, сказать ей слово против, ты будешь покойником при жизни. Она так вычешет твой мозг, что в голове останется один шум, или будет так шуметь от ее разговора, что лучше быть паинькой и прошмыгнув к своей кровати, улечься спать.

Я потянулся на кровати. Жена уже одевалась и расчесывала волосы.

– Ты уже проснулся? Тогда вставай скорей, коров нужно вправлять. И всю живность, а то мама сердиться, что ты плохой хозяин. Я бы хотела, чтобы ты был поласковей с мамой. Она все для нас делает, а ты вечно ее злишь.

– Да мужика ей нужно хорошего. Насколько мне известно, она никогда не была замужем.

– Не начинай эту тему. Сейчас не 19 век. Всем плевать, от какого брака дети берутся. Ты же знаешь, что мама не любит рассказывать о моем отце.

– Да, она и сама не знает, кто твой отец, – не успел я досказать, как получил по голове подушкой.

– Да что, я совсем не против. Меня не волнует, какого поведения мать. Я лишь волнуюсь за тебя, чтобы в тебе не заиграли мамины гены, – второй удар подушкой навеки отбил у меня охоту шутить.

– Это я пока полушкой, а потом возьму кирпич, – ответила жена, и засияла улыбкой ярче солнечного цвета.

– Ты прекрасна, когда так улыбаешься. Мне очень нравится, и я готов тебе даже звезды с небес дарить, – прорвало меня на комплементы.

– Знаешь, лучше пойди и у свиней навоз вынеси, – сказала жена и отворила дверь из комнаты, – это будет для меня очень большой наградой.