Холодный Яр - Юрий Юрьевич Городянин-Лисовский

чекистов эта книга стала учебником по борьбе с «контрреволюцией» в Украине[18].

Враг изучает прошлое, дабы приобрести опыт на будущее. А чем располагает наша наука? Помимо статей Александра Доценко, упоминающего Холодный Яр в связи с рейдами других повстанческих групп, есть одноименные пьеса Якова Вóдяного и очерк Михайла Середы, который полагается на русского, сотника Лихарева[19]. И Водяный, и Лихарев – ненадолго занесенные туда по воле случая – из кожи вон лезут, изображая себя рыцарями и военачальниками, а тех, кто годами руководил борьбой, заплатив в итоге своей жизнью, выставляют ничтожествами и предателями[20].

На мой призыв ветеранам Холодного Яра слать материалы по его истории откликнулся только Сергий Поликша, который очутился там в 1919 году, одновременно с Лихаревым[21]. Его воспоминания подтвердили, что в россказнях последнего правды нет и десятой доли. Что не помешало, однако, полковнику Середе переиздать эти небылицы еще и в «Украинском слове»[22].

Уже после выхода второго издания 1-го тома откликнулся с Волыни холодноярец Пилип Постоленко – бродяга, товарищ Андрия Чорноты, – а после выхода 2-го тома получил я письмо из Франции от холодноярского сотника Артема Калиниченко, моего близкого друга с тех времен. Письмо меня несказанно обрадовало, ведь Калиниченко, которого я упоминаю в обоих томах под его тогдашним псевдонимом – Галайда, – я причислил было к погибшим в боях. Этот живой свидетель всех описанных мною событий, что родился и вырос в нескольких километрах от Холодного Яра, служил там (дольше меня) каменским атаманом и сотником нашей 3-й бригады, для меня тем более важен, что хватает голосов, называющих эпопею Холодного Яра моей выдумкой[23].

Нечего греха таить, наш повстанческий очаг обойден вниманием украинской прессы и литературы. Потому я счел своим долгом, отложив прочие темы, взяться за «Холодный Яр». Когда я готовил его к печати, мне советовали написать историческую монографию, но для такой задачи не хватает, прежде всего, дат – они выпали из памяти, а бывало, человек и не знал, на какой день пришлось то или иное событие. Чтобы сделать книгу проще и занятнее, я придал ей вид, скажем так, повествовательный. Возможно, многовато места в ней отведено моим личным переживаниям, но тем, кто сам подобного не испытал, это может быть любопытно. Может, кому-то и пригодится.

Автор

I

Входе партизанского рейда[24] Запорожская группа с боями прорвала фронт отступавших деникинцев и наступавших большевиков[25] и перешла из Херсонской губернии в Чигиринский уезд. Простор голой равнины с разбросанными по ней селами сменила пуща, где уже не так редко попадалось человеческое жилье.

Прошли, казалось, бесконечный Черный лес[26]. Окруженные садами опрятные белые хатки под соломенными крышами радуют глаз после громоздких – как правило, немецкого вида – домов Херсонщины, возле которых нечасто увидишь деревья.

Перемена не только в ландшафте, но и народном типе, одежде. Проходящие войска встречают у ворот черноглазые молодицы в корсетках, с кораллами и серебряными дукатами на шее. Мужики ходят главным образом в домотканых киреях[27]. Лица классически украинские, выговор похож на полтавский – то же смягчение «л».

На какой-то стоянке жители расхваливают Холодный Яр: огромные валы Мотриного монастыря в непролазных дебрях… мудреные заграждения – даже под электрическим током[28] (!)… тяжелая артиллерия, бьющая на сорок верст… Засел там со своим кошем[29] атаман Чучупака и никто ему не указ – ни белые, ни красные ничего не могли с ним поделать.

Многозначительно поглядываем друг на друга. Преувеличивают, понятное дело – однако любопытно, что за сечь такая в Холодном Яру. Спорим, направимся ли мы туда или же обойдем её стороной.

На следующий день[30] еду с полусотней конницы в авангарде 2-го Запорожского полка[31] по направлению к Холодному Яру. Какие-то украинские части уже прошли этим или другим путем. Знакомый офицер с двумя казаками скачет мимо нас с донесением к Деду – атаману Омельяновичу-Павленко[32]. Говорит, что у одного села их ждал немалый, хорошо вооруженный отряд, залегший с пулеметами на выгодной позиции и готовый к бою. В патриотизме местных жителей он был уверен и смело поехал на переговоры. Навстречу выступили несколько человек.

– Куда идете через наше село? Что за войско?

– Запорожская группа украинской армии.

– Как сюда-то попали?

Делегаты «противника» обернулись на одного из своих. Тот вышел вперед:

– Какие в группе части? Как зовут старших? Только не врите, я сам дорошенковец[33].

Услышав перечень подразделений и командиров, а главное – узнав, что Литвиненко, его полковник, как всегда с палкой и трубкой, ведет следом 2-й Запорожский, улыбнулся и сказал товарищам: «Наши».

Атаман отдал приказ покинуть позицию и отправил связных успокоить ближние села: идут не чужаки – украинцы.

Километра через три замечаю пятерку конников на крепких приземистых степняках. Двое в обыкновенных в этой округе черных киреях на казацкий манер, трое в длинных черных кафтанах грубого сукна, из-под которых выглядывают шаровары того же цвета. У всех бараньи шапки с черным бархатным верхом, ружья, сабли, револьверы. К седлам приторочены гранаты. Принимаю их сперва за наших «черношлычников»[34].

Сближаются уверенно – видно, знают, кто мы. Останавливаю:

– Какой части?

– Гайдамацкого полка Холодного Яра.

– Много ли сейчас казаков в полку?

Настороженно переглядываются, отвечать не спешат.

– Кто его знает? По домам разошлись… В монастыре одни бродяги и часть конницы, – говорит немолодой казак.

– А штаб где у вас, в монастыре?

Ухмыляется:

– А вы сами поглядите… коли надо будет.

– Вы-то куда, в разведку?

– Домой. Драться не с кем, так на что баклуши бить? Кто издалека, тот поди уже с монашками душу спасает – а мы, коли надо будет, оседлаем коней и за два часа в сотне.

Подъезжаем к Матвеевке. У дороги возвышается курган. Спешиваюсь и лезу наверх. Просторное углубление окружено открытой к селу дугой бруствера. В прежние времена тут явно был казачий сторожевой пост. Видно далеко. Откуда мы ехали и справа темнеют леса; слева, по направлению к Чигирину, тоже тянутся деревья, а посередине голая равнина – распахнутые настежь ворота в степь. Невольно мысли переносятся к тем временам, когда дозорные выглядывали тут гостей – татарские отряды с юга.

У въезда в Матвеевку стоят мужики с винтовками. Приветливо здороваются. Едем дальше и снова видим на улице вооруженных людей. Отправляю квартирьеров – наметить, где полку расположиться на постой – и спрашиваю двух девушек насчет старосты.

– Нет у