Нейтринная гонка - Пол Ди Филиппо

— Ты… хрясь!

— Безмозглый… хрясь!

— Чертов… хрясь!

— Идиот… хрясь!

Пирс, содрогаясь от боли, перевернулся на спину, и его возлюбленная прекратила экзекуцию, присев рядом на корточки. Ее прелестные бедра все еще дрожали от ярости. В следующее мгновение Энди разрыдалась.

— Что?.. Что?.. Что случилось? — прохрипел Пирс.

— Ты все испортил, придурок! — гневно воскликнула Энди. — Я уже несколько недель подряд ждала его появления, и вот теперь все псу под хвост! Сегодня он мог бы полностью показаться из воды, и тогда мне удалось бы сделать хорошие снимки! Я бы доказала, что гипотеза отца верна!

Пирс сел. Похоже, у него не осталось ни одной целой косточки.

— Можешь сфотографировать меня! — галантно предложил он.

— Конечно, — ядовито отозвалась Энди, хлюпая носом и еле сдерживаясь от рыданий. — Отличный снимок, на котором видно, что это фальшивка, человек в поддельном наряде чудовища. Тогда все подумают, что настоящий морской зверь — тоже фальшивка… Да сними ты эту мерзкую маску!

Пирс повиновался. Энди перестала хлюпать носом.

— Я люблю тебя, — признался Пирс.

Энди криво улыбнулась в ответ.

— Если ты меня любишь, верни сюда этого морского красавца!

Пирс на мгновение задумался. Затем сполз с камня и вошел в воду. На сей раз схватившая его за лодыжку рука была теплой и нежной. Пирс остановился и обернулся.

— Я забыла, как, ты говорил, тебя зовут?

«Rescuing Andy». Перевод А. Бушуева

ОСЕННИЙ ГОСТЬ

В моем предыдущем сборнике рассказов «Странные ремесла» я упоминал о том, что в прошлом у меня был подобно другим авторам цикл неудавшихся рассказов, точнее, три штуки. Два рассказа о жителях местечка Блэквуд-Бич, представленные в этой подборке, — типичный образчик ранних неудачных проб пера. Я написал еще два других — «Капитан Джим» и «Билли Бадд», — которые мне так и не удалось пристроить. Я тогда задумал события в соответствии с временами года. В рассказе «Спасти Энди» действие происходит летом, тогда как приводимый ниже рассказ повествует о событиях, имевших место осенью. Действие рассказа «Капитан Джилл», повествующего о призраке женщины-пирата, развертывается на фоне зимних природных изменений, тогда как повествование о рождении некоего странного растения я окунул в весну. Я мечтал создать еще и другой цикл из четырех рассказов, по наивности купившись на просьбы издателей собрать все восемь рассказов в один симпатичный томик. Увы, подобно большинству моих грез периода ученичества это было великой, хотя и простительной глупостью. В журналы начинающему писателю было не пробиться, а приземленные издатели относились к сборникам рассказов как к чему-то отмеченному микробом проказы.

Почти одновременно с появлением этих двух рассказов Чарльз Грант начал издавать антологии, посвященные загадочному городу под названием Грейстоун-Бич. Как и следовало ожидать, возникла путаница, этот городок то и дело путали с моим детищем — Блэквуд-Бич, — что вбило последний гвоздь в крышку гроба моих мечтаний.

Однако повторим еще раз: разве для того, чтобы быть счастливым, нужны огромные тиражи?

И вот еще что: сходство между первым эпизодом моего рассказа и подвигами некоего Гарри Поттера также никоим образом не снискали мне каких-либо похвал

Близнецы просчитались, решив, что учительница на них не смотрит.

Шестиклассники Язон и Медея Хеджкок были неразделимы и неисправимы. На уроках мисс Эмпсон они сидели за одной партой в заднем ряду, беспрестанно ерзая, хихикая и строя всяческие пакости. За пределами школы близнецов частенько видели на кривых улочках Блэквуд-Бич, по которым они носились сломя голову и пугали прохожих леденящими душу криками. Отец этой сладкой парочки, преподаватель древнегреческого языка в пригородной подготовительной школе, был абсолютно не способен хоть как-то приструнить своих чад. Не могла оказать какую-либо помощь в воспитании близняшек и их мать. Она все свое время проводила в пещерах, которыми были буквально изрыты прибрежные скалы, где собирала летучих мышей.

Сегодня сорванцы явно вознамерились подстроить какую-то особо мерзкую гадость. В данный момент их внимание было приковано к рисунку, выцарапанному на парте Язона. Загадочный этот рисунок слегка отливал красным, как будто был прочерчен кровью. Склонясь над ним, близнецы прошептали целую серию какофонических имен. На их лицах с курносыми носиками-пятачками застыло необычайно серьезное выражение.

От остальных учеников не скрылось, чем заняты эти двое. Всех до единого в классе, и мальчиков, и девочек, охватило ощущение жуткого страха и неодолимого любопытства. Затаив дыхание, класс ждал, что сейчас будет. Неужели эти двое снопа выйдут сухими из воды? Не слишком ли далеко они зашли? Почему мисс Эмпсон их не остановит?

Мисс Эмпсон стояла к классу спиной и, постукивая мелом, писала на классной доске целую серию каких-то дат. Ее черные, закрученные колючими рожками волосы делила на две половины флуоресцентная розовая полоска. Одета учительница была в кожаную юбку и топик с тигровым рисунком. Ходили слухи, что, хотя мисс Эмспсон и была уроженкой Блэквуд-Бич, ее как магнитом тянуло в Бостон, куда она регулярно наведывалась, чтобы оторваться по полной программе в ночной дискотеке. Школьники неизменно поражались тому, как столь немолодая особа, которой уже стукнул тридцатник — а значит, полагалось поскрипывать при ходьбе старческими костями, — могла танцевать всю ночь напролет, а на следующий день преспокойно давать уроки.

Видимо, мисс Эмпсон прошлой ночью явно переусердствовала с танцами. Сегодня она уже не порхала, как балерина на пуантах. Обычно она никогда не позволяла Хеджкокам переступать границ дозволенного, однако в данный момент утрата бдительности привела к тому, что беспутные близнецы приблизились к роковой черте на опасно близкое расстояние.

Над головами двойняшек возникло небольшое облачко. Их монотонные голоса звучали если не громче, то заметно настойчивее. Все одноклассники замерли на самом краю стульев. Мисс Эмпсон как ни в чем не бывало продолжала покрывать классную доску меловыми письменами.

В тот миг, когда Язон и Медея достигли пика своих заклинаний и из облачка показались две маленькие когтистые руки, а остальные ребятишки издали один долгий коллективный вздох, мисс Эмпсон резко обернулась, издав при этом пронзительный крик, подобный тому, с каким Брюс Ли обычно крошил в капусту своих неразумных противников.

— Аий-йяа-а-а!

Из кусочка мела, который она держала в вытянутой руке, вылетел сгусток света, моментально приведя в чувство распоясавшихся близнецов.

Раздался негромкий хлопок, и облачко с его необычным содержимым исчезло.

Класс облегченно — как по команде — вздохнул. Плечи обмякли, попы заерзали по стульям.

Язон и Медея Хеджкок как сидели, так и застыли в заговорщических позах. Казалось, от испуга у них временно перехватило дыхание, а лица сделались мертвенно-мраморного оттенка.

Шед Стиллвелл провел рукой по потному лбу. Уф, кажется, пронесло. Он всегда говорил близнецам, что с мисс Эмпсон шутки плохи. Будем надеяться, сегодняшний урок все-таки пойдет им впрок. Впрочем, в этом Шед сильно сомневался.

Он посмотрел на часы. (Тут надо сказать, что Шед очень гордился своими часами — подарок родителей в день его двенадцатилетия — и каждые десять минут находил повод узнать время.) Без малого 3.00. Интересно, продолжит мисс Эмпсон урок истории после выходки близнецов или все-таки смягчится и отпустит их пораньше?

Ответ на вопрос не заставил себя ждать: в следующее мгновение мисс Эмпсон заговорила, обращаясь ко всему классу:

— Пожалуй, сейчас мы сосредоточим внимание на делах учебных. Вчера мы обсуждали Америку времен первых колоний. Думаю, мы лучше поймем прошлое нашей страны, если соотнесем изучаемый отрезок истории с историей нашего родного города.

В 1636 году Роджер Уильямс, спасаясь от судебных преследований в Массачусетсе, бежал в наши края и основал поселение Провиденс. Два года спустя один из его сподвижников, некий Огастес Блэквуд, взгляды которого Уильямс счел излишне либеральными, также бежал. Он отправился по побережью на юг, где вскоре, сопровождаемый последователями, и основал Блэквуд-Бич.

Имена большинства первых поселенцев сегодня увековечены в названиях улиц, парков и общественных зданий нашего города. Стагхорн, Трипп, Гуднайт.

При упоминании последнего имени все дети вздрогнули: образ Уэлкама Гуднайта всплыл на поверхность их памяти подобно зловонным газам, вырывающимся из болотной трясины. Тони Дикристофаро на всякий пожарный случай показал «козу»: мизинец и безымянный пальцы торчат словно рожки, остальные прижаты большим пальцем.