Магистраль вечности (сборник) - Клиффорд Саймак

Красное Облако был одного возраста с Джейсоном, но выглядел моложе. Походка его была упруга, как у юноши. В черных волосах ни намека на седину; ровно посередине волосы разделял пробор, и двумя тяжелыми косами они спадали на грудь. Лицо обветренное, но совсем без морщин, за исключением крошечной сеточки у глаз. Красное Облако был одет в рубашку и гетры из оленьей кожи, на ногах – мокасины. Рука, протянутая Джейсону, была крупная, загрубелая, с короткими, толстыми пальцами.

– Много времени прошло, Гораций, – сказал Джейсон. – Я рад тебя видеть.

– Ты единственный, – ответил Красное Облако, – кто по-прежнему зовет меня Гораций.

– А что, мне называть тебя вождем? Или Облаком? Или, может, Красным?

Красное Облако усмехнулся:

– В твоих устах, Джейсон, «Гораций» звучит замечательно. Мы с тобой вместе были молоды. Ты, конечно, помнишь. И это имя напоминает те времена, когда мы вдвоем бродили по лесам. Мы сделали себе надрезы на запястьях и соединили их, чтобы наша кровь смешалась. По крайней мере, мы думали, что она смешается. Я сильно в том сомневаюсь, но это совершенно не важно. Важнее символ.

– Я помню, – сказал Джейсон. – И помню тот первый день, когда твое племя спустилось в лодках по реке и вы увидели, что у нас из трубы идет дым. Вы все, вся ваша братия, дружно ринулись вверх по склону узнать, что тут такое, и тогда впервые и вы, и живущие в этом доме люди узнали, что они не одни на свете, что остался кто-то еще.

– Мы разожгли на поляне большие костры, – продолжил Красное Облако, – забили пару быков и устроили празднество. Мы взялись за руки и плясали вокруг костров с криками и пением. Твой дед, светлая ему память, выкатил бочонок виски, и все изрядно напились.

– Тогда-то мы с тобой впервые и встретились, – сказал Джейсон. – Два молодых побега, желавшие показать себя миру, – да только никого не было, чтобы на них посмотреть. Мы сразу сдружились. Вместе охотились, ловили рыбу, бродили по холмам. И бегали за девушками.

– И, насколько мне помнится, некоторых поймали, – заметил Красное Облако.

– Их было нетрудно поймать, – ответил Джейсон.

Они постояли, молча глядя друг на дружку, затем Джейсон предложил:

– Присядем. Нам нужно о многом поговорить.

Красное Облако сел в кресло, Джейсон взял другое и развернул его, чтобы видеть лицо друга.

– Сколько времени прошло? – спросил он.

– Шесть лет.

– Вы только что прибыли?

– Неделю назад, – сказал Красное Облако. – Мы покинули северные земли, собрав урожай дикого риса. Мы не торопились. Останавливались, если находили хорошее место для лагеря, бездельничали, охотились. Несколько наших парней отогнали лошадей на запад от реки, и они останутся там, пока лед не окрепнет. Тогда мы перейдем на другой берег и будем охотиться на буйволов и дикий скот и заготовлять мясо на зиму. Вчера ночью явился гонец и сказал, что в прериях полно дичи.

Джейсон нахмурился:

– Говоришь, неделю назад. Что ж ты так долго ждал? Если самому было недосуг, послал бы за мной. Я бы пришел тебя повидать.

– Время бежит быстро. Было много дел. Мы пытаемся привести в порядок земли под посевы. Поля сильно заросли. У нас кончилась кукуруза, и мы по ней изголодались. Пытались выращивать ее там, на севере, но теплое время года оказалось слишком коротко. Посеяли поздно, ее побило морозом. Собрали несколько побуревших початков, вот и все.

– У нас есть кукуруза, – сказал Джейсон. – Большой запас. Смолота и готова. Я сегодня же вам пошлю. Что еще вам нужно – ветчина, яйца, мука? У нас хорошая пшеничная мука. Гораздо больше, чем нам требуется. Ткань, если вам надо. Шерсть была хорошая, ткацкий станок поработал на славу.

– Джейсон, я пришел к тебе не попрошайничать…

– Я знаю. Мы много лет обменивались то одним, то другим. Сколько мяса и рыбы, да ягод, да прочего вы отправляли нам в прошлом! Тэтчер говорит, ты принес риса…

– Ладно, – сказал Красное Облако. – Ты не станешь возражать против мяса буйвола, когда мы закончим охоту?

– Нисколько, – ответил Джейсон.

– А как насчет того, чтобы отправиться на охоту вместе с нами?

– С превеликим удовольствием.

– Хорошо! Все будет, как в былые времена. Остальные пусть работают, а мы с тобой станем сидеть у костра, беседовать и есть самые нежные куски.

– Вы живете хорошей жизнью, Гораций.

– Думаю, да. Было много путей, мы могли выбирать. Могли осесть на земле. Поселились бы где-нибудь в хорошем месте, заняли хорошие поля и засеяли их и собрали бы себе домашний скот. Мы могли стать земледельцами – однако не стали, а вернулись к прежнему образу жизни. Все мы в глубине души о нем мечтали. Нас тянуло обратно. Мы слышали зов. Наши предки испокон веку так жили. А мы всего несколько сотен лет жили той жизнью, которую установил белый человек, и это были далеко не лучшие годы. Мы так и не приспособились, не смогли. С облегчением все это бросили и вернулись к цветам, деревьям, облакам, к временам года с любой погодой, к бегущей воде, к обитателям лесов и прерий; мы воссоединились с ними и слились. Да, мы кое-чему научились у белых людей, нельзя этого отрицать, – и были бы глупцами, если б не научились. И воспользовались тем, что переняли у белого человека, чтобы сделать прежний образ жизни еще лучше. Иногда я задумываюсь, правильный ли выбор мы сделали, и вижу осенний лист – один только лист, – или слышу журчание бегущего в лесу ручейка, или чувствую запах леса, и понимаю, что не ошиблись. Мы вернулись к земле, соединились с холмами и потоками, и так оно и должно быть. Именно для такой жизни мы созданы. Мы возвратились не к старой племенной идее, а к образу жизни. Сначала были сугубо лесным племенем, но сейчас уже не только. Возможно, мы просто индейцы. У племен, живущих на западных равнинах, мы переняли вигвам из кожи и одежду, а также умение обращаться с лошадьми. Однако по-прежнему делаем каноэ из бересты, собираем дикий рис и кленовый сахар. Это хорошая жизнь. Мы с тобой, дружище, ощутили жизнь – я в своем вигваме, ты в этом каменном доме. Ты ни разу не отправлялся к звездам и, возможно, будешь счастлив, если никогда там и не побываешь. Наверное, другим там нравится.

– Да, кое-что по душе, – ответил Джейсон. – Там много интересного и, возможно, полезного. Но мы мало чем воспользовались. Мы наблюдали, даже изучали, в некоторых случаях поняли, что происходит. Однако мы больше не технологическая раса. Мы утратили технологии, рабочие руки и знания. Машины износились, и никто не мог их заставить ожить, не было энергии, на которой им работать. Ты знаешь: мы не печалимся об этой утрате. Мы превратились в зорких наблюдателей и получаем удовольствие от наблюдений. Наша цель – знание, а не использование. Мы не нуждаемся в получении пользы; мы теперь выше этого. Ресурсы лежат невостребованные; нам даже стыдно попробовать их применить. И не только ресурсы; также идеи и…

– Ты многое помнишь, Джейсон? – перебил вдруг Красное Облако. – Из далекого прошлого? Не про наше племя, а все остальное?

– Я отлично все помню, – ответил Джейсон. – И ты тоже должен. Мы оба были молоды, когда это случилось.

Красное Облако помотал головой:

– Мои воспоминания смутны. Так много всего наслоено. Я едва помню иную жизнь, не ту, которой мы живем сейчас.

– Моя память заключена в журнале, во многих журналах. – Джейсон указал на полку позади стола. – Все записано. Записывать начал мой дед лет пятьдесят спустя после всего, что произошло. Он хотел, чтобы мы не забыли, чтобы это не стало мифом. Дед описал все, что помнил, и затем вел регулярные записи. Когда он умер, я продолжил работу. Все записано с того самого дня…

– А когда ты умрешь, – спросил Красное Облако, – кто будет этим заниматься?

– Не знаю, – ответил Джейсон.

– Джейсон, я часто думал кое о чем, но никогда не спрашивал. Можно спросить сейчас?

– Конечно. Все, что хочешь.

– Почему ты ни разу не отправлялся к звездам?

– Возможно, потому, что не могу.

– Но ты никогда и не пытался. Никогда по-настоящему не хотел.

– Да, люди покидали Землю один за другим, – сказал Джейсон, – пока не остались только мы с Мартой. Нам казалось: кто-то должен остаться, быть чем-то вроде якоря для остальных. Поддерживать в очаге огонь, встречать тех, кто захочет вернуться.

– Конечно, они возвращаются, и вы их встречаете.

– Некоторые нас навещают, – сказал Джейсон. – Не все. Мой брат Джон покинул нас одним из первых. Он не возвращался ни разу, и мы о нем ничего не слыхали. Я часто задаюсь вопросом, где он. Если он еще жив.

– Ты говоришь об ответственности, о необходимости остаться. Однако, Джейсон, дело не только в этом.

– Конечно, хотя раньше это было очень важно, важнее, чем сейчас. Джон и я были старшими. Моя сестра Дженис моложе нас. Мы по-прежнему иногда с ней видимся, и Марта часто с ней разговаривает. Если бы Джон остался, возможно, отправились бы мы с Мартой. Способность покидать свой дом, похоже, врожденная. Я допускаю, что человек обладал ею задолго до того, как начал использовать. Чтобы она развилась, необходимо было время, и его дала нам удлинившаяся жизнь. Возможно, она развилась бы и раньше, не будь мы столь озабочены и столь сбиты с толку нашей технологией. Быть может, где-то мы свернули не туда, восприняли неверные ценности и позволили, чтобы наша забота о развитии технологии подменила нашу скрытую цель. Наши способности не могли пробиться в сознание сквозь толстые пласты машин, смет, калькуляций и тому подобного. Но когда мы говорим о новых способностях, имеем в виду не только путешествие к звездам. Твой народ к звездам не летает. Возможно, вы в них не нуждаетесь; зато вы стали частью окружающей природы, слившись с ней в единое целое.