Как я обстрелял Соединенные Штаты Америки - Станислав Аверков

– Испытания «машины» 8К69 далеки от завершения. Они сталкиваются с некоторыми особенностями, которые предстоит нам понять. И все же хочу отметить, что рассвет в конце туннеля замаячил.

Далее он предоставил слово с докладом о результатах последнего запуска начальнику отдела анализа полковнику Кауфману. Из его доклада можно было понять, что задачи, поставленные перед последним запуском, в общем выполнены, доказано, что принципиальные решения, положенные в основу разработки «машины», верны – двигатели первой и второй ступни показали свою работоспособность, система управление первой и второй ступени функционировала без перебоев, рулевые двигатели обеспечили разворот ракеты по тангажу, разделение первой и второй ступеней и отделение третьей ступени прошли во время и т. д. и т. д.

Зал возликовал! Пожатия рук, улыбки. Я увидел Юрия Балакина? Подошел к нему:

– Юра, все ликуют, а почему и ты, и генерал очень даже озабоченные. Генерал как-то загадочно, неоднозначно оценил наш запуск. Почему он не поздравил всех нас – испытателей с успехом?

Юра тактично ответил:

– Вопрос задан не по адресу. Я всего лишь лейтенант, и даже не старший лейтенант, не говоря к тому же о генеральском звании.

– Юра, но ты же верный помощник генерала, ты же из отдела анализа, приложил руку к написанию доклада своего начальника. Не может быть, чтобы у Федора Петровича не возникло что-то, что нас, «промышленников», заставляет насторожиться.

– Есть небольшая проблемка…

– Которая может вырасти в гигантскую?

– Еще раз предупреждаю – я всего лишь лейтенант.

– Не скромничай, Юра. Здесь, на полигоне у тебя великое будущее (как ни выглядели мои слова подхалимажем, но я не ошибся, через тридцать лет он стал генералом).

4. Как гром среди ясного неба

Наш разговор прервал Михальцов:

– Прошу прощения. Стас, выйдем в коридор.

Там он огорошил меня:

– Необходимо съездить на старт. Надо кое в чем разобраться!

– В чем, Алексей Андреевич? Что стряслось? Вроде бы из доклада можно понять, что для волнений нет причин? Или враги постарались влить ложку дегтя в наш успех?

– Рано еще бежать в ресторан, обмывать удачу! До праздника еще далеко. Поехали. «Волга» уже подана!

Шестьдесят километров пронеслись, как одно мгновение. Всю дорогу Михальцов молчал. Я же решил не торопить события расспросами, ведь была же какая-то веская причина, заставившая Алексея Андреевича покинуть штаб полигона и мчатся вместе со мной на отработанный прошедшей ночью старт.

На стартовой площадке было пустынно. Ничего не говорило о ночной феерии. Солдатик-контролер проверил наши пропуска, открыл стальную дверь бункера. Мы прошли по коридору, остановились перед дверью комнаты, где размещалась аппаратура для набора полетного задания и ввода его в ракету. Дверь была опечатана. Я сразу же обратил внимание на дату опечатывания – свежая. Михальцов произнес:

– Печать моя. Опечатал сразу же после старта «машины», чтобы никто не смог изменить что либо в аппаратуре после старта.

– В чем проблема, Алексей Андреевич? Неужели есть сомнения в нашем запуске? Все же была ложка дегтя?

– Стас, возможно и была! Ее надо найти, понять и ликвидировать. Поэтому мы с тобой и стоим перед этой дверью.

Михальцов открыл дверь. Подошли к стойке с аппаратурой. Она тоже была опечатана. Но дата на этой печати была иная – «26 апреля 1966 года». Михальцов задумался:

– Судя по дате опечатывания после 26 апреля к аппаратуре с введенным полетным заданием никто не прикасался и его не корректировал. Так почему же мы не попала на Камчатку? Все системы сработали безукоризненно! Но куда же мы попали? Ведь на Камчатке воронки от нашей боевой части нет!

– Как это? – меня начал бить озноб, затем бросило в жар. – А где она оказалась?

– По данным камчатского ИПа и предположениям нашего баллистика Компанийца мы перелетели Камчатку и даже Тихий океан.

– За Тихим океаном – Америка! Так мы, значит, могли обстрелять Соединенные Штаты Америки? Алексей Андреевич, что же теперь делать? Нас арестует КГБ, как врагов Родины, и расстреляет?

Я схватился за голову!

– Стас! Еще хуже! Мы вляпались в международный скандал! Нашего расстрела потребуют США!

– А если по требованию американцев нас не расстреляют, то начнется третья мировая война? – мои поджилки затряслись, выступил пот, ноги набухли и превратились в неподвижные слоновьи тумбы. Мне стало так жалко себя – такой молодой, еще не видел жизни, а меня или отправят по этапу, или пуля в лоб, а еще хуже в затылок! Конечно, «замочат» не только меня, но и всех причастных к пуску «частично орбитального бомбардировщика». Язык не поворачивался, но я все же вымолвил:

– Что делать, Алексей Андреевич? Расстрел то обеспечен?

– Зачем же паниковать. Надо разобраться, как это мог произойти несанкционированный перелет третьей ступени через Тихий океан? И куда она попала – в океан или в острова? Хотя если и в океан, все равно греха не оберешься.

После этих слов у меня отвисла челюсть. За ними последовало еще более умопомрачительное:

– Есть предположение, что наша «головка» подняла фонтан брызг на одном из пляжей Гавайских островов!

– Но ведь Гавайи – пятидесятый штат Америки! Гавайские острова – вулканические. Если наша головная часть попала в один из вулканов, то он начал извергаться? Выходит из-за меня погибли люди? Из-за меня!

– Не паникуй! Отправиться на виселицу всегда успеем!!! Давай без паники разберемся, по какой причине мы оказались преступниками? Я предполагаю, что на старте в ракету ввели одно полетное задание, а ее бортовые приборы были рассчитаны на другие.

Для читателей эта версия – заумная, она требует пояснения. Сегодня она секретности не представляет. Однако пояснение произойдет позже. А сейчас продолжим повествование.

5. Когда же меня расстреляют?

Вы когда либо находились в той ситуации, что случилась со мной? Не желаю вам подобного! Но ведь в этой ситуации оказался не я один! Мои коллеги, все наше КБ, все наши смежники, военные представители, министерство обороны и даже… Одним словом, вся страна! Все из-за одного разгильдяя! Но она об этом еще не знала! Пусть об этом она узнает сегодня, то есть полвека спустя!

– Алексей Андреевич, родненький, но ведь формирование полетного задания и его ввод в ракету происходили еще до майских праздников! Им занималось много специалистов! В то время я еще упрашивал руководство выпустить меня на полигон.

– Все это я знаю, поэтому и говорю с тобой здесь, в бункере, без свидетелей. Учу, чтобы вышел из тебя настоящий испытатель ракет. В нашем деле нет мелочей. Каждый недосмотр может обернуться трагедией! После майских праздников комиссия по вводу полетного задания должна была вторично проверить не только то, что было введено ранее, но и соответствие полетного задания серии приборов. Проверкой ввода полетного задания в ракету должны были заниматься семеро: ты, как представитель кураторского отдела по системе управления, я, как заместитель технического руководителя испытаниями, создатели системы управления из Харькова, разработчики командных приборов из Москвы, представители заказчика, то есть министерства обороны, ведущий НИИ-4 министерства обороны, отдел анализа штаба полигона. Они, конечно, упустили из виду, что у нашей ракеты есть очень маленькая особенность…. Ты еще цыпленок в среде испытателей. Но надеюсь, что после всего случившегося из тебя вырастит настоящий боевой петух!

– Так что же теперь делать? Всех нас расстреляют?

– Да, ситуация непростая, есть над чем поразмыслить.

Со старта возвращались молча. Да и о чем говорить, если и так все ясно: я сотворил международный скандал. Неужели на носу третья мировая бойня? Перед гостиницей меня хватил озноб, стала бить дрожь.

– Алексей Андреевич, скажите, за мной скоро придут?

– Не буди лихо, пока оно тихо…

…Из Днепропетровска по вч-связи меня срочно вызвал Игдалов:

– Станислав! – далее последовали матюки, а после них обычная речь, – Крепись, Стас! В замазке оказались не только мы с тобой! А еще пол дюжины организаций. Михальцов оказался прав. Харьковчане сварганили такую систему управления, что нужна поллитра, чтобы усвоить все ее тонкости. Ты должен проникнуть в суть «поллитры»! Отследи все действия харьковчан! Чтобы они не свалили всю вину на нас.

– Иосиф Менделевич, госкомиссия пришла к выводу – испытания «машины» 8К69 далеки от завершения. Они сталкиваются с некоторыми особенностями, которые предстоит понять. Тонких заявил, что рассвет в конце туннеля все же замаячил.

– Рассвет рассветом, но ты, Стас, молись, чтобы мы с тобой не вляпались в международный скандал! Нынче это самое главное. Если США предъявят нам через МИД ноту о нарушении нами американской границы, то начнутся поиски виновных. Вот тогда…

– А если вляпаемся, то нас расстреляют?