Хризантемы. Отвязанные приключения в духе Кастанеды - Владислав Картавцев

В этот раз я прождал ее чуть-чуть меньше – минут пятьдесят от условленного срока. Мысленно я был уже к этому готов и даже нарвался на комплимент с ее стороны: «Надо же! Прошло всего пару дней, а ты уже стал намного терпеливее! Вот что крест животворящий делает!»

Cлова из «Ивана Васильевича», который меняет профессию, были как раз кстати, потому что, все равно, я почти кипел от гнева и чувствовал, что мне хочется ее придушить.

Так что «крест» сильно разрядил обстановку, и я даже нашел в себе силы почти искренне улыбнуться, соглашаясь, что да – с этой девушкой я вряд ли что могу поделать. А все потому, что тянет меня к ней все больше и больше – и даже не столько к ней (хотя Майя вызывала во мне отчетливое желание), а к ее потусторонним знаниям.

С самого детства я мечтал о чем-нибудь эдаком. Да и кто не хочет стать сверхчеловеком или легендарным супергероем, способным очистить мир от иноземных чудовищ или на крайний случай – вызволить прекрасную незнакомку из рук кровожадных пиратов, чтобы потом под звуки вздохов и стонов благодарности страстно развлекаться с ней в постели?

А тут – зримое проявление какой-то особой мощи и знаний! И, наверное, каждый на моем месте ухватился бы за такой шанс – а тем более, завернутый в столь экстравагантную упаковку, как Майя!

– Итак, все твои беды от тебя самого! – авторитетно заявила Майя, стоило нам только удобно расположиться на подушках и заказать пару литров травяного чая, – только никому не говори! Потому что это страшная, страшная тайна! – Майя покатилась со смеху, словно, действительно, сказала что-то очень смешное.

Я же, ожидавший от нее некоторых откровений, смотрел на нее, как баран на новые ворота, и не понимал: то ли это она так шутит, то ли я настолько тупой, что не могу с благодарностью воспринять сию истину.

– Опа! – только и смог сказать я, – ты меня, конечно, прости, но на должность гуру ты не подходишь! Вот где у тебя, позволь спросить, борода и морщины, свидетельствующие о долгом жизненном пути, проведенном в размышлениях в отдаленной заброшенной пещере на склонах Тибета?

– Да, где? – повторил я и закончил свою мысль, – а коль скоро их нет, то, наверное, не стоит вещать так серьезно – уж больно попахивает театральностью!

– Ах, какой красавчик! – Майя скорчила презрительную мину и окатила меня ледяным взглядом, – выдает на гора, словно оперный Паваротти! Осторожнее на поворотах, Паваротти! Не нужно бросаться на меня, как удав на кролика, я с тобой спорить не собираюсь, но хочу, чтобы ты понял две вещи.

Первое – не все то золото, что блестит, и чтобы знать, совсем необязательно иметь морщинистый лоб и гнилые зубы, а второе – именно в твоем собственном отношении к происходящему и заключается тайна! По крайней мере, для тебя!

– А для тебя? – я подался вперед, чувствуя в себе закипающую ярость и желание обрушить на Майю всю силу моего сарказма.

– И для меня тоже! Но сейчас речь идет о тебе, и поэтому давай говорить именно о тебе! И не забывай, это я смогла найти тебя в метро три раза – и ты даже не понимаешь, как! Так что насчет гуру – уж кому-кому, а не тебе рассусоливать!

– Но впрочем! – Майя надула губки и отвернулась от меня, – можешь идти гулять! Не очень-то ты мне и нужен! Решай – считаю до трех! Остаешься ты или нет! Раз, два…

– Ладно, ладно! Подумаешь, какая обидчивая! Нечего на меня давить массой! – я решил немного снизить накал страстей. Майя мне определенно нравилась, и так просто расставаться с ней не хотелось. Тем более, что я чувствовал – стоит мне сейчас уйти, и больше уже я не увижу ее никогда. И не узнаю, что же скрыто за туманом, который она усиленно нагоняет!

– Ну, вот и славненько! Тогда идем дальше. Ты уже знаешь, что все беды – от тебя самого. И после того, как мы пришли к выводу, что я здесь главная – я могу дать пояснения.

– Сразу оговорюсь: я не собираюсь тебя разубеждать, что все вокруг настоящие уроды и кретины, начальство, как обычно, тупое, как сапог, и упертое, словно овца, сослуживцы – чистые подонки и делать ничего не умеют, а ты сам – агнец божий и д’Артаньян в одном лице!

– Я вообще-то этого не говорил! – я сделал попытку протестовать, всем своим видом показывая, что если я и слушаю ее, то все равно не нужно мне приписывать лишнего.

– А здесь совершенно неважно, говорил ты что-либо подобное или же нет, потому что для нас важны эмоции. Язык нашего тела – это язык эмоций и чувств, и именно с помощью него мы научились эффективно взаимодействовать между собой.

– Ты посмотри, – Майя явно оседлала любимого конька и получала удовольствие от собственной лекции, – все наши разговоры пропитаны эмоциями. Эмоции намного быстрее слов – они первичнее. Человек научился говорить не так давно (по историческим меркам, конечно), кроме того, язык сам по себе – это только лишь инструмент для выражения эмоциональной окраски и передачи информации. Вот так-то! – Майя победно взглянула на меня и скривила смешную рожицу.

Честно говоря, я был ошарашен. Услышать из ее уст нечто подобное было вне пределов моего понимания.

Я еще ни разу не встречал девушку, которая вот так запросто заткнула меня с помощью научных терминов, быстро опустив мою самооценку на пару ступеней ниже исходного уровня.

А я-то, признаться, думал, что девушки – они больше говорят о тряпках, моде, кинозвездах и сериалах, а здесь – такое! И, судя по всему, Майя вовсе не собиралась останавливаться на достигнутом, она поудобнее подоткнула подушку себе под спину и продолжила:

– Так вот, среди мужского населения, да, да – ты именно к этому виду и принадлежишь – принято всячески принижать проявление эмоций, затушевывать их и скрывать. Что, конечно, совсем не говорит о том, что их нет.

Она сделала паузу и в воцарившейся тишине (ведь я не знал, что ей ответить) налила себе чаю.

– Эмоции есть всегда – вне зависимости, отражаются они у нас на лице или же не отражаются. Эмоции – наш отклик на внешнее воздействие. Представь себе – ты берешь и палкой тычешь ежика, а он моментально сворачивается в клубок, или же, напротив (хотя и нечасто) – начинает шипеть и бросается в бой. Представил? Молодец!

– Так вот эмоции – это те же самые реакции: либо спрятаться, либо атаковать, либо проигнорировать и постараться пропустить мимо ушей, ну и т. д. Только вот в чем проблема – коль скоро эмоция состоялась, то ее проявление уже свершившийся факт. И этот факт записан где-то там, и он составляет неотъемлемую часть нашего эмоционального багажа, с которым мы пойдем дальше по жизни, и который с течением времени становится все тяжелее и тяжелее. Я не слишком заумно говорю, успеваешь схватывать?

Я не успевал. Я просто не мог понять, откуда в такой красочной упаковке, как Майя, взялись способности формулировать такие довольно абстрактные вещи – и не только формулировать, но еще и довольно складно их излагать.

А поскольку мой мозг был занят войной с самим собой, пытаясь понять, как ко всему этому относиться, то многое из сказанного Майей я пропускал мимо ушей.

Она уловила мое состояние и объявила перерыв, и чтобы не усугублять эффекта, принялась, оживленно тараторя, обсуждать вчерашний сериал по ТВ, в котором Нона Мордюкова насмерть забила своего неверного любовника скалкой, выпачканной в муке. За прелюбодейство, само собой.

Я медленно приходил в себя. Но чего мне это стоило! Как и любой нормальный мальчик-мужчина, я с детства воспринимал умственные способности девочек (потом девушек, а потом уже и дам) не очень серьезно.

По правде говоря, я имел для этого веские основания – а все из-за их физиологических особенностей. Конечно, в этом их вины не было, но, как говорится, из песни слов не выкинешь, и к девушкам следовало относиться именно так – принимая во внимание их отличные от нас увлечения и другой интеллект.

Впрочем, выяснилось, что и на старуху бывает проруха – она сейчас сидела напротив меня и совершенно искренне рассуждала о том, что скалкой бить по черепу – это фи, а лучше сразу сковородкой: быстро и эффективно.

А мне пришлось довольствоваться ролью старухи, что, конечно, никак не отменяло эмоциональной бури, разыгравшейся внутри меня.

А Майя тем временем заказала себе еще чаю (она, наверное, с легкостью могла выпить пару литров за вечер) и стала выпытывать у меня, какие попсовые певцы мне нравятся. Типа: «Иванушки – это круто!», и все такое.

Комедия с ее стороны продолжалось довольно долго, и мне вяло приходилось поддерживать ее болтовню. Она же словно и не замечала, что я сильно подавлен и нахожусь в совершенно неустойчивом эмоциональном состоянии – из которого легко скатиться в депрессию, основанную на чувстве собственного уничижения.

Впрочем, показаться слабым в присутствии девушки было еще хуже, чем показаться тупым, поэтому ни о каких проявлениях слабости и чувстве жалости к себе речи и не шло.

Я через силу улыбался, делал вид, что наш вечер идет именно так, как он изначально и был задуман, и вообще – скоро уже разбегаться, а назавтра будет новый день, который принесет не только напряги, но и радости.