Правосудие Бешеного - Виктор Доценко

Амиран на допросах молчал или криво усмехался, когда следователь выстраивал свою цепь доказательств против него. Он видел, что большинство доказательств следователя шиты белыми нитками, и считал, что в худшем случае суд может дать ему от силы года три-четыре, по совокупной мелочовке, в которой, кстати, он тоже не признавался.

Но тут неожиданно объявился невесть откуда взявшийся Джанашвили. В письме-"маляве", которое он сумел по тайным воровским каналам переслать Амирану Мартали в "Бутырку", Джаник умолял взять кражу картин на себя. Нугзар обещал нанять самых лучших адвокатов и уверял, что если не удастся "вырулить" на условный срок, то он завалит на зоне Амирана богатыми посылками, а подруга Амирана и прижитая с ней дочь-малолетка ни в чем не будут нуждаться, да и по освобождении он будет иметь нехилую копейку. Он четко доказывал, что от упорства Амирана пострадают все его дела, что и он, Джаник, может загреметь вслед за ним - и тогда так ладно подогнанная бригада Амирана-Мартали развалится и всем будет от этого только хуже...

Амиран несколько дней и бессонных ночей думал над раскладами своего партнера и в конце концов пришел к выводу, что Джаник все-таки прав: срок Амирану так и так светил, а дело, которое он с таким трудом создавал, в его отсутствие смогут легко развалить довольные этим конкуренты. С Джанашвили он решил разобраться потом, когда сможет это сделать, и разобраться наверняка. Недаром же его звали Амиран-Мартали! А пока он решил брать все на себя, даже и не предполагая, чем это ему грозит.

Ему навесили статью "Организация, хищение и незаконный сбыт предметов, имеющих особенную художественную ценность". Не смог помочь и нанятый Джаником известный адвокат, сумевший, правда, скостить от пятнадцати требуемых прокурором лет три года. Но двенадцать строгого с конфискацией тоже очень даже немало...

Амиран-Мартали мужественно принял приговор с большим сроком и отправился в заснеженную Сибирь. А Нугзар, проходивший по его делу всего лишь свидетелем, остался в Москве, по наказу Амирана замещая его на время отсидки.

Амиран не очень хорошо разбирался в хитросплетениях экономики, зато он очень здорово разбирался в людях и в отношениях между ними. На строгаче под Иркутском он сразу занял подобающее место и ни разу за весь свой большой срок не запятнал своего прозвища.

Джанашвили поначалу исправно выполнял обещанное: слал на зону продукты, деньги с оказией, помогал подруге и дочери Амирана. Но с годами помощь из Москвы приходила все реже и реже, пока не прекратилась совсем. Если бы Амиран-Мартали не был на зоне в авторитете, ему бы пришлось туго. А так он спокойно, как и подобает "Вору в законе", тянул свой срок.

Время от времени к Амирану-Мартали с очередными этапами зэков приходили письма с воли. Амиран был не так глуп, чтобы полностью довериться тому, кто подставил его под срок: в близком окружении Джанашвили у него остались преданные ему люди, которые присматривали за Нугзаром и докладывали Амирану о том, как у его бывшего партнера идут дела.

Подруга его Светлана с дочкой Машей жила под Москвой в Малаховке, в доме, купленном ей Джаником на средства бригадного общака. Письма из зоны приходили регулярно, столько, сколько можно было по закону. Но сама Светлана писала очень часто, описывая свою тихую поселковую жизнь (она устроилась работать медсестрой в местную больницу), детские шалости не по возрасту бойкой Машеньки; писала, как тоскует по нему и как они с дочуркой очень любят Амирана и надеются, что он выйдет раньше срока...

Но через два года письма от Светланы приходить перестали. Это было так не похоже на преданную Амирану подругу, что он забеспокоился: не случилось ли чего? Он попросил надежного человека навести о ней справки и вскоре получил страшную весть: дом в Малаховке сгорел полностью, при пожаре погибли Светлана и Машенька... Вообще-то с гибелью Светланы и ее дочери было явно что-то нечисто, доверенный человек так прямо и написал Амирану-Мартали об этом. Уж слишком все случившееся напоминало поджог: ведь Светлане ничто не мешало спасти себя и дочурку, если бы ей кто-то в этом не воспрепятствовал. Естественно, он вспомнил и историю своего отца, тоже сгоревшего в огне...

Амиран заскрипел зубами от навалившегося на него горя и поклялся разобраться в этой трагедии. Он поднял на ноги всех, и в первую очередь Джанашвили. Телефон в кабинете главного механика зоны, откуда он общался с волей, раскалялся от жгучих слов, которые кидал в трубку мрачный Амиран-Мартали. Прошло несколько месяцев, но, несмотря ни на деньги, ни на связи в криминальном мире, выяснить настоящую причину пожара так и не удалось. Амиран как-то смирился с этим, хотя время от времени бередил былую рану и обещал самому себе, что когда-нибудь еще вернется к этой непонятной и трагической истории...

Годы за колючей проволокой шли своим чередом, сливаясь в одну монотонную серую полосу. Где-то далеко, за тысячи километров от Амирана-Мартали, бушевала новая, нарождающаяся жизнь. Бесславно закончилась перестройка, наступила эпоха ельцин-ского правления и торжества окружающих его олигархов. Политические бури никак не влияли на мутную реальность зоны, вот только время от времени наступали перебои с провизией и начальству зоны приходилось выискивать средства, чтобы накормить подопечных зэков. Так, в борьбе с тупостью и жестокостью охраны, в противостоянии российской экономической разрухе и прошли долгие годы заточения Амирана-Мартали.

Когда-нибудь всему настает конец. Пришла пора окончиться сроку и Амирана-Мартали. Ему совсем недавно исполнилось сорок лет, он по-прежнему был сильным и красивым мужчиной. Вот только в глазах его теперь можно было заметить появившуюся за годы отсидки мудрую грусть.

О дне своего освобождения он знал заранее, на "родной" зоне у него давно все было схвачено. За неделю до выхода на волю он устроил местным авторитетам отходную. Собрались в одном из бараков ночью. Стол был накрыт как на воле богато, ломился от закусок и водки. Тем не менее сюда же на стол "шестерки" постоянно выставляли кружки с чифирем, и он, как ни странно, потреблялся больше, чем водка.

Амиран-Мартали, сказав свою отходную речь, добавил:

- Покидая "командировку", "Вор в законе" обязан оставить за себя преемника... - Он медленно оглядел каждого сидящего за столом. - Признаюсь, такой человек у меня есть, но мне захотелось, чтобы вы сами сказали, кого хотели бы видеть в роли "смотрящего".

Несколько минут его застольники переглядывались между собой, прекрасно понимая, что невпопад выдвинутая фигура может аукнуться так, что на зоне все пойдет кувырком.

- Итак... - насупился Амиран-Мартали.

- Слушай, дарагой, батоно Амиран, - прервал общее молчание пожилой авторитет Буба-Кутаисский, - давай не будем нарушать традиций: называй наследника! Когда не справится, тогда и будем думат...

Амиран-Мартали не просто так вынес вопрос о "смотрящем" перед всеми. Получилось так, что с месяц назад на зону "спустили" еще одного "Вора в законе" - Вахо-Рыжего, а до его прихода место Амирана-Мартали должен был занять его близкий друг Васо Каландадзе, с которым он отсидел вместе лет восемь. Как и Амирана-Мартали его уважали не только зэки, но и администрация лагеря. И не было бы никаких вопросов, если бы он был коронован в "Вора в законе", но посланное Амираном-Мартали на сходку ходатайство задерживалось, а потому, успев узнать не очень сахарный характер Вахо-Рыжего, Амиран был уверен, что с его уходом на зоне начнутся противостояния.

- Что ж, вероятно, ты прав, дорогой Буба... - задумчиво проговорил Амиран. - Я должен назвать своего преемника, и я назову его. - Он сделал небольшую паузу и посмотрел на Вахо-Рыжего.

Трудно сказать, почему в самый важный момент его внимание было направлено именно на того, но краем глаза он заметил напряженные взгляды присутствующих за столом и неожиданно для самого себя сказал:

- Надеюсь, не нарушу наших законов, если объявлю своего преемника в день своего освобождения...

С большим удовлетворением Амиран отметил облегченные взгляды всех присутствующих, кроме Вахо-Рыжего, который вскинул голову с желанием что-то возразить, но сдержал свой порыв и лишь чуть заметно усмехнулся. Амиран намеренно оттягивал со своим преемником в надежде, что до его освобождения придет решение воровской сходки о Васо Каландадзе.

Его интуиция не подвела и на этот раз: через два дня на зону пришла "малява", в которой сообщалось, что не только Васо коронован в "Вора в законе", с кличкой Васо-Иркутский, но и Амирану дано согласие оставить его "смотрящим".

Амиран был настолько уверен, что все разрешится само собой, что его мысли уже были далеко отсюда, там, где он отсутствовал целых двенадцать лет, где его ждала новая, пока еще незнакомая ему страна - ведь за это время столько воды утекло, столько дел было наворочено!