Кошмар на улице Стачек - Андрей Кивинов

– Ничего я не знаю. Сажайте, доказывайте – это ваши проблемы.

Детектор трещал и угрожал развалить старый милицейский шкаф. Соловец выдернул розетку, отлепил провода и, схватив Газонского за шиворот, потащил его в дежурную часть, где пинком под зад швырнул его в камеру и лязгнул замком.

– Пусть посидит, подумает, – сказал Соловец дежурному.

Юлий Михайлович Померанцев только что раскрыл свежий пузырек лосьона «Огуречный» и приготовился закусить, купленной с лотка корюшкой. Первый глоток был уже сделан, когда прозвенел телефон.

– Алло. – Юлий Михайлович с сожалением отставил рюмку. – Померанцев слушает. Да, дома. А где ж еще, если сюда звонишь? – Выслушав ответ, Померанцев произнес: «Буду», – и повесил трубку.

– Черт, как неудачно, – пожаловался он сам себе и, допив рюмку и закусив ее корюшкой, стал одеваться.

Померанцев работал ведущим инженером в одной солидной организации, имел скверный характер и склонность к алкоголю. Склонность эта довела его до того, что на работе его держали только за прошлые заслуги, а дома, кроме тахты и облезлого серванта, ничего не осталось. Участковый тоже стал проявлять к Померанцеву повышенный интерес в связи с тем, что Юлий Михайлович, напившись, имел обыкновение выходить на лестницу, барабанить в двери соседей и кричать: «Танки, танки идут!» или что-нибудь подобное.

В таком виде с ним и познакомился Кивинов, когда пришел на работу в отделение. В течение получаса Померанцев был завербован, получил звучный псевдоним «Кактусов», после чего стал сотрудничать с уголовным розыском. Полезной информации за пять лет от Кактусова практически получено не было, поэтому Кивинов использовал его как подсадного в камеру. В камере Кактусов тоже не проявлял особого энтузиазма – он просто сидел и слушал, да иногда через него задержанные передавали на волю записки или просьбы. Энтузиазм приходил к Померанцеву в конце квартала, когда он звонил Кивинову и требовал денег за напряженный труд. Именно ему и позвонил Кивинов, увидев сигнал Соловца, так как на тот момент свободных людей для подсадки у него не было.

Кактусов позвонился в двери уголовного розыска как раз в тот момент, когда Соловец вытаскивал оттуда Зубра.

– Вы к кому? – спросил Соловец для конспирации, так как знал, зачем вызван Померанцев. Юлий Михайлович молчал, уставившись на Соловца.

– К кому вы? – повторил Соловец. Пауза затягивалась.

– К другу по школьной скамье, – наконец выдавил из себя Померанцев, покачнувшись и указав на дверь Кивинова.

«Мудак», – подумал про себя Соловец, но вслух сказал: «Подождите», – и поволок Зубра в камеру.

Спустя пару часов Кивинов встретился с выпущенным из камеры Кактусовым у пивного ларька за отделением.

– Ну как?

– Все узнал. Самогона у него нет, – промычал Померанцев.

– Стой, при чем тут самогон? – не понял Кивинов. – Ты же про заточку должен был узнать.

Померанцев уставился на Андрея помутневшим взглядом.

– Ах, да, точно, вот, забыл совсем. Он просил передать. – Он достал из кармана разорванную пачку «Винстона», на которой каракулями Зубра было написано: «Хмель, меня колют на заточку. Скинь куртку. Зубр.»

– Маляву эту на Бульварный надо отнести, вот тут адрес, а на словах передать, чтобы Хмель ни на что не кололся.

Как только Кивинов уяснил смысл записки, он, Клубни-кин и Таранкин помчались к Хмелю, иначе говоря, Хмелеву Юрию, коллеге Зубра по пивбару. Он жил на Бульварном, но на территории другого отделения.

Зайдя в подъезд, провонявший мочой и кошками, опера поднялись на второй этаж и остановились перед вполне благопристойной дверью, никак не вязавшейся с образом Хмеля. На стук Таранкина ответом была мертвая тишина. Таранкин дернул ручку на себя и еле успел отскочить – за неимением ни петель, ни замков дверь просто вывалилась из проема.

Трехкомнатная хрущевка представляла собой поистине музейную редкость. Квартира Померанцева была Эрмитажем по сравнению с данным обиталищем. Полы в квартире Хмеля практически отсутствовали, они выгорели оттого, что хозяин, вероятно, жарил на них шашлык, о наличии стекол, обоев и мебели говорить вообще было бы несерьезно. На единственной кровати без матраса, прямо на пружинах, храпел в доску пьяный Хмель, которому, похоже, были абсолютно безразличны терзания Зубра в камере.

На общем собрании, проведенном тут же, опера решили не будить Хмеля, а просто обшмонать квартиру. Искать что-либо в ней было негде, но тем не менее во встроенном шкафу Клубникин нашел зеленую куртку, дохлую крысу и бутыль с остатками браги. Все. Скорее всего, это плюс одежда, что была на нем, и являлось единственным имуществом Хмеля. Забрав куртку и поставив на место дверь, оперативники покинули квартиру.

Клубникин по пути отстал от остальных под предлогом проверки ранее судимого и решил заглянуть на чашечку кофе к знакомой продавщице из соседнего универмага. По мере приближения к дому подруги шаг его становился все увереннее и бодрее и грозил вот-вот перейти на бег, так что, завернув за угол, Володя чуть не сбил с ног какую-то молодую особу.

– Привет, – сказал Володя, узнав в девушке свою секретаршу Ленку из школы напротив. – Почему плачем?

– Ой, Владимир Викторович, – всхлипнула Ленка, вытирая кровь под носом. – Вон те, видите, убегают? Куртку сняли и цепочку, да еще и нос разбили, сволочи.

Клубникин оглянулся и увидел метрах в двустах убегающую стаю, человек из семи-восьми.

– Иди в отдел, посиди у Кивинова, я – сейчас.

Володя, не тратя больше времени на дальнейшие разговоры, взял низкий старт и бросился за парнями. Обладая хорошим природным здоровьем, укрепленным игрою в нападении, он рассчитывал вскоре настигнуть беглецов. Парни растянулись цепочкой и по-марафонски бежали в направлении ближайшей станции метро.

«Хиляки, наркоманы, – подумал Клубникин, – не уйдете, все равно достану».

Возраст, однако, брал свое – настигая последнего, Володя постепенно начал задыхаться.

– Бежим? – с ходу спросил он.

– Ага, – ответил парень.

– Ну, давай, – сказал Клубникин, обходя его на повороте. До первого парня, бежавшего с курткой, оставалось еще метров пятьдесят. Когда перед Володей замелькала спина бегуна и все остальные остались позади, Клубникин уже хрипел, но держался. Из последних сил, испытывая острое желание остановиться и отдохнуть, со словами «Ку-ку, ковбой, а вот и я!» он прыгнул на почти двухметрового детину.

Парень резко повернулся, сбросил Клубникина и выхватил из-под куртки ножик, больше похожий на римский меч. Детине оказалось всего лет шестнадцать, но по сложению он был на две головы выше Володи и раза в два пошире в плечах.

– Тебе чего? – ухмыльнулся он. Остальные уже подбежали и, тяжело дыша, стояли рядом.

– Куртку отдай, длиноногий, – ответил Клубникин, одной рукой утирая пот, а второй вытаскивая из-под пиджака пистолет.

– Ой, волын. Откуда у тебя? – удивился парень.

– Сейчас узнаешь. А ну-ка, брось свою приблуду и сам на землю. Живо!

Улица была пустынна, прохожих как назло не было. Подростки-сообщники, увидав пистолет, бросились врассыпную. Клубникин передернул затвор и повторил просьбу прилечь на асфальт. Парень, положив рядом куртку и нож, нехотя подчинился. Володя снял ремень, перетянул тому руки и, быстренько обшмонав, вынул у него из карманов пачку сигарет, ключи и пакетик с наркотой.

– Цепочка где, козел? – спросил он, усаживаясь на парня и закуривая сигарету.

– Не знаю, – простонал он.

– Ладно, в отделении поговорим.

– Хулиган! – раздался из форточки женский крик. – Ты что мальчишку избил? Ну-ка, слезай с него. Вот я милицию вызову!

– Вызывай, вызывай, мамаша, телефон помнишь? 02. Только побыстрее, – крикнул Клубникин, пуская дым.

Действительно, всего через минут сорок на улице показалась машина соседнего отделения с сержантом и водителем. Сержант, узнав Клубникина, поприветствовал его.

– Ты чего, Володя, у нас на территории хулиганишь? У себя, что ли, негде?

– Угощайся, – Клубникин протянул сержанту пачку сигарет и повернулся к парню. – Ну, орел, залазь в цугун-дер. – И, усмехнувшись, процитировал Филатова: – Вот милок, каков итог? Обмишурился чуток, а чуток-то сей потя– нет лет примерно на пяток!

В этот момент из подъезда выскочила женщина.

– Товарищ милиционер, я все видела – вот этот, маленький, мальчонку избил, сел на него да еще и хамил. Посмотрите, на ребенке лица нет, и это среди бела дня. До чего дожили!

В отделении, пристегнув задержанного наручниками к батарее, – камера была занята – Клубникин пошел успокаивать Ленку. Спустя полчаса позвонил дежурный следователь.

– Алло, следователь Корзинкин, что там у вас?

Клубникин объяснил ситуацию.

– Нож и наркотики с понятыми изъяли?

– Да где ж я их вам возьму? Это надо, чтобы они со мной все время ходили, а то и бегали при случае. Кто ж согласится?