Евразийские Баталии - Денис Роиннович Гаврилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В России мы можем видеть подобное на примере многих "левых" блогеров и "экономистов", которые активно плодят мифы о противостоянии либерального клана и патриотического внутри Кремля, занимая условно «охранительные» позиции в защите "патриотов", у которых как у малых детей в этих мифах, отбирают власть влиять на экономику, но "вот-вот патриоты войдут в силу" и наступит "левый поворот". При этом такие социал-демократы остаются «волками в овечьей шкуре», поскольку они в любой момент готовые предать тот режим, за который ратуют.
Примерно тем же в своё время активно занимался НОД, который вместо риторики противостояния двух кланов, использовал миф о колониальной зависимости Кремля от США, выдвигая лозунги "сплочения в борьбе с властью американских капиталистов".
в) Вопрос построения капитализма "с человеческим лицом".
Капитализм "с человеческим лицом" невозможен в силу логики классового антагонизма.
Те страны Европы, которые использовали переход от социал-либерализма к социал-демократии для решения внутриполитических проблем, развиваются более устойчиво, чем государства с ортодоксально правой экономикой.
Однако подобное не решает классовую проблему, а только "замораживает" её. Причём применение такой перспективы на идеологическом уровне создаёт порочный круг: поздние политики СССР (вспомним того же Горбачева) говорили о "социализме с человеческим лицом", но использовали риторику (осознавая или не осознавая) для продвижения реставрации классического капитализма.
г) Вопрос смешанной экономической системы.
Смешанная экономика – образ устойчиво-развивающейся системы хозяйствования.
Однако надо понимать, что под смешанной экономикой социал-евразийство подразумевает ту систему, где крупный бизнес полностью национализирован, средний 50/50, а мелкий находится в руках частных собственников и коллективных хозяйств.
Занимаясь стратегическим экономическим планированием, государство может значительно ускорить рост ВВП на душу населения по сравнению с обычной рыночной системой. Однако, чтобы избежать управленческого кризиса (плану кризис перепроизводства не страшен), создаётся рыночная "подушка безопасности" на низах. Поэтому, когда элита управленцев будет "ветшать", её обновит выращенная государством элита из альтернативных способов хозяйствования. Поскольку современное высшее экономическое образование не даёт толком никаких знаний и существенно деградировало, надо выращивать спецов именно из альтернативных условно-независимых форм, находящихся под теневым покровительством государства (как и политическую элиту).
Впрочем, после внедрения ИИ в аналитические центры управления, этот вопрос будет закрыт раз и навсегда.
д) Вопрос политической системы.
Слабое звено социал-демократии в децентрализованном управлении. Экономическая модель тяготеет к варианту демократического социализма, но обозначить её именно так социал-евразийство не может в силу того, что для такого большого автаркийного пространства Евразии как Россия обычный вариант политической демократии на уровне верховной власти явно не подходит в силу специфики количества решаемых стратегических задач собственной безопасности – расширенные президентские полномочия могут допустить полноценную рабочую демократию только в субъектах государства.
К тому же классический вариант демократии отрицает построение политической модели, которая сочетает в себе светскую и духовную сторону власти (и за которую агитирует евразийство), а значит и термин нужно использовать другой.
С точки зрения философии, характеризуя правильную форму правления, нужно говорить не демократия, а демотия (по Аристотелю). Демотия – это «органическая демократия», принцип «соучастия народа в своей собственной судьбе. Это соучастие не отвергает иерархии, не должно быть формализовано в партийно-парламентских структурах. Демотия предполагает систему земских советов, уездных и национальных (в случае малых народов) представительств.
е) Вопрос проблемы пасокификации при политической триангуляции.
(переводя на русский – потеря избирательного доверия при идейном смешении).
Триангуляция европейской социал-демократии пошла в сторону неолиберализма (т. е. дерегулирования экономики), поэтому потеряла доверие со стороны масс.
Всплеск правых и левых альтернатив вызван закономерным отходом от синтеза левой и правой риторики западных социал-демократов.
Те из социал-демократов, кто в условиях кризиса пошёл на некий компромисс не с либералами, а с "полярниками" полит. координат, фактически встал на сторону "новых правых", тем самым значительно идейно обогатившись. Но такой переход к "новым правым" возможен только при отказе от неолиберализма, что и проделало в смысловом поле социал-евразийство, изначально руководствуясь формулой: "левая экономика, правая политика".
ж) Вопрос пацифизма и реформизма.
Война – удел настоящих мужчин.
Любой пацифизм есть проявление мировоззрения ни на что не способных, слабых людей, которым нет места в большой политики.
Для России пацифизм в условиях кризиса опасное явление, которое может привести к большому количеству жертв только из-за отказа к какому-либо противостоянию с внешними державами. Социал-евразийство поддерживает здоровый милитаризм.
В то же время пацифизм и реформизм неразрывно связаны между собой, поскольку первое – причина отказа от революционного марксизма, и как следствие приход к идеям реформизма. Для стабильности государства всегда необходимы реформы, а не революция. Однако отказ социал-реформизма от ленинского большевизма есть отказ от значительного научного наследия политической мысли, которая и приводит современных социал-демократов к порочной смычке с либералами.
Каждый воин периодически мечтает побыть пацифистом, ведь мир и есть то, за что он борется. Но реальность жестока и надо всегда с ней согласовывать свои действия, а не уходить в утопические фантазии. Лучше быть циником, чем смотреть на мир в розовых очках.
_____________________________
Теперь пройдёмся евразийской дубинкой по отдельным направлениям социал-демократии.
_____________________________
з) Социал-демократия К. Каутского.
Каутский на заре творчества полностью противопоставил свою теорию марксизму. Косвенно критикуя формационный подход, он верно подметил, что этапы раздробленности и централизации чередуются между собой и их можно выявить ещё в истории древнего мира. Отсюда можно вывести цикличность историософии. Никифоров, критикуя Каутского за "идеализм" во взгляде, сам допускает ошибки, требуя от смены фаз смены производственных сил исключительно в линейном формате движения, игнорируя постоянные упадки человеческих цивилизаций.
В то же время, Каутский неверно критиковал Ленина за установление диктатуры пролетариата вместо всеобщей демократии, поскольку в тех условиях, в которых находились большевики, только диктатура партии и могла вывести страну из ряда кризисов. В этом основное расхождение, которое было в итоге выведено в антибольшевизм и русофобию западных социал-демократов.
и) Социал-демократия Э. Берштейна.
Первый из ревизионистов марксизма. Отчасти он верно заметил, что тезис Маркса об абсолютном обнищании пролетариата неверен в силу логики постепенного распределения средств в обогащающемся обществе при саморазвитии капитализма. Однако саморазвитие капитализма обусловлено его стремлением к самосохранению, и как у любой другой формации у него должна быть планка порога развития, за которую спокойно перешагнуть уже не получится. В этом плане эволюционизм Берштейна есть попытка примирения с капитализмом, наивная вера в то, что буржуазия согласится пойти на уступки пролетариату. Согласно Берштейну взаимоотношения между рабочим и эксплуататором должны формироваться на основе компромисса. Что это, как не утопический взгляд на ход исторического процесса? Бернштейнианцем смело можно назвать Александра Роджерса с его "киберкоммунизмом" здесь и сейчас.
к) Социал-демократия Гильфердинга.
Его теория "организованного капитализма" (использованная Каутским) врастающего в социализм не выдерживает критики. Сама формулировка "коалиции рабочих и буржуазных партий" разве что может быть использована политтехнологами в обустройстве фиктивного парламента, но не в реальной политической
