О людях, собаках, кошках и других (сборник) - Елена Корджева

Рекс мотал головой и продолжал повизгивать.

– Интересно, – бабуся переглянулась с Марой, – он явно тебя зовёт. Иди уж.

Интересно стало всем. Что такое вдруг пришло в большую голову пса, что он решил обратиться только к одному члену семьи? Мара поспешила к Рексу.

– Что случилось, Рекс? – наклонилась она к собаке.

Рекс долго не раздумывал. Аккуратно взяв женщину могучими зубами за руку, он развернул её лицом к северу и, подтолкнув, показал мордой направление – куда смотреть. Мара проследила за взглядом собаки и ахнула: из-за леса вылетал большой гусиный клин.

Мара смотрела то на гусей, то на страшно довольного собой Рекса. Вальяжно развалившись, он смотрел на неё, словно говоря:

– Ты хотела гусей. Ну вот тебе твои гуси. Ты довольна?

В конце концов, по его мнению, Мара тоже заслужила каникулы. И если ей в радость смотреть на улетающих гусей, отчего бы, услышав вдали гусиный клич, не позвать и не показать ей ещё одну стаю?

Ведь понятно даже собаке: главный смысл жизни – это доставлять друг другу радость.

Кошачья честь

Он был, бесспорно, Самым Главным. Как и каждый кот, он считал этот дом полностью своим, а всем остальным милостиво разрешал пользоваться собственным пространством.

И то сказать, большой чёрно-белый красавец Мурис заслуживал всяческого внимания. С течением времени он создал себе очень даже приятную и размеренную жизнь, обустроив её всевозможными привычками и причудами. Свои миски, своё кресло, свои «джунгли» – персональный участок подоконника между алое и геранью – у него было всё что необходимо уважающему себя коту для приятной жизни.

Как и всегда после ужина, Мурис занял свой привычный наблюдательный пост «в джунглях».

Жизнь на ферме текла, как ей и положено, своим чередом.

Ровно до тех пор, пока Рекс не забеспокоился. Не то чтобы он сильно лаял, но и тихим его поведение назвать было нельзя. Рекс волновался и всячески старался привлечь внимание бабуси. Он поскуливал и повизгивал так, что сердобольная бабуся не замедлила явиться.

Обнаружить причину волнения Рекса сразу ей не удалось. Видно было, что пёс нервничает и смотрит в сторону ворот, но подозрительного ничего не обнаруживалось. И бабуся нехотя потянулась к воротам.

Какой-то звук, слабо звучавший в вечернем тумане, заставил её прибавить шаг. Открыв ворота, она едва не наступила на виновника переполоха.

Малыш, крохотный маленький котёнок, дымчатый с острым хвостиком, лежал почти у самых ворот и плакал. То ли цвет котёнка, то ли туман сыграл свою роль, но имя к нему прилипло сразу и насовсем.

– Откуда ты взялся, Дымка?

Бабуся взяла плачущий дрожащий серый комочек и заозиралась по сторонам.

Действительно, взяться котёнку было неоткуда – вокруг хутора километра на три никакого жилья нет, а самому ему такое расстояние преодолеть точно не под силу. Ну да, неважно, то ли подбросил кто, то ли ещё как, но малыш уже здесь, голодный, замерзший и испуганный. И с этим надо что-то делать.

Ну, на ферме с коровами, уж конечно, хватит молока для одного крохотного котёнка. Так что чем кормить вопрос не стоял. И бабуся понесла спасать горемыку в дом.

Мурис, должно быть, обалдел, когда со своего наблюдательного поста обнаружил, что он больше не единственный в доме кот. Вид из окна его больше не интересовал. Два зелёных глаза пристально наблюдали из-за герани за суетой, которую принёс этот маленький плачущий чужак. Ибо котёнок продолжал плакать. Быстренько соорудив что-то вроде соски из ветоши, которой всегда немало в старом доме, бабуся принялась кормить малыша. Чмокал он с аппетитом, изголодался, как видно, у ворот. Когда же с едой было покончено, встал вопрос о «квартире» для нового жильца. Старый ящик и ворох ветоши – вопрос с домом решился тоже быстро. И бабуся, устроив ящик с малышом понадёжнее, отправилась на кухню выпить чаю после такого потрясения.

А котёнок продолжал плакать. То ли ему было холодно, то ли страшно, то ли, как это бывает у малышей, болел животик, то ли были ещё причины, но плач не прекращался.

Мурис долго сопротивлялся. Неизвестно, какими кошачьими словами он уговаривал себя, что это – не его дело, но минут пятнадцать он сидел в своих «джунглях», делая вид, что его – Главного Кота в доме – всякая мелочь не касается.

Но, как говорится, «сердце – не камень». И сердце Муриса всё-таки не выдержало этого жалобного плача. Замашки усатого «мачо» уступили место суровой необходимости. Лениво он спрыгнул с подоконника и направился к ящику, откуда раздавался плач. Шёл он медленно, «нога за ногу», всеми силами демонстрируя сам себе и возможным зрителям нежелание вмешиваться, до последнего надеясь, что кто-нибудь подойдёт раньше и избавит его от необходимости что-то делать. Но… Ничего не случилось, на помощь больше никто не спешил.

И нужно было брать на себя ответственность. Ответственность взрослого кота за маленького, пусть и чужого, но уже «своего», пахнущего домом и молоком котёнка. И Мурис залез в ящик. Первым делом он взялся за гигиену и начал вылизывать малыша. Вылизывал долго и старательно, как видно, решив, уж если взялся, делать своё дело хорошо. Котёнок, испугавшись и заплакав поначалу громче, вскоре притих и не сопротивлялся. Очевидно, в отношении чистоты никаких разногласий не возникло.

Но едва Мурис завершил процедуры, котёнок захныкал снова. Судя по всему, усталый и напуганный, не мог он уснуть без мамы.

Да… Было видно, как Мурис решает для себя проблему: «Что же дальше делать с этой хнычущей мелочью?» С одной стороны, статус Главного, которому не подобает вовсе, что называется, «лапы марать», но с другой стороны – а что делать-то? К тому же, однажды взятая ответственность – вещь постоянная. Так что Мурис принял решение. Аккуратно взяв котёнка за шкирку, он уложил его поудобнее в мягкой подстилке и… придавил лапой. То есть он и рядом не лёг, но в то же время обозначил присутствие и защиту взрослого для малыша.

И котёнок перестал плакать. И почти сразу заснул, крепко и сладко, как засыпают уставшие дети.

А Мурис, внимательно посмотрев вокруг своими зелёными глазами, тихонечко убрал свою большую и, как оказалось, добрую и надёжную лапу, вернулся в свои «джунгли» и принялся внимательно разглядывать тёмный уже двор, старательно делая вид, что ничего и не произошло, и мелочь эта кошачья не волнует его совершенно.

Весь поглощённый созерцанием тёмного двора, он только слегка оглянулся на вошедшую в комнату бабусю – не видела ли она его позора. Но нет, бабуся ничего не заметила. Так что никакого урона кошачья честь не потерпела.

И завтра, и послезавтра, и каждый вечер уходящего лета бабуся шла пить чай, оставляя котёнка в его домике, как бы совершенно не подозревая, что красавец Мурис честно играет роль усатого няня.

А потом, когда котёнок засыпал, Мурис забирался в свои «джунгли» и делал вид, что ничего не и было.

Есть разные понятия о том, что правильно, а что – неправильно. И, возможно, для взрослого кота не слишком правильно быть нянем. Но для сильного и доброго живого существа так естественно брать ответственность за маленьких, что не имеет значения – кот ты или человек.

Главное, чтобы ты – пришёл на выручку!

Помощники

Мара с полными сумками уже стояла в условленном месте.

Она просыпается рано, и ей нетрудно доехать до Рижского рынка, чтобы купить «вкусности» для каждого обитателя фермы. Ну, может, не для каждого, но уж для бабуси и её помощников – непременно.

А помощников много – сумки получились тяжёлыми.

Погрузив Мару и сумки, Юрис, как и каждые выходные, повёл машину в сторону бабусиной фермы.

Рекс уже ждал у ворот. Хоть и неграмотный, он всегда знает, когда приезжают «дитятки» и ждёт с нетерпением.

Вот и сейчас, наобнимавшись и нацеловавшись вдоволь, он с интересом стал поглядывать на сумки, выгружаемые из багажника. Там непременно должна была быть для него какая-нибудь вкусность. Лакомства у каждого жителя хутора – свои. Для Рекса лакомством является большая круглая сарделька. Сардельки он обожает и ждёт, как ребёнок ждал бы конфету от любимой, пришедшей в гости тёти. Пока сумки разгружаются, он стоит рядом и ждёт угощения.

Бабусина внучка Инга обычно успевает первая. Пробравшись к нужному мешку – огромному, полному вкусных сарделек – она отрывает одну, а то и две и мчится к лохматому другу. Ест Рекс очень интеллигентно. Ни один клык его огромной зубастой пасти не касается детской ручки, когда он берет свою сардельку. Только немного щекотно от горячего дыхания большой собаки. Инге это очень нравится, и она никому не уступает право угостить пса.

Остальные лакомства прячутся в холодильник. Потому что выдаваться они будут только за добрые дела.

А добрые дела начинаются на ферме с самого утра.