Коко Шанель. Я и мои мужчины - Софья Бенуа

…Однажды, уже в другой стране, молодой воспитанник церковного хора, увидев на стенах церкви странный знак, примет его за основу своей судьбы, своей политики и будущего нации. Этим юношей будет молодой Адольф Гитлер, а судьбоносным знаком, который прочно войдет в его память, – будет свастика.

Подобное сравнение в судьбах будущей модницы и будущего диктатора было бы странным, если бы это не происходило в одну и ту же эпоху, и если бы мадам Шанель не закрутила роман с одним из приближенных фюрер немецкой нации – Вальтером Шелленбергом. Впрочем, обо всем по порядку.

Строгие нравы, сестринская трость и скудная еда на общих столах трапезной монастырской школы – таким было детство маленькой Габриэль. Десять лет пребывания в приюте воспитали в юной Шанель твердость характера и желание вырваться из бедности и безвестности. Будучи вынужденной много лет носить форму, она мечтала одеть всех женщин по-своему. Так утверждают многие, кто описывает жизнь знаменитой кутюрье.

Монастырь, оказавший большое влияние на формирование личности Шанель, не научил ее покорности, терпению, кротости и повиновению.

Спустя три года после приезда в Обазин Габриэль с сестрами пригласили к себе в гости тетка Луиза и ее супруг Поль Костье, служивший на железной дороге; девочкам предстояло провести каникулы у них в Варенн-сюр-Алье, в компании маленькой сестры Луизы Адриенн и дочери Луизы Марты.

Французская открытка начала ХХ века

Варенн-сюр-Алье являл собой небольшой городишко с тремя тысячами жителей, со скучной архитектурой и не менее скучными жителями. Здесь, в скромном доме родственников, отроковицы впервые открыто беседовали о девичьих секретах, а еще – о моде. «Шитье, которому ее учили в обители, было самого утилитарного свойства – расшить скатерть, окаймить салфетку, раскроить сукно, расширить или заузить юбку». Здесь же она познакомится с самым что ни на есть искусством создавать женские вещи. Как оказалось, ее тетка интересовалась шляпами, причем не покупала их готовыми, а ездила в ближайший город Виши за фетровыми заготовками, чтобы затем перекроить их на свой фасон, смоделировать да украсить в соответствии со своей фантазией. Подобное творчество пришлось по вкусу и юной Габриэль, явно нуждавшейся в приукрашивании своей неказистой внешности.

Наблюдая, как под теткиными пальцами бесформенные болванки ловко превращаются в оригинальные головные уборы, которые впору носить парижским модницам, девушка мечтала о том времени, когда сама сможет проявить подобные таланты. Казалось, она увидела свет в конце сиротского тоннеля.

И даже когда она узнала, что так страстно ожидаемый ею все эти долгие годы отец время от времени наведывает эти края и даже бывает в доме, где она гостит, ее горе хоть и было бурным, но скоротечным. Ибо надо всеми ее несчастиями отныне будет сиять утешительная, сияющая звезда Моды.

Последующие месяцы пролетели под знаком мечтаний о будущем и чтения простеньких женских романов.

А вскоре две подружки – Адриенн и Габриэль – сбежали из приюта. Без единого франка в кармане девушки подались в Варенн, к чете Костье. А те, в свою очередь, попытались водворить беглянок обратно в Обазин, однако не вышло: настоятельница категорически отказалась от непослушных воспитанниц. Тогда было решено: в городе Мулен, что в местности Алье, имеется монастырское заведение с безупречной репутацией, – институт Богоматери, который содержат женщины-каноники. Помимо «платных» воспитанниц, как Адриенн, туда берут и бедных сироток. Причем, как выяснилось, по окончании учебы монахини заботятся об устройстве жизни своих выпускниц. Также было оговорено, что Адриенн и Габриэль смогут часто бывать в гостях у четы Костье, – благо Мулен расположен всего в двадцати километрах от Варенна. Более того, в Мулен перебрались дедушка Габриэль – Анри-Адриен со своей женой Анжелиной, пожилая пара сняла скромное жилье в мансарде. Они также стали принимать участие в заботе о девочках.

Курсы кройки и шитья. Фото начала ХХ века

Мулен на начало ХХ века – центр департамента с двадцатью тысячами жителей; местность, по описанию авторов, выглядела так: «Берега широкой и ленивой в этом месте реки Алье выглядели довольно унылыми, зато мощеные улицы центра, застроенные особняками ХVI, ХVII и ХVIII веков, со множеством торговых лавок, и укрытые в тени раскидистых каштанов и платанов проспекты были очень оживленными – не в последнюю очередь потому, что в городе было расквартировано несколько полков, в том числе 10-й егерский».

В пансионе Богоматери Габриэль прожила с 18 до 20 лет. В те времена барышни не могли беспрепятственно выходить за стены обители, кроме как в дни каникул. Впрочем, в каникулы сестры Шанель гостили в Варенне.

Вот какой видится юная Коко своим, явно симпатизирующим ей многочисленным биографам:

«В свои восемнадцать лет Габриэль сложилась в милую юную барышню с белой матовой кожей и очень худощавую. Согласитесь, что в эпоху, отдающую предпочтение дамам в теле и с пышным бюстом, не всегда чувствуешь себя уютно, если у тебя плоская грудь и талия лишь чуть толще, чем у госпожи Полер (наст. имя Эмиль Мари Бушо, знаменитая в ту эпоху певица. – Ред.). Но и у Габриэль были свои козыри физической привлекательности. Она обладала особой, самобытной красотой, которая изумляет, возбуждает и побеждает сердца подчас даже в большей степени, чем классические типы красоты».

«Пища должна быть простой. Спать хорошо семь-восемь часов, если столько хочется, спать при открытых окнах. Вставать рано, работать сурово, очень сурово. Это не повредит никому, потому что это создаст бодрость духа, а дух, в свою очередь, позаботится об участи тела. Не сидеть допоздна. В конце концов, что такого уж ценного в светской жизни, чтобы вы пренебрегли подушкой для того, чтобы бодрствовать до раннего утра!»

Удачное фото: юная Коко Шанель

«К восемнадцати годам Габриэль превратилась в красавицу: яркая брюнетка с добрым сердцем и хорошим чувством юмора была душой любой компании».

«Шарм Коко Шанель заключался в ее особенной красоте, оригинальном, тонком уме и выдающемся характере, где любовь к свободе сочеталась с беспрестанной тягой к одиночеству…» и т.д.

И, несмотря на лесть современных писателей, следовало бы честно признать: без сомнения, эта юная мадемуазель не блистала красотой, да и фигура ее оставляла желать лучшего (ведь век анорексичных худышек еще не наступил!). В то время, как ей выдалась возможность бывать в кафешантанах, она слышала в спину нелестное: «Кутит со всеми напропалую, вот и отощала!», а еще насмешливую кличку: «Голодающая из Индии». В те годы мировые СМИ полюбили публиковать страшные фото исхудавших людей из голодных местностей. «В действительности же Габриэль, сама того не осознавая, положила начало – сильно опередив свое время – новому стилю, который позднее воцарился и с ее легкой руки распространился по всему свету», – справедливо заметили биографы.