Основатели кланов I: Исход - Рэндалл Биллс

– Майор…

На этот раз её реакцией стал удар локтем по ребрам. Андрей согнулся и закашлялся. И всё это не прекращая есть. Джес закончила завтракать, пока он осторожно разгибался.

– По-моему, я тебе уже как минимум один раз говорила, что меня зовут Джес. По крайней мере, когда мы вдвоем.

– Хмм, да. Раз или два.

Андрей потёр ребра и осторожно согнулся. Он до сих пор не мог понять, что она в нём такого нашла. Тот факт, что женщина-офицер общается с кадетом, вызывал подозрения. Прошло ещё несколько секунд.

– Ну?

– Ты хочешь меня опять ударить?

– Обязательно. Если ты меня опять назовешь майором, когда вокруг никого нет.

– Я постараюсь это запомнить, – пробормотал он, выскребая остатки трапезы из судка.

– Да уж, пожалуйста. Так что насчет встречи?

– Ты просто беспощадна.

– Это все говорят.

Он не смог сдержать ухмылку, её мягкий голос контрастировал с адским ударом, который она ему только что отвесила – «дружеский тычок» или нет. Она встретила его взгляд ослепительной улыбкой.

Лицо Андрея потемнело от нехорошего предчувствия, когда он вспомнил о теме их разговора. Он ощутил себя очень неуютно.

– Джес, эта встреча… – он сделал паузу и опустил голову, не зная, как высказаться. Как он может выразить сомнение и недоверие? Его посетила новая мысль и он перешел в атаку: – Почему ты хочешь, чтобы я туда отправился?

Тёмно-голубой цвет наткнулся на аквамарин, когда они на мгновение посмотрели друг другу в глаза. Андрей почти физически чувствовал их конфликт. Потом что-то изменилось в её лице – отговорка? – и она начала говорить.

– Я тебе до сих пор не лгала и не намерена этого делать теперь.

– Я это ценю, – он попытался убрать иронию из голоса, однако не мог сказать, насколько ему это удалось. Как минимум, она не влепила ему на этот раз «дружеский тычок».

– Я хочу, чтобы ты пошел туда, потому что ты Андрей Керенский.

Он рассчитывал на этот неизбежный ответ и готовился к нему. И все равно, слова Джес были для него, как будто бы «Атлас» врезал ему апперкот левой – массивный, металлический кулак, управляемый сотней тонн миомеров и активаторов. Как минимум, боль казалась сравнимой.

Андрей сухо сглотнул – его горло сдавили глубоко спрятанные, подавленные чувства. Его желудок восстал, делая бессмысленным только что проглоченный завтрак. Вряд ли он почувствует хоть какой-нибудь аппетит до конца дня. Джес осторожно коснулась его руки и глаза Андрея снова стали воспринимать окружающее. Сочувствие на её лице вызывало почти что большую боль, чем удар «Атласа». Он заставил себя говорить:

– Почему вы не пригласили принять участие самого генерала?

– Ты знаешь, что из этого ничего не получится. Никто не оспаривает то, что генерал сделал для нас. Почти все на флоте ему до сих пор бесконечно благодарны. Но даже несмотря на его знаменитую способность выслушивать, мы должны иметь возможность говорить открыто. Чтобы понять, какому делу мы себя в конце концов посвятили.

– Вообще-то, уж как-то слишком поздно вы спохватились, ты не находишь? – Он поерзал, так как угол скамейки ощутимо давил сквозь тонкую униформу. Привстав, он одернул брюки и снова сел.

Джес отрицательно покачала головой и зелёный огонь заплескался в её глазах:

– Нет, не поздно. Мы не говорим о бунте, это не имеет ничего общего с бунтом. Мы просто хотим знать, куда мы летим. Как выглядит план путешествия. Да, может быть, речь идет о военной операции, но с нами, как-никак, летят несколько миллионов гражданских, которые хотя и присоединились к генералу добровольно, однако отправились с нами по его призыву. – Она сделала паузу, оглянулась и увидела нескольких гражданских, о которых только что говорила. Первые результаты новых правил, позволяющих путешественникам перелетать с корабля на корабль для обмена персоналом, а также новыми идеями и новой энергией. И для поддержки единой связи между сообществами кораблей. – Ещё до того, как мы покинули Внутреннюю Сферу, эта операция потеряла исключительно военный характер.

Она была во многом права, но Андрей не пожелал этого замечать. Вечный адвокат дьявола…

– Почему же тогда не Николай? Если генерал не может, то Николай, я уверен, с удовольствием принял бы участие. – Он давно уже перестал удивляться тому, что всегда говорит о некоем безымянном «генерале», когда речь шла о его собственном отце. Ведь для СОЗЛ существует только один-единственный генерал.

– Это было бы ещё хуже, чем если бы явился сам генерал.

– Что ты хочешь этим сказать? – Андрей автоматически собрался защищать брата, но в этот момент ему стало ясно, что имеет в виду Джес. Тем не менее, он продолжил: – Он бы позволил высказаться любому.

– Да, это уж точно. И на каждого, кто осмелился бы открыть рот, он глядел бы, словно в уме уже составляет расстрельные списки. – Она выглядела недовольной, словно ей было жаль говорить ему такие вещи, несмотря на их дружбу. – Это сводит людей с ума, Андрей.

Как раз об этом он и подумал.

– Он хороший человек, Джес. – Это было правдой, несмотря на собственные рассуждения Андрея. – И из него получится хороший командир.

– В первом я не сомневаюсь, а вот во втором – да. Но здесь не стоит вопрос «или – или», Андрей. Он бы не подошел. Ты – да. Ты – один из сыновей Керенского. Они бы не боялись говорить в твоем присутствии.

Короткая, презрительная усмешка появилась на его губах, прежде чем он смог сдержать её:

– Они не признают меня только потому, что я его сын. Большинство из них даже не смогут отличить меня от Амариса.

Удар Джес последовал молниеносно. Перед глазами Андрея промелькнула голубая искра и он услышал эхо пощечины. Тянущая боль, распространившаяся от его быстро покрасневшей щеки, вернула ему ощущение реальности. Застыв на секунду, не в силах пошевелить даже пальцем, он мог лишь глядеть на Джес, пока она поднималась со скамьи.

– Ты никогда больше не будешь упоминать этого имени в моем присутствии, Андрей Керенский. Если у тебя есть хоть капля мозгов в черепе, ты больше никогда не назовешь этого имени. – Злость в её голосе не дала Андрею дышать ещё целую секунду. Наконец, он возмущенно втянул воздух.

– Если ты на что-нибудь будешь закрывать глаза, это ничего не изменит. Нельзя изменить прошлое, нельзя от него спрятаться – это только увеличит вероятность того, что оно повторится.

На этот раз уже Джес не сдержала смеси саркастической усмешки и грустной улыбки. В её глазах, однако, не наблюдалось никаких дружеских чувств.

– Опять какой-нибудь мёртвый русский философ твоего отца?

– Нет. Ты знаешь, что они мне не нравятся. Всё, что я сказал – это моё собственное. Нельзя запретить использование имени Амариса только потому, что он так поступил. Это лишь подтолкнёт таких же, как он, поступать точно так же.

Она посмотрела на Андрея так, словно в самом деле пыталась понять, к чему он ведёт. Однако потом он увидел, что её чувства опять возобладали над логикой. Погребены под многолетними тяжёлыми боями на фронте и залиты кровью слишком многих боевых товарищей.

– Несмотря на это, я прошу тебя не упоминать этого имени в моем присутствии.

Андрей потер всё ещё отзывающуюся болью щеку и попытался несколько разрядить напряжение:

– Да уж точно не стану.

Джес подняла руку и осторожно погладила его по щеке.

– Мне очень жаль. Но ты иногда доводишь меня просто до белого каления. Ты недооцениваешь себя. Может быть, ты и живёшь в тени гигантов, но однажды ты сам станешь гигантом, веришь ты в это или нет.

На какое-то мгновение она полностью открылась, словно её чувства оказались сильнее, чем он думал. Но окошко захлопнулось так же быстро, как было открыто, и Андрей спрашивал себя, заметил ли он вообще что-нибудь или просто подумал, что заметил.

– У тебя есть много друзей, Андрей. И это твои друзья. Не Андрея Керенского, а просто Андрея. И всё-таки я думаю, что эта встреча – правильное дело, и я бы была рада тебя там увидеть. Через десять дней на «Гермесе».

Она встала, не проронив больше ни слова, взяла свой поднос и направилась к трюмам. Андрей отпихнул свою коробку от себя с таким звуком, словно бы кто-то провел ногтем по металлической пластине, и сложил руки перед собой, после чего опустил на них голову. Стану ли я когда-нибудь чем-то ещё, кроме Керенского?

Он знал, что его отец и Николай рассердятся, если он отправится на эту встречу. Он ведь и в третью смену-то перешел добровольно, чтобы избежать подобных ситуаций. А теперь эта тень появилась снова, чтобы достать и поглотить его. Он опять почувствовал интенсивность их эмоций.

Десять дней?

Может, он и в самом деле придёт.

2

«Гордость Маккенны», линкор класса «Маккенна»

Армада Исхода