На кончиках твоих пальцев (СИ) - Туманова Лиза

– Запись? Запись? Лучше сразу из театра уходить! Чтоб мой спектакль, да под запись шел…? – возмущению Лео не было предела. Впрочем, как и его самооценке. Однако же, как быстро забилось сердце при одном только упоминании слова «пианист».

– А что, и правда сложная партия?

– Да уж не для середнячка… школяр за неделю не осилит, а все мои талантливые знакомые пошлют меня лесом-полем, заикнись я о таком труде за неделю, да еще и за те жалкие гроши, что мы платим… тут нужно чудо не иначе! – я представила, как он театральным жестом закрывает глаза рукой.

– Чудо, говоришь, Лео? А если я тебе скажу, что есть у меня одно на примете? Правда она не очень коммуникабельная, но ведь там и не требуется языком вроде чесать?

Я взволнованно прижалась к стенке ухом. Неужели он серьезно? Серьезно предложит ему меня?

– Что? – взволнованно взвизгнул Лео. – Есть пианистка? У тебя есть пианистка? Что же ты молчал? Где она? Я хочу ее немедленно!

– Тише-тише, притуши поленья! Говорю же, она необщительная у меня, так что будь посдержаннее, что ли…

– Да всё что угодно ради моего спектакля!

– Зин! Дело есть!

А я уже неслась к ним сама, понимая, что у меня появился маленький шанс дотронуться руками, в самом буквальном смысле, до моей мечты. Мои пальцы тут же радостно затрепетали, предвкушая забытое уже ощущение холода клавиш и шершавости нотных партитур. Сердце стучало, душа ликовала, и я была согласна на любые условия. Даже если мне придется работать с этим странным фриком.

Договорились мы быстро. Миша потом смеялся, что это напоминало встречу двух страстно озабоченных своей целью фанатиков, которые только и могли, что думать о том, как побыстрее добраться до желаемого.

В итоге, Лео получил в распоряжение остро необходимую ему пианистку, а я получила рояль и возможность после репетиций развлекаться с ним, сколько мне вздумается. Конечно, парень, не мог знать, насколько я хороша, и справлюсь ли с возложенной на мои хрупкие плечи миссией исполнить музыку к его гениальному спектаклю, так что заявил, что у меня испытательный срок, и что если у меня всё получится через неделю на его постановке, он устроит меня в театр на постоянной основе. Я согласилась, а потому всю следующую неделю натуральным образом посвятила спектаклю и партии, которая была не сказать, чтобы сложной, но ужасно длинной, так что приходилось, сжав зубы и цедя кофе, пробиваться сквозь ее дебри, до утра засиживаясь в мрачном маленьком зале театра «Орфей».

В итоге, к спектаклю я была похожа на ходячий призрак, ходила бледнее и молчаливее, чем всегда, но с твердой решимостью в глазах и руках.

Сам спектакль был отвратительным. Актеры были отвратительными, за исключением, пожалуй, парочки. Лео был отвратителен. Зрителей было мало, да и те по большей части пришли прикорнуть на мягких, на удивление удобных, как по мне, для этого места сиденьях.

Но Лео был в восторге. Он восхвалял, он парил по сцене, пыша невиданным благодушием. А меня и вовсе сгреб в охапку и расцеловал, не обращая внимания на мое опешившее лицо, не привыкшее к столь откровенным касаниям от малознакомых личностей. Я и это стерпела, я была готова и на большее за возможность снова заниматься музыкой.

Так я и подрабатывала с тех пор в театре, получая жалкие крохи, вынося гнусный характер режиссера, и наблюдая за отвратительнейшими постановками его пьес.

Но всё это бледнело, по сравнению с тем, что мне дали коснуться подушечками пальцев глади клавиш, погладить блестящую черную крышку, испробовать на звук каждую ноту, с ее неповторимым тембром, почувствовать вибрацию струн и затрепетать в ответ на отзывчивость моего нового Стенвея. Это был мой маленький счастливый мир, который разрушить не в силах было никому.

– Алло, Зин, ты где? У Васи? Нет? А где? Ты плачешь? Зин, Зина! В театре? Тебя Лео что ли довел? Ну я этому мудаку язык на одно место намотаю… никуда не уходи, скоро приеду!

Как и обещал, брат приехал быстро. Я уже почти успокоилась и смогла слабо улыбнуться в ответ на взволнованный взгляд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что случилось, сестренка?

– Всё нормально, Миш.

– Шелест, я знаю, как выглядит человек, который только что плакал! Спрошу еще раз: это Лео тебя довел?

– Нет, не он, – не стала противиться я. А смысл? Всё равно ведь добьется от меня правды.

– А кто? – упорствовал брат.

– Миш… не лезь, а?

– Зин? – скопировал парень мою интонацию, присаживаясь рядом на длинный черный стульчик и обнимая за плечи рукой. – Я тут вообще брат, или мимопроходил?

– Брат.

– А что должен делать брат? Правильно, защищать свою маленькую сестричку! Поэтому не будь упрямым бараном и скажи, кто тебя обидел. Ты меня знаешь – найду и покараю!

– Найти-то найдешь, а вот покарать это вряд ли, – тяжело вздохнула я и положила голову на плечо парня, который обеспокоенно смотрел на меня. – Вася меня бросил.

– Что? – удивился Миша. Они с Васей были партнерами по работе. Собственно через брата мы и познакомились с ним. – Почему? – потому что не богата, не красива, не имею богатых родственников. Потому что просто Зина Шелест.

Но я не стала говорить ему всё это. Миша вспылит, набьет Васе морду, а им ведь вместе работать еще. А я буду чувствовать себя виноватой. Интересно, а брат в курсе свалившегося на моего бывшего парня нового статуса?

– А почему вы с Улей расстались? – ответил я вопросом на вопрос. Рука, обнимавшая меня, напряглась.

– Ах, это…Зин, понимаешь, мы уже последний год по привычке что ли встречались, вот и не стали больше мучиться. Зачем? Лучше один раз разбежаться, чем всю жизнь жалеть потом. Разные мы.

– Ну вот.

– Что?

– Вот и мы с Васей разные, – стали, после того, как обнаружилось, что он сын Демидова. Он теперь с Тихомировой на равных.

– Может быть еще всё наладиться?

– Нет, Миш.

– Зина…

– Я в порядке, – Я подняла голову с плеча брата и посмотрела ему в глаза. – Помнишь, ты говорил, что хоть мы с тобой и не похожи, но связаны невидимой крепкой лентой, которую не разорвать ничем?

– Помню.

– Так вот, тебе плохо и мне плохо, ты счастлив и я счастлива. Так что скорее ищи свое счастье, Миш, тогда и я найду.

– Обещаешь?

– Жизнью этого Стенвея клянусь! – приложила я руку к сердцу.

– Ну, тогда верю, это же самое дорогое для тебя – улыбнулся брат. – Поехали домой, Зин?

– Поехали, – соглашаюсь я. Сегодня всё равно больше не смогу играть. А рядом с Мишей стало легче, он не доставал меня вопросами, не утешал, просто налил чаю и всунул в руки батончик твикса. И это было лучше тысячи слов.

– Зин, – собранный на работу брат вышел из комнаты как раз тогда, когда я рассматривала свое бледное лицо в зеркале, собираясь поражать своей призрачной красотой стены родного университета.

– Что?

– Дело есть. Марата Северского знаешь?

Я замерла, гладя на его отражение в зеркале. Интересно, а после того, как я красиво легла к его ногам, можно считать, что мы знакомы? Меня ведь ему даже не представили, хотя понятное дело, парень не глухой, мое имя услышал. А запомнил ли, это уже другой вопрос…

– Ну знаю. А что? – осторожно поинтересовалась я.

– Передай, будь другом, – брат протянул мне маленький, но пухлый коричневый конверт.

– А сам что? – не торопилась я брать в руки посылку. Лучше лишний раз не подойти к человеку с такими холодными глазами, чем подойти, как по мне. Да и вообще от него за версту веет высокомерием, я же даже побоюсь его по имени позвать, а не то, что что-то там ему передать.

– Сам работаю, некогда мне, а дело срочное. Ну не ломайся, сложно тебе что ли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сложно, еще как. Мне же общение с трудом дается. Впрочем, ладно, раз такое срочное дело, можно и Ульяну попросить. Она же с его другом встречается, так что для девушки это раз плюнуть будет. Тем более, что Миша опять так делает – смотрит на меня своими очаровательными глазами, перед которыми я никогда не могла устоять. Вот жук.