Я живу в этом теле - Юрий Никитин

Грудь стеснило так, что сперло дыхание. Ага, ощущение страха и безнадежности вызвало эту физиологическую реакцию сужения кровеносных сосудов и сжатия мускулатуры. Хотя дыхание – акт непроизвольный, я все же могу в некоторой степени контролировать его сам: учащать, замедлять… В известных пределах, правда. Но иногда организм, не подчиняясь власти сидящего в нем разумоносителя, реагирует сам по себе: подпрыгивает при внезапном крике за спиной, смеется от щекотания, орет от боли… Гм, а если в этом организме помимо этого разумоносителя, так называемого человека, буду сидеть и как-то пытаться действовать еще и я?

Я торопливо допил кофе крупными глотками. Горячая волна прокатилась по пищеводу, и – насколько состав еды и питья действуют на обитателей этой планеты! – я даже ощутил себя бодрее и увереннее.

Теперь только не терять времени. Сегодня же постараюсь все понять и со всем справиться. Надо прояснить свое положение в обществе, понять эту цивилизацию, куда идет или, вернее, куда ее несет, что ее там ждет… Существуют же всевозможные футурологи, прогностические центры? Да и я не дурак. Что-то смогу. К тому же мне не случайно оставлена память этого существа. Я могу как черт по коробке отбарабанить без запинки время обращения этой планеты вокруг оси и вокруг местной звезды, именуемой Солнцем, что-то вспомнить о древних греках и даже вавилонцах… нет, вавилонянцах, рассказать о компьютерах и модемах…

Еще хорошо бы определиться во времени и пространстве. Правда, в общих чертах я знаю о них от своего тела, не думаю, что оно мне сознательно врет, но на всякий случай надо полистать энциклопедию. Освежить азы. Да, сейчас бурный период перехода от исследования этого мира к его застройке. Всего несколько лет или десятилетий назад на карте мира было полно белых пятен. А еще два-три столетия тому назад вовсе не знали о существовании огромных материков за океаном.

Существа этой планеты вошли в стадию НТР, спешно строят компьютерные сети. Наивно полагают, что это решит все проблемы, как точно так же полагали с созданием атомной бомбы, пороха, каменного топора. Но человек, даже с компьютером, все еще животное, им движут инстинкты.

Я вытянул руки через стол, во всю длину, с сильно бьющимся сердцем посмотрел на эти длинные конечности, кожу, покрытую редкими волосами, рассмотрел выступающие суставы, сухожилия, костяшки на сгибах пальцев, этот сложнейший живой механизм, объединение клеток, когда-то выросшее из простейшей амебы! Оно усложнялось и усложнялось, пока не развилось до такого вот существа, где клетки на одном конце разросшейся амебы, теперь именуемой человеком, никогда не узнают, что делают такие же клетки на другом.

Стоп-стоп, сказал я себе. Во-первых, одна и та же порция крови омывает все клетки, будь то в мозгу, кишечнике или в суставах. Во-вторых, вряд ли твоя главная цель – считать гайки в механизме, в который тебя временно посадили!

Еще через полчаса, не покидая кухню, я сделал вторую чашку кофе. Покрепче. Горячий и с сахаром. Сердечная мышца не поняла, зачем надо колотиться, если не прыгаешь на зверя, не убиваешь, не вгрызаешься острыми зубами в горло лютого врага, но послушно заработала чаще. Тяжелая горячая кровь, да еще подогретая большой чашкой кофе, задвигалась по большому кругу, в верхнем отростке спинного мозга накапливалась, услужливо снабжала кислородом и прочими питательными веществами тамошние клетки, чтобы работали на полную мощь. Даже на форсаже: мне ли, высшему, беречь ресурсы низшего существа этой планеты, когда их уже шесть миллиардов особей?

На исходе первого часа появилось ощущение, что мозг раскалился. Словно вся голова у меня литая, к тому же – в огне. На самом же деле, если мне оставили верные данные, в тонком костяном черепе находится рыхлая масса, вся густо пропитанная кровью, в которой, как принято считать, и происходят процессы мышления…

Мышления! Я горько усмехнулся. Это существо считает себя не просто мыслящим, а еще и венцом творения.

Голова уже трещала, словно по ней колотили молотком. Я сжал виски ладонями, боль вроде бы чуть притихла. На столе уже расползались кофейные разводы. Одна треснутая чашка протекает. На подоконнике встопорщилась, как задранные лапки жука, распечатанная коробочка анальгина. Когда и распечатал, не заметил. Все на алгоритмах разумоносителя. Голова горячая, словно полдня пролежал под светом этой звезды. Зачем, зачем-то ж меня сюда забросили? Что я должен сделать?

Что выполнить?

Подкравшись к входной двери, через «глазок» долго рассматривал длинный коридор. Линолеумный пол блестит, недавно мыли. Во впадинках собралась вода, образовав мелкие лужицы. По обе стороны видны темные прямоугольники дверей в квартиры таких же существ, как и это, в котором я.

«Моя» квартира находится на самом дальнем конце длинного узкого коридора. Под обеими стенами существа-соседи выставили старые шкафы, потерявшие цвет и даже форму сундуки, комоды, всевозможные ящики, коробки с тряпьем, сломанные лыжи, велосипеды…

Сердце стучало учащенно без всякого кофе. Я трижды ходил смотреться в зеркало, оттуда на меня хмуро взирал молодой самец, во всем средний, таких хоть пруд пруди, но все равно грудь сжимало от мысли, что сейчас выйду из «своей» квартиры и окажусь среди десятков и даже сотен таких же существ!

– Я ничем не отличаюсь, – сказал я вслух. Прислушался к своему голосу, повторил громче: – Ничем. Не отличаюсь!.. Я с виду такой же, как все. Никто ничего не заподозрит. Иди и держись так, словно ты и есть… то, за что тебя принимают.

Грудь моя раздвинулась, набирая воздух, как перед прыжком в воду. Я в самом деле задержал дыхание, напрягся, словно вода к тому же ледяная, открыл дверь, переступил порог, захлопнул дверь и торопливо вставил в темную дырочку железный стержень с зазубринами.

Внутри двери щелкало, клацало, там выдвигались стальные штыри, для них оставлены дырки в косяке и даже в стене, дверь уже не открыть без такого же стержня с точно такими же выступами. Странно, но от этого простого ритуала «запирания двери» я ощутил себя увереннее.

Когда я уже прошел весь коридор по направлению к лифту, лавируя между ящиками, сундуками, велосипедами, в ближайшей к шахте квартире завозились за дверью, слышно было, как щелкали замки. Отворилась массивная дверь, в проеме появилось толстенькое существо: самец, в халате, полы распахнулись, открывая выпирающий голый живот с белыми валиками нежного, как на откормленном гусе, жира.

– А, сосед, – сказал он жизнерадостно, как будто не стоял у «глазка», подкарауливая, а вышел вот и застал меня совсем неожиданно. – А у нас тут к вам дело…