Катунь Коварная - Олег Ершов

Телефонный звонок в кабинете первого секретаря Крайкома прервал разговор Петухова и Семыкина.

– Людочка! Я же просил ни с кем не соединять! – сняв телефонную трубку, командным голосом произнес первый.

– Извините, Андрей Иванович! – попросила прощения секретарша.

– Москва! Центральный комитет! Я сказала, что у Вас совещание. Соединять? – спросила Людмила, персональный секретарь Андрея Ивановича Петухова, первого секретаря Крайкома партии Алтайского края.

– Да, конечно же, соедини! – ответил Петухов. При этом встав из кожаного кресла, закрыв телефонную трубку своей ладонью, произнес Семыкину:

– ЦК!

Виктор Степанович Семыкин как по команде вытянулся по стойке смирно, понимая, что сейчас будет серьезный разговор с Москвой. Показывая на себя указательным пальцем, Семыкин молча, движением руки указывая на дверь, дал понять Петухову, что он выйдет. Петухов же, в свою очередь, поднятием ладони оставил Семыкина в кабинете.

– Петухов слушает! – выдохнул в телефонную трубку первый секретарь крайкома, выдавив испарину на широком лбу.

– Здравствуй, здравствуй, Андрей Иванович! – нараспев донесся из трубки низкий бас мужского голоса. – Вот уж совсем не думал застать тебя на рабочем месте в такую весеннюю пору! – продолжал низкий тембр из Москвы.

– Здравствуйте, товарищ секретарь Центрального комитета! – отрапортовал Петухов. – Да вот, товарищ секретарь ЦК, мы как раз вместе со вторым секретарем обсуждаем выезд по дальним районам края. – Продолжал рапорт, протирая носовым платком свой покрасневший от волнения лоб, Петухов.

– Потому, как у нас в связи с весенним паводком сложилась критическая ситуация в крае. В горах от высокой температуры началось обильное таяние снега, и поэтому есть вероятность подтопления некоторых населенных пунктов.

– А что, Андрей Иванович, – прозвучал низкий тембр в трубке. – Вы что, раньше не знали, что весна придет? Вроде бы, не первый год на посту первого. Что собираетесь предпринимать? – задал вопрос голос из Москвы.

– Да нет, что Вы, Николай Николаевич, у нас все в порядке. – Докладывал по стойке смирно Петухов. – Вот только синоптики немного подвели нас со своими прогнозами. – С прощупывающей иронией продолжал он, интуитивно проверяя интонацию голоса в телефонной трубке, с какой целью он сам звонит. – Сегодня в семнадцать часов в крайкоме состоится оперативное совещание по этому поводу. На котором примем решение, и в авральном режиме завтра с утра по районам. – Высказал без запинки Петухов, еще раз приложив к своему покрасневшему лбу носовой платок.

– Так, так… – продолжительно растянул нараспев секретарь ЦК. – Все правильно. Проводите оперативное совещание. Ставьте задачи. Все выполнение возложите на второго секретаря Крайкома партии! А сам, Андрей Иванович, завтра утром первым рейсом вылетай в Москву. Жду тебя у себя в кабинете в пятнадцать ноль ноль. Ну, всего доброго, до встречи. – В телефонной трубке раздались звонкие и короткие гудки.

– Слушаюсь, товарищ секретарь ЦК! – по инерции произнес Петухов, медленно сползая в кожаное кресло.

Лицо второго секретаря крайкома партии Семыкина медленно становилось цвета свежего выдоенного утреннего молока. Ему очень захотелось выпить родниковой воды. Хоть он и не слышал всего телефонного разговора, но хорошо понимал, что случилось что-то очень важное и поэтому не смел задавать вопрос первому секретарю края, а сидел и хлопал глазами как сова.

Петухов медленно положил трубку на аппарат и нажал кнопку вызова секретаря.

Полированная дверь распахнулась, и в кабинет вошла высокая стройная светловолосая женщина лет тридцати пяти с красивой улыбкой, излучающей положительную энергию и запах букета свежих духов Рижской сирени.

– Вызывали, Андрей Иванович? – улыбаясь спросила она, но все же заметила, что что-то не так.

– Людочка! – обратился Петухов. – Хорошо бы сейчас крепкого чайку с лимончиком, а?

– Все поняла, сейчас приготовлю. Только, Андрей Иванович, такая жара на улице, может лучше холодненький Нарзан, – покосившись на Семыкина, пропела, улыбаясь, Людочка.

– Да нет уж. Все казахи от жары горячим душистым чаем спасаются. Так что неси чай. – Добротно скомандовал Петухов. – А Нарзан вон Семыкин пусть пьет. – Уже улыбаясь, шутил Андрей Иванович.

– Что случилось? – Все-таки осмелившись, задал вопрос первому Виктор Степанович.

– Я пока не знаю, но кажется мы с тобой, Виктор Степанович, доигрались в отчетности по животноводству с приписками, да и вообще. – Стукнул по столу Петухов. – Нужно что-то делать. – Еще раз приложился к столу своим мощным кулаком Петухов.

– А что сказали то по телефону? – заерзал на стуле Виктор Степанович, вопросительно глядя на первого.

– А то и сказали, – подойдя к окну, вздохнул Андрей Иванович, – что проводи сегодня совещание, все дальнейшее руководство на тебя, а я утром в Москву, в 15 00 в ЦК ждут. Ох не спроста это все, не спроста. – Вглядываясь в окно, прошептал хозяин кабинета. – Ты вот что, Виктор Степанович, приготовь-ка все отчеты по Краю, да надо сделать хорошие подарки в Центр. В общем, времени у нас до утра не много, но есть, нужно быть в полной боевой готовности.

– Андрей Иванович! Чай, пожалуйста. – Вошла секретарша, держа поднос в руке.

– Поставь на стол. – Не поворачиваясь, произнес он. – Да, Людмила! – продолжил он. – До семнадцати часов меня ни для кого нет. – Повторяю! – повернулся он, засунув левую руку в карман отутюженных брюк. – Ни для кого. Да и ты, Виктор Степанович, ступай и готовься к оперативке. – Распорядился Андрей Иванович.

Первый секретарь крайкома партии Алтайского края вновь подошел к окну, повернул шпингалет и открыл его. В его лицо ударил свежий, теплый и весенний воздух, вместе с городским шумом вечно бегущей куда-то толпы суетливого народа и непрекращающимся потоком по центральному проспекту машин.

Андрей Иванович медленно вдохнул в себя полной грудью свежего апрельского ароматного воздуха, закрыл глаза и мысленно прочитал чьи-то стихи, первые пришедшие на ум:

Весна, весна, что за забвение?Кружится как-то голова.И хоть кричите – не кричите,Весной приемлемы слова!

Он выдохнул воздух и еще раз попытался вспомнить, чьи это стихи, но перебрав несколько известных поэтов: Пушкина, Лермонтова, Есенина, Блока, так и не пристроил никуда свое четверостишие.

– Странно. – Подумал он. – Неужели память меня начала покидать. Склероз в шестьдесят с хвостиком, или это я сам на ходу рифмую, не замечал за собой раньше. Надо взять на заметку. Вот отправят на пенсию, тогда будет чем заняться, мемуары писать, да афоризмы для народа.

– И все-таки. – Продолжал он раскладывать ситуацию. – Что же случилось? Почему такая спешка в Москву? – он начал снова перебирать все возможные огрехи, за которые так срочно могли бы вызвать в ЦК.

На подоконник перед ним, с шумом распахнутых крыльев, гордо воркуя опустился сизый голубь.

– Вот тебе на! – вслух произнес первый. – С чем пожаловали, уважаемый? – задал свой вопрос незваному гостю Андрей Иванович.

Сизый голубь, воркуя и важно выхаживая по подоконнику взад и вперед, совершенно не боясь присутствия рядом человека, усилил звучание своего голоса, как бы подтверждая то, что он посланник весны.

«Надо же, – подумал Петухов. – Какой откормленный, значит хорошо перезимовали, даже голуби жирные. Это говорит о том, что видимо хороший урожай мы все-таки убрали с полей в прошлом году. Или плохо сохранили на элеваторах зерновые. Да, надо будет поднять вопрос на пленуме, посевная на носу».

Громким шумом распахнулась входная дверь в животноводческий комплекс фермы номер четыре Государственного Племенного Завода «Катунь».

Новенький комплекс был построен очень быстро, в самые короткие сроки, согласно Госплана, всего лишь за два с половиной года. Весь проект был сдан в эксплуатацию с определенными недоделками, но опережая окончание пятилетки на полгода.

Даже с некоторыми недоделками, после принятия государственной комиссией, животноводческий комплекс был внушительных размеров и вмещал в себя сразу два гурта дойных буренок на одно доение. Здесь же в соседнем помещении располагался комфортабельный телятник, для молодого поголовья скота. Рядом находился цех по осеменению коров со своей современной лабораторией. Для обслуживающего персонала и мастеров машинного доения в основном здании находились две комнаты отдыха, оздоровительный комплекс и современная столовая, работающая в две смены.

– Антонина Ивановна! Скажи, пожалуйста! – громче всех остальных, прибывших на утреннюю дойку, кричала Настя Миронова.

– Ну, что тебе? – обернулась Антонина, бригадир третьей бригады.