Под колесами – звезды - Алексей Евтушенко

– Сосед! – позвали сзади. – Егорка!

Егор обернулся.

Над забором, отделяющим его участок от соседнего, маячила седая голова дяди Лёши – давнего их соседа и когда-то близкого отцовского приятеля.

– Здравствуй, дядь Лёша! – крикнул он и пошёл к забору, огибая стволы двух яблонь и вишни.

– Привет, Егорка!

Рука у дяди Лёши была сухой и жёсткой как вобла, а из самой середины худого, тёмного, покрытого густой сетью морщин лица, смотрели на Егора как всегда весёлые и молодые, ярко-голубые глаза.

– Дай закурить, – попросил дядя Лёша. – Чего-то я не рассчитал, а до магазина пока доберусь – уши опухнут.

Егор протянул ему пачку «Донского табака». Обычно он курил «Нашу марку», а то и «Приму», когда уж совсем не было денег, но вчера купил «Донской табак», который на самом деле предпочитал всем другим сигаретам – с нежданных доходов-то можно себе позволить.

– О! – оценил дядя Лёша, уважительно вытягивая сигарету из твёрдой тёмно-коричневой пачки. – Разбогател никак?

– Во жизнь у нас пошла, дядь Лёш, – поддержал разговор Егор. – Пачку «Донского табака» купишь, который всего-то на пару-тройку рублей дороже той же «Марки», и уже родной сосед считает, что ты разбогател.

– Пара-тройка рублей тоже деньги, – наставительно заметил дядя Лёша, прикуривая от спички. – Где их, к примеру, взять, когда их нет?

– Кстати! – вскричал Егор. – Хорошо, что напомнил. Дядь Лёш, я ж тебе десятку должен!

– Да ну! – искренне удивился дядя Лёша.

– Должен, должен. Неделю назад брал, помнишь? У меня с утра на опохмелку не хватало. – Егор вынул из кармана деньги и протянул соседу.

– Вот, ёлки мохнатые, – забирая зеленоватую бумажку, вздохнул тот. – Десятка…Одно название. Эту бумаженцию и червонцем-то стыдно именовать, а?

– Да уж, – согласился Егор. – Дядь Лёш, не подскажешь какое сегодня число? А то я что-то…

– Бывает, – невозмутимо кивнул дядя Лёша. – Пятнадцатое мая сегодня. Пятница.

– Значит, не перепутал, – почесал в затылке Егор. – Ладно, пошёл я.

– Бывай.

Итак, всё правильно. Сегодня пятница, пятнадцатое мая. Завтра, соответственно, суббота и шестнадцатое мая. День рождения. И что сие означает? А хрен его знает. Ладно, я не перепутал. Может, всё-таки, Вовка?

Переться на угол к ближайшему телефону-автомату, который, с большой долей вероятности мог быть и сломан, не хотелось и Егор вернулся к забору.

– Дядь Лёш! – позвал он.

Сосед не успел ещё скрыться в доме – курил, оглядывая хозяйским глазом ухоженный огород.

– Тут я…

– Можно я позвоню?

– А когда было нельзя?

– Егор перемахнул через дощатый забор и между грядок пошёл к дому.

– Там открыто, – сказал ему в спину дядя Лёша. – Звони сколько надо.

Массивный старинный телефонный аппарат дяди Лёши с металлическим диском набора номера и вычурной, чёрной и круглой эбонитовой трубкой с бронзовыми набалдашниками наушника и микрофона на высоких вилообразных рычагах стоял на столике в прихожей и, как всегда, внушал уважение.

Егор присел на стоящую рядом табуретку, снял тяжёлую телефонную трубку с рычагов и набрал номер Володьки Четвертакова.

– Алло! – недовольно сказал Володька на другом конце провода.

– Здравствуй, Володь, это я.

– Привет, старик.

– Я тебе не помешал?

– Наоборот. Благодаря твоему звонку я получил долгожданную передышку.

– Чего делаешь?

– Да с чудовищем этим электронным разбираюсь, будь оно неладно. Купили на свою голову.

– Это с компьютером, что ли? – улыбнулся Егор.

– С ним, проклятым.

Пару месяцев назад жена Владимира Александровича Четвертакова Надя привезла из длительной командировки в Италию хороший компьютер, и теперь друг Володька, желая, как всегда, шагать в ногу со временем, пытался его освоить, что давалось ему с великим трудом в силу, во-первых, вечной нехватки этого самого времени, а во-вторых, какой-то внутренней неосознанной предубеждённости против этого чуда техники.

Друг Егора Владимир Александрович Четвертаков был человеком увлекающимся и в то же время настырным. Редкое сочетание, которое с одной стороны гарантировало ему нескучную, полную различных приключений и переживаний жизнь, а с другой – обеспечивало успех в тех делах, за которые он брался. А брался он к сорока трём свои годам за многое. Окончив машиностроительный факультет политеха, был некоторое время гонщиком (мастер спорта по авторалли), затем отслужил два года офицером в родимой Советской Армии, где в должности командира автороты был ранен в Афганистане на печально знаменитом перевале Саланг и награждён орденом Красной Звезды; работал инженером и начальником смена на заводе; крутил баранку простым таксистом; был директором детского дома; безработным, «челноком» и, наконец, застрял на почётной и довольно денежной должности механика-консультанта в крупной фирме по ремонту и продаже престижных «иномарок».

– Я чего звоню, собственно, – сказал в трубку Егор. – У меня день рождения завтра. Ты с Надей приглашён.

– Да я помню, – удивился Володя. – Не первый раз. Мы тебе уж и подарок приготовили.

– В смысле – сделали? – осторожно уточнил Егор.

– Не понял, – помолчав, признался Володька.

– Я говорю, не приготовили, а уже сделали подарок? – пошёл напролом Хорунжий.

– Что-то я, старик, опять не понял, – встревожился Володька. – У тебя всё в порядке? Случилось что?

– Да нет, всё нормально, – нервно хохотнул, не сдержавшись, Егор. – Ты как сегодня вечером, свободен?

– Вечером – это когда?

– Вечером – это часов в шесть.

– Ну, допустим, могу быть и свободен. Исключительно для тебя. Но, опять же, смотря для чего.

– Для меня, для меня… Хочу тебе кое что показать. Интересное, блин. С технической точки зрения. Да и с любой другой тоже.

– Сильно интересное?

– Очень сильно.

– Может, сразу расколешься?

– Не, помучайся до вечера.

– Ладно, считай, что заинтриговал. Буду ждать в шесть.

– Ну, тогда до встречи.

– Обнимаю.

Егор положил трубку на рычаги, в задумчивости потёр подбородок и вышел.

Вчерашний день повторялся один к одному, за исключением того, что сегодня он управлял совершенно другой машиной.

Любому автолюбителю или просто человеку, умеющему удержать на дороге это чудо и проклятие двадцатого и двадцать первого века – автомобиль, знакомо восхитительное чувство свободы, силы и скорости в постижении и преодолении окружающего пространства, когда сидишь за рулём хорошо отлаженной машины. Если ты молод, здоров и весел, то твоя природная, перехлёстывающая через край души и тела энергия, словно удваивается, – и нет таких расстояний, которые не исчезли бы под колёсами твоего четырёхцилиндрового друга.

Если ты уже прожил около половины отпущенного тебе Богом и судьбой срока на этой земле, и за плечами у тебя – радость побед, горечь поражений и спокойный опыт прожитых лет, если ты с уверенностью и достоинством смотришь в будущее, то этот, с жадным урчанием пожирающий бензин и километры, красивый железный зверь, становится зримым воплощением твоей жизненной силы и надёжным залогом сегодняшнего и завтрашнего успеха.

Ну, а если впереди осталось не так уж много вёрст и зим, и энергия покидает одряхлевшее тело, будто ключевая вода дырявое ведро, – сожми покрепче баранку подагрическими пальцами, придави дрожащей ногой акселератор, и ты почувствуешь, как молодые лошадиные силы двигателя становятся твоими силами, и конечный пункт прибытия снова отодвигается за горизонт.

Да, ещё неделю назад болезненные позвякивания, постукивания и поскрипывания в кузове, ходовой и двигателе постоянно и неприятно напоминали Егору о том, что давно пора серьёзно заняться принадлежащим ему средством передвижения, если он, конечно, хочет, чтобы оно, это самое средство, окончательно не развалилось напротив ближайшего столба.

Ещё вчера он, охваченный азартом, не забывал время от времени прислушиваться к своей многострадальной машине и давал себе твёрдое слово завтра же отрегулировать клапана и, возможно даже, заменить бензонасос.

А сегодня… Сегодня во всём этом отпала нужда.

Пару-тройку раз Егор сидел за рулём вылизанной изнутри и снаружи «Тойоты»-четырёхлетки, принадлежащей Володьке Четвертакову, и помнил то дивное ощущение восторга, которое возникало у него в душе, когда машина чутко слушалась малейшего движения рулевого колеса и педалей.

Нечто подобное он испытывал и сейчас за рулём своего «жигулёнка», впервые коснувшегося колёсами дороги в давно забытом и ничем не примечательном 74-м году. Более того, такого удовольствия и даже наслаждения от езды, наслаждения, являющегося как бы самым верхним слоем глубокого чувства слияния с машиной, он вообще не получал ни разу в жизни. Он даже забыл на время, что вообще-то выехал из дому с целью заработать – раз и проверить машину – два. И хотя клиент, что называется, шёл косяком, Егор, если бы его об этом спросили, не смог бы сказать даже приблизительно, сколько на данный конкретный момент он заработал и какое и количество пассажиров отвёз куда им надо.