ПОЧЕМУ И НЕТ? - Александр Головчук

Старый романс на стихи Афанасия Фета, что давно стал народным. Спел с душой, голосом с инструментом играя модуляциями, но мне никто не подпевал. Все, сидящие у костра, смотрели на меня как на чудо какое-то. По-моему, они просто замерли, впитывая каждое слово. Необычно …. Я пою неплохо, но так меня еще никто не слушал.

- Спой еще раз, Сергей, хочу запомнить твою песню. Ты - романо рат, морэ. Так петь может только тот, кто имеет каплю нашей крови. А песня …. Это хороший подарок, дороже золота.

Цыгане, и не знают этой песни, вот странность? И ведь не врет!

Слишком много странностей скопилось. Кибитка эта, одежда как из театра, швы вон, не машинные, явно. Гитара не такая как надо, и главное, не знают песни, которую знают, или хотя бы слышали все цыгане.

Какой к чертям эксперимент! Это точно, та тварь с Арены…. Ведь Витька говорил, что для него пространство и время легкий пустячок. А может этот шутник зашвырнул меня не только в другое место, но вообще в другой мир? Хотя Смоленск, и на русском говорят…

Стоп! Пространство мы уже видим, занесло неведомо куда, а вот время…?

- Спою Баро.- Я стараюсь говорить спокойно. - Только вначале, скажи, какой сегодня день. Ведь сейчас тринадцатое июня тысяча девятьсот девяносто шестого года, верно? Скажи что верно, Илья ….

Выражение лица Ильи изменилось. Вначале какое-то странное удивление …. Почему странное? А Вы удивленного цыгана видели? Вот и я нет. До этого момента. А после оно сменилось пониманием.

- Ай, пшало. Где глаза мои были! Зара, где твои глаза были! - Дальше на цыганском, но увидев непонимающее выражение на моем лице, опять перешел на русский.

- Бог привел меня к твоему огню. Далеко кочуют ромэлы, но ты дальше….

Так бывает, очень редко, но бывает. Бог избранным дарит такую дальнюю дорогу, на которой можно встретить своего пращура и поблагодарить за жизнь, что подарил.

Встречал мой народ, таких людей как ты, Сергей. Редко, раз в сто лет, может реже, но не первый ты, и не последний. Как и почему такие в мир приходят - не наше дело, зачем против течения реки времени плывут. Что люди могут знать о Промысле Божьем? Но раз ты здесь, так на то Его воля. Тебя братом назову и честью считать буду.

Ай, какой глупый цыган Илья, не увидел того чья дорога длинна, ай….

Помогу тебе. Все скажу, на все вопросы тебе отвечу. Ты мне удачу принесешь, Сергей, не знаю как, но то, что принесешь - знаю точно. Ёй, Зара, еще вина давай! Человек на долгую дорогу ступил, плеснем ему ковш лучшего вина в дорожную пыль. Пусть дорога будет ровной!

Ничего себе, взрыв эмоций. Но на вопрос не ответил.

- Так год какой, а …?

- 1810 от Рождества Господа нашего.

Попал. Вот, насчет редиски, таки прав был. Крепко попал.

Сказать, что у меня случился шок, будет не совсем правильно. Я, по жизни оптимистический пессимист, или, может, пессимистический оптимист. Как правильно? Короче, надеюсь на лучшее, но и готов к худшему. Перестроечная закалка, чтоб ее …, плюс челночные вояжи. Крепко, знаете ли, укрепляет характер. Да и после рассказа Витюшиного, а тем более после утреннего, такого экстремального, пробуждения чего-то этакого ожидал. Дождался….

Шока не было, но что-то близкое к истерике намечалось. Илья, глядя на мое состояние, налил мне из небольшой баклажки какого-то зелья.

- Выпей пшало (брат), потом спать станешь. Утром будем говорить.

Жахнул не почувствовав вкуса и уставился в огонь. Так и заснул.

Проснулся, когда солнце уже было высоко. Спал на том же ковре, укрытый подобием лоскутного одеяла. Стреноженные кони паслись неподалеку.

У костра хлопотала Зара, девчонки не было видно, Ильи тоже.

Потянулся и, поздоровавшись с цыганкой, отправился умываться. Холодная вода быстро прогнала остатки сонливости.

- Эй, Сергей иди, поешь. - Это Зара от костра. - Я тебе рыбу поджарила. Наше блюдо русские не едят. - Смеется.

Усевшись в тени кибитки, принялся за линей с лепешкой, поглядывая, как цыганка ловко переворачивает вертела с насаженными на них тушками какой-то звериной мелочи. Я слышал, что чявэлы едят жареных ежей, наверное, это они и подрумянивались над углями.

Хм …. А запах соблазнительный, но все равно пробовать пока не буду, в другой раз …. Если голод сильно прижмет.

Только расправился с рыбой, появился Илья, да еще и не один. Рядом с ним шел другой цыган, ведя серого коня в поводу. Молодой, худощавый и смуглый, с непокрытой головой. Черные волосы с короткой стрижкой и небольшими бачками обрамляли рубленые черты лица. Еще присутствовали длинные вислые усы. Колоритный портрет. В ухе одна золотая серьга (один сын у отца). Подошли. Зара приняла коня, а мужчины уселись напротив меня.

- Это, сын мой. Николой кличут. - Начал разговор Илья.

Молодой мне чуть кивнул.

- Про тебя мы говорили, Сергей. Долго говорили. Когда встречаются незнакомые цыгане, они говорят так. Кон тыро дад? ( Кто твой отец?)

Эти вопросы всегда задают люди. И тебе их будут задавать. Что ты, Сергей, скажешь о родителях, о своем роде? Что ответишь на такой вопрос? Давай подумаем вместе, как тебе дальше среди людей жить. Говори.

- Я, Сергей Горский. Мой отец, Александр Горский. Офицер, полковник в отставке. Мать, Татьяна Гримм - из обрусевших немцев. Все, что помню.

Эвон как отбарабанил. Как в анкете. А что еще рассказать? Какое значение здесь имеют мои анкетные данные оттуда? Но вот у Ильи на этот счет было свое мнение.

Никола прутиком на земле чертил какие-то узоры, расправляя второй рукой усы. Слушал, не глядя на меня. Думал. Сидим, молчим.

Потом молодой цыган посмотрел на отца. Интересно за ними наблюдать.

Илья с Николой обменялись довольно долгим взглядом, этакий, спор без слов. Взгляд отца победил. Сын вздохнул и нехотя кивнул.

Илья хлопнул по колену ладонью, и сказал только одно слово.

- Мишто. (Добро)

Никола резко поднялся и направился к серому. Вскочил в седло, взял гнедого красавца в повод и на рысях покинул нашу гостеприимную полянку.

Не особо разговорчивый парень. И лошадку увел. Я про чужой монастырь уже говорил? Вот и не лезу. То их дела. Но, видимо, он может мне помочь с легализацией.

Цыгане шустро перекусили и стали сворачивать лагерь. За полчаса лошади запряжены, лагерь собран. Я со своими вещами размещен в кибитке.

С некоторой дрожью покидал полянку. Это как детский страх, вот сейчас закроешь глаза, и все плохое исчезнет. А оно, зараза, не исчезает. Зеленая полянка с кострищем - последнее, что связывало меня с прежней жизнью. Страшновато ее оставлять. Ничего, птицам тоже из гнезда жутко прыгать в первый раз. Прорвемся! Принимай меня, новый - старый мир, будь ко мне добрым и снисходительным. Поехали. Нас ждет Смоленск. Баро форо.

Скрипят колеса, мягко стучат копыта по влажноватой лесной дороге. Да той дороги …, наезженная колея, всего-то. И редкие села, которые мы проезжаем. Гляжу через задний борт на лес, на избы, на проходящих крестьян. В первый раз увидел лапти. А что, практично. Здесь, они исполняют роль каждодневной обуви, на манер наших кроссовок в союзе с комнатными тапочками. Простая полотняная одежка, по жаре - самое то. Головы у всех покрыты картузами, платками, соломенными шляпами, с широкими полями. Простоволосых людей нет вовсе. За исключением мальчишек, конечно. Пропустить кибитку они просто не в силах и бегут следом, с интересом рассматривая, и выкрикивая дразнилки или приветствия.

К вечеру кони вышли на более широкую дорогу, даже две телеги разминуться могут. Въезжаем в село, виден крест над небольшой каменной церквушкой.

- Что за село? - Вопрос мой к проходящей молодухе.

- Ти, Поречье знати. На постой, что ли хотите? Ти, ко мне можно. Вячеря готова. Ти, ёсти будети ли? - Интересный говор, близость Витебщины сказывается.

Приглашают на ночевку. Вот так, запросто. Непривычно, однако.

ГЛАВА 3

Если вы думаете, что судьбами простых людей управляют великие государи, политики, военачальники, то вы сильно ошибаетесь.

Простыми людьми управляет казенный документ. Если он у тебя есть, то ты - хозяин жизни, если нет, то ты - никто и звать тебя никак. А кто выдает эти документы? Маленькие и неприметные винтики большой государственной машины, бюрократы-крючкотворы, но их гусиные перья имеют страшную силу, большую по убойности, чем шуваловские единороги.

Опасайтесь этого крапивного семени. Начальства они бояться хуже смерти, но деньги любят, больше жизни. А еще любят всласть покуражиться над просителем, полной чашей испивая свою толику власти. Ой, сладка эта чаша. Как наркотик привязывает к себе. Потому конкуренция в их рядах - жуткая, а законы царят волчьи. Очень редко встречаются среди них люди порядочные и честные. Среда преобразует и перерабатывает человеческий материал под себя без жалости.

Дорогие современники, ругая бюрократов сегодняшних дней, имейте ввиду, они - пушистые щенки, по сравнению со зверьем которое царило в присутственных местах двести лет тому назад.