Образ жизни - Алексей Петров

Раскрывается занавес.

Эпизод четвёртый

Кран

Действующие лица:

Жеребякин Сергей Ильич, врач–стоматолог.

Елена, его жена.

Степан, мастер на все руки.

Квартира Жеребякиных.

Из противоположных кулис выходят навстречу друг другу Жеребякин

и его жена Елена.

Елена. Что случилось, Серёжа?

Жеребякин. Иди полюбуйся: кран течёт.

Елена. Нужно же что–то делать. Ведь завтра утром нам ехать…

Жеребякин (сердито). Ну что, что тут сделаешь? Девять часов вечера! Где найти слесаря?

Елена (неуверенно). Говорят, надо перекрыть стояк в подвале.

Жеребякин. А дальше? Мы отключим весь подъезд. Завтра уедем, и кто–нибудь из соседей снова пустит воду.

Елена (пожимает плечами). Ну, не знаю. В конце концов, ты врач. Придумай что–нибудь.

Жеребякин (раздражённо). При чём здесь «врач»?

Елена. А при том! Позвони в больницу. У вас там наверняка есть дежурный слесарь.

Жеребякин. Вряд ли. А если и найдут, то он уже пьян, конечно.

Елена (обиженно). Что ж… В общем–то, это не моё дело. Останешься дома, будешь стеречь квартиру, каждый час вычерпывать воду…

Жеребякин (изумлённо смотрит на неё). Ты что, Лена, шутишь?

Елена. С чего ты взял?

Жеребякин. Вижу.

Елена (решительно). А если видишь — вот тебе телефон, звони Стёпке.

Жеребякин (обрадовано). А что, это мысль! Можно попробовать.

Жеребякин торопливо набирает номер.

Хриплый голос в телефонной трубке. Ну?

Жеребякин (чуть заискивающе). Добрый вечер, Стёпа. Не спите ещё?

Голос. У-у…Кто это?

Жеребякин. Сосед с третьего этажа.

Голос. Сергей Ильич, ты?

Жеребякин (оживившись). Да, да… Несчастье у меня…

Голос. Угу…

В телефонной трубке слышно, как Степан что–то жуёт.

Жеребякин. Кран потёк… Такая вот неприятность: завтра уезжаем в отпуск… Как теперь оставишь квартиру?

Голос. Кран? Какой кран?

Жеребякин. В туалете.

Елена (подсказывает мужу). Возле бачка…

Голос. Я не про то. Какой кран: полудюймовый или трёхчетвертной?

Жеребякин (огорчённо). Не знаю…

Голос. Что с ним? Сальник полетел?

Жеребякин. Ни черта я в этом не понимаю. Мне что сальник, что седло…

Голос. Так поменяй. Поставь новый.

Жеребякин. Легко сказать. Нет у меня крана. Может, поможете, а, Стёпа?

Голос (укоризненно). Вот ведь как: сам доктор, а крана не имеешь…

Жеребякин. Да где ж его взять–то?

Голос. «Где, где»… Где и все берут: с работы принеси.

Жеребякин (печально). С работы я могу принести только гнилые зубы. Да и то, если пациент не утащит их с собой.

Голос (одобрительно). Это юмор, понимаю. (Пауза.) Кажись, есть у меня один… Правда, сдаётся мне, что он сломанный. Но это дело поправимое. Вот что, Ильич: ты покуда бери пузырь…

Жеребякин (услужливо). Так: беру пузырь и… (Спохватившись.) Какой пузырь?

Степан (продолжает). …и дуй ко мне.

Елена (растерянно). Пузырь? Что такое «пузырь»?

Жеребякин (Степану). Куда? К вам домой?

Голос. Зачем же? Подвал мой знаешь? Во втором ряду, крайний.

Жеребякин. Ага.

Голос. Ну, вот. Да смотри под ноги, чтоб в кошачье дерьмо не вляпаться… т-твою едрёна в кочерыжку!..

Жеребякин кладёт трубку.

Жеребякин (жене). Лен, у нас есть водка?

Елена (настороженно). Коньяк в буфете. Забыл?

Жеребякин. Забыл. Тащи.

Елена (ворчит). Ну, начинается… Недолго там. Нам ещё собираться в дорогу.

Жеребякин (с трагическим надрывом). Теперь мы полностью зависим от Степана…

На сцене затемнение. Затем мелькают тусклые огни. Слышно, как что–то утрированно булькает. Стук железа по железу. Потом вдруг раздаётся звук спускаемой воды в унитазном бачке. Истошно кричат кошки. В мелькании огней видно, что Жеребякин медленно пробирается в полумраке, выставив для верности руки вперёд.

Мастерская Степана в подвале.

Степан сосредоточенно ковыряет отвёрткой в паяльной лампе.

Степан (не оборачиваясь). Пришёл? Долго собираешься.

Жеребякин. Искал старые туфли.

Степан (насмешливо). Тилигенция… (Плюёт на пол.)

Жеребякин молча ставит на верстак бутылку.

(Кивает, покосившись на коньяк.) Угу. Стало быть, будем пить «Наполеон».

Жеребякин. Другого не было.

Степан (искренне). Жаль. Ты покуда наливай, а я чуток повожусь тута. (Вытаскивает из ящика верстака ржавый вентиль и лезет на верхнюю полку за инструментами.)

Жеребякин (удивлённо). Да куда наливать–то?

Степан. Куда? (В недоумении оглядывается.) Да хоть сюда. (Шарит за трубой отопления и достаёт оттуда жестяную банку из–под зелёного горошка, наполненную до краёв окурками, вытряхивает содержимое прямо на пол, наливает внутрь чуть–чуть коньяку, болтает, выливает.) Готово!

Жеребякин. Сказали бы, я хоть стаканы принёс бы.

Степан (машет рукой). Сойдёт. (Наливает себе добрых граммов сто коньяка, задумчиво смотрит в банку, мизинцем снимет с краешка соринку.) За твой отпуск, Ильич. (Пьёт не морщась. Потом берёт бутылку за горлышко и с интересом подносит к глазам.) Французский… а пьётся, что твоя самогонка.

Жеребякин (смотрит на наклейку бутылки). «Мон бижю».

Степан. Вот–вот. А теперь ты.

Жеребякин (с ужасом смотри на консервную банку). Знаете, я того… не хочу.

Степан (строго). Нельзя. За отпуск–то? Нехорошо… (Качает головой.)

Жеребякин с обречённым видом наливает, не примериваясь, из бутылки и сразу же залпом выпивает. Страшно морщится, пытается занюхать рукавом, потом для этой же цели хватает разные железки с верстака Степана, инструменты, кран, всё это нюхает.

Степан (одобрительно). Вот другое дело.

Жеребякин (напоминает). Однако же, хорошо бы посмотреть кран…

Степан. Ну да, ну да… (Разбирает кран. Жеребякин с интересом наблюдает.) Это мы быстро. Это нам раз плюнуть… так что ты не спи, наливай покуда, потому как время позднее, надо бы успеть…

Жеребякин. Да я больше не хочу.

Степан. А тебе пока что никто и не предлагает. Вот тута у меня есть резина от старой галоши, вырежем, аккурат чтоб подошло… так. (Ремонтирует кран.) Поставим сюда заместо прежней… так. А теперь здеся закрутим, а тута намотаем набивку, пеньку… вот так. И нигде не денется! Будет лучше нового. Ты покуда наливай, наливай…

Степан работает, Жеребякин наблюдает. Ещё по разу наливают в банку. Выпивают. Подвальные звуки, крики кошек.

Опять затемнение, скудные подвальные огни. Жеребякин и Степан бредут к выходу.

Жеребякин (на ходу). Однако же, говорят, что нужно перекрыть воду…

Степан. Зачем?

Жеребякин. А как же менять кран?

Степан. Я, когда меняю, воду не отключаю. Надо делать на скорости. Ты, Ильич, когда зубы дёргаешь, воду отключаешь?

Жеребякин. Какую воду?

Степан (нетерпеливо). Ну, что у вас там? Кровь, мочу…

Жеребякин (икает). Нет. Мочу — нет…

Степан. Ну и я не мочу… то есть, мочу нет… вернее, воду. Не боись, сделаем на скорости.

Квартира Жеребякиных.

(На ходу расстёгивает ширинку.) Я покуда у вас немного отолью, а ты бери разводной ключ. Крути. (Уходит за кулисы.)

Жеребякин. Кто — я?

Голос Степана (за сценой). Ну, не я же! Буду говорить тебе, что делать, а ты крути.

Жеребякин. Так тут же вода не перекрыта. Сейчас как даст!

Степан (авторитетно). Это все муде. (Выходит, застёгиваясь.) Ты делай на скорости: раз — и кран снят, два — и новый на месте. Только сразу попади в резьбу.

Жеребякин. Ой, боюсь, не получится, Стёпа.

Степан. Не боись, Ильич, получится. Я всегда так делаю: на скорости. (Усаживается в кресло.)

Жеребякин, ёжась от неуверенности, берёт разводной ключ и уходит за кулисы.

Через короткое время становится слышно, как угрожающе шипит в кране.

(Оживлённо.) Ага! Вот щас, щас…

В кране шипит, потом слышно, как что–то тяжёлое падает на кафельный пол туалетной комнаты. Это кран. Слышно, как бьёт мощная струя воды.

(Весело орёт.) Вот оно! Ага! Я же говорил… А теперь ставь другой.

Крик Жеребякина за сценой. Не могу! Не вижу… Струя прямо в морду…

Степан (деловито). Попадай, попадай! В резьбу его гони, в резьбу!

Жеребякин (хрипит за сценой). Не получается! Не вижу ни хрена! Вода — прямо в рот… Дышать… не могу… Захлебнусь, утону на хрен… в собственном сортире… (Шум воды.)

Степан. В дырку его, Ильич! Суй в дырку!

Крик Жеребякина. Помогите–е–е!.. Стёпа-а, мать твою!..

Резко всё прекращается. Жеребякину удаётся попасть в резьбу.

Становится тихо, только громко капает вода. Скоро и этот звук исчезает.

Жеребякин выходит на сцену. Одежда его промокла до нитки.

В руках у него совершенно мокрые туфли.

Появляется Елена.

Елена (озадаченно смотрит на мокрого мужа). Вы что, мужики, совсем с ума сошли? Перепились там, в подвале?