Ночи в деревеньке подле Аришки - Кир Неизвестный

рукавицах из собачьей шерсти, хитрым прищуром недобрых глаз и окруженный двумя страшными волками, в холке по плечи старику и зло скалившихся на мальчика. В правой руке он держал черного вида посох, издававший странное гудение. О таком гуле когда-то ему рассказывал отец, что вот так замерзая провода, протянутые людьми от вышки к вышке, гудят от напряжения.

Этот старик не был соседом, не был дядей Колей Сидоровым.

- Ну, здравствуй, Студенец. – Обратился старик к Пете совсем уже другим, моложавым голосом. По бокам стоящие волки зло зарычали, за спиной кот хищно замурчал. – И тебе здрасти, - с насмешкой продолжил незнакомец, - добрый котик. Вот мы снова встретились, - снова обратился он к Пете, - как я и обещал. – И он легонько ударил посохом о дерево полов веранды. Дерево треснуло в месте удара, покрылось легким узором снежинки, замораживаясь, затукало схваченным нутром, словно ствол в зимнем лесу. – На этот раз не видать тебе победы! - Дед зло сощурился.

- Иди прочь! А ну, вон! – Незнакомый, громогласный, неустрашимый голос за спиной мальчика крикнул незнакомцу на пороге. – Знай, никто не убоится тебя, берендей! Тьфу, на тебя, Корочун! Ни в прошлый раз, ни тем более в этот, не видать тебе победы! – Мальчик, удивленный неожиданной помощью, развернулся вглубь дома, и увидел кота. Тот вырос размерами, сменил цвет шкуры на зимний - белый, и преспокойно стоял в сенях, с надменным видом рассматривая вдруг притихших волков, с которыми теперь сравнялся в росте.

- Ооо. – Протянул Корочун. – Какие фокусы. – Он поднял руку с посохом и уже хотел её опустить, обещая этим движением что-то плохое, но тут, у него за спиной, раздался грозный рык, и донеслась тяжелая поступь по схваченному снежному насту, заскрипевшему под мощными лапами. Сквозь снежную пелену просунулась огромная морда медведя, вытягивая на веранду все туловище в черной нечесаной шерсти. А потом здоровенная лапа, под которой могла бы уместится голова Пети, и еще бы осталось место, шагнула на доски веранды, оставляя следы когтей на дереве полов. А потом появлялись вторая, третья, и последняя лапы, втягивая из седой пелены, как казалось, нескончаемого медведя. Громкий рык, оглушил присутствующих и сотрясас стены веранды. Медведь ощерился, показывая белые клыки, с протянутой меж ними, словно лоскуты паутины, слюной и снова зарычал, опуская голову и готовясь к атаке. – Но нет. – Вдруг опешивший, проговорил Корочун. – С этим вы сами разбирайтесь. – Он махнул рукой и превратился в снежный вихрь, тут же опавший на крыльце веранды. Волки исчезли вместе с берендеем.

Петя, все еще чувствуя страшную опасность, исходившею от медведя, оставшегося на веранде, попятился назад, за дверь. Но уже не было нужды – зверь презрительно фыркнул в снег, оставленный вихрем, развернулся и неуклюже потопал в темноту по своим делам. Мальчик, как мог быстро, справившись с тяжеленной дубовой тяжестью, закрыл дверь, провел стальной задвижкой по скобам, надежно закрывая её, и обернулся, увидел кота. Тот был обычным: серым, ленивым, полностью игнорировавшим все вокруг. Мурзик встал и с задранным трубой хвостом, пошел на кухню.

- Пойдем есть! – Раздалось оттуда мяукающее требование.

Древний бог.

- И как это понимать? – Спросил Петя у наевшегося и теперь старательно вылизавшегося кота. – Кто это был? Кто ты? Что за медведь? И откуда этот старик знает меня?

- Ууу. – Не внятно протянул кот. – Все просто. – С остановками на паузу, чтобы сменить лапу которой умывался, продолжил Мурзик. – Старик этот древний бог морозов, метели и зимы. Зовут его Карачун. Но ты уже знаешь. – Кот замурчал, забывшись, пока его не растормошил мальчик. – Ну да. Не сплю я, не сплю. – Не убедительно оправдался кот. – Он не только древний бог, но и порой, злой колдун. Порой, потому что многое зависит от обстоятельств. Медведь, это твой сосед, дядя Коля. Я, это я. Ну а ты, это ты.

- Кто ты? Кто я? Чего ты темнишь? – Теряя терпение, теребил кота Петя. – И где мой отец! Ты обещал мне все рассказать! – Требовал мальчик.

- Хорошо. Хорошо. – Примирительно ответил кот. Он поднялся, прошелся вдоль дивана, выбрал место поудобнее, поближе к теплу печки и начал рассказывать.

Карачун – древний бог. Впрочем, как и ты. И вы родные братья. Да-да. Не смотри на возраст. Ему суждено быть всегда таким, а ты каждый новый март месяц становишься шестилеткой. В новый год вам суждено встретится и либо договорится, либо сразится. В прошлый раз разговорами не обошлось. – Кот лениво зевнул, но продолжил. – Карачун – он не всегда плохой. Просто иногда меры не знает. И в людей не верит. Вот и напускает морозы и метели. А все потому, что, как он думает, люди перестали верить в Новый Год, в Деда Мороза. В сказки перестали верить. И в нас. – Кот хитро сощурился. – Это они думают, что мы сказочные. А вот мы-то самые, что ни на есть настоящие. И иногда обидно даже от этого становится. Иногда я понимаю твоего брата. Бывает так, что даже останавливать его не хочется, все думаю и надеюсь, что люди снова начнут в нас верить, а он, эту веру, может вернуть. А может всех погубить. – Кот горько вздохнул. – Ну, да ладно. Что касательно тебя, - продолжил кот, - как я уже говорил, ты тоже бог. Имя твое – Студенец. Это как дед Мороз, только моложе. И тоже, как и дед Мороз, ты приносишь праздник детям. Даришь подарки, правишь зимой. Все так же, но есть отличие – жить мы можем лишь там, где еще верят в нас. Где дети желания загадывают, письма пишут, ведут себя хорошо, родителей слушаются. В сказки верят.