Священная Римская империя. История союза европейских государств от зарождения до распада - Фридрих Хеер

игру была введена «большая мечта» об эффектном политическом браке, так как это было решением, к которому часто стремились и за которое боролись династии старой Европы и не в последнюю очередь Габсбурги. Именно представители династии Оттонов впервые привезли в Европу порфирородную принцессу, да и тогда лишь после продолжительных и непростых переговоров.

У Карла уже было пять жен, и если по порядку, то: франкская, затем лангобардская принцессы, швабская, восточнофранкская и еще одна швабская, не говоря уже о многочисленных любовницах и наложницах (в этом он был похож на Давида и Соломона, которых он считал для себя примером и почитал как предков, потому что они были прародителями Христа). Он рассматривал свои браки как средство примирения народов внутри своей империи. В основе «великой мечты» об эффективном политическом браке лежит древняя и благородная идея о том, что человечество – это одна семья; кwa – это слово, от которого произошло немецкое слово «брак» (Ehe) и которое означает великий небесный порядок и законный порядок на земле. Таким образом, брак на земле устанавливает основу для одного неделимого порядка закона и мира.

Именно этот порядок Карл и его сподвижники надеялись установить, прикладывая энергичные усилия к объединению огромной империи. Королевские графы управляли округами (gaue), а их, в свою очередь, контролировали переезжающие с места на место королевские уполномоченные. Ежегодные собрания епископов и графов при дворе соглашались с законодательными и административными указами Карла. Церковь империи стала отвечать за образование, культуру и формирование людей.

Один император, одна церковь, один христианский мир, одна империя (у Аквитании и Лангобардского королевства были свои собственные органы управления, учрежденные Карлом): в большой степени эта работа по унификации так и не была реализована. Законодательство имело тенденцию оставаться лишь на пергаменте; с постановлениями синодов вопреки праведным надеждам не соглашались и не могли согласиться ни богатые епископы и настоятели монастырей, ни огромная армия «необразованных» представителей духовенства. Тем не менее как программа, как грандиозный проект империя Карла обладала сильной притягательностью на протяжении веков для императоров из династий Оттонов и Гогенштауфенов, для Максимилиана I и Карла V, для Людовика XIV и Наполеона. В своей собственной Европе, то есть в Испании и Италии и королевствах, которые он создал на территории старой империи, Наполеон стремился насадить реформированный свод законов при поддержке объединяющего влияния французского языка и литературной культуры. Эти честолюбивые устремления, безусловно, следует рассматривать в качестве преемников великой и смелой инициативы людей из окружения Карла Великого: точно так же, как Карл (который, как бы усердно он ни скрючивал свои пальцы, не умел писать) стремился ввести одно письмо (каролингский минускул), одну франко-римскую церковную культуру, один установленный порядок богослужения и один свод законов, чтобы сделать империю единой, Наполеон старался унифицировать Европу, используя в качестве «метра» (метрическая система измерения была изобретена во время Французской революции) законы, судебную систему, правила дорожного движения и временами экономические средства управления, которые он сам же и установил.

Веками поднимались протестующие голоса против этого «уродства» «универсальной монархии». В XVII в. французская пропаганда под руководством Ришелье и Мазарини размахивала перед немецкими князьями и народом устрашающим призраком империи как жестко централизованной монархией; и следует отметить, что это видение было создано французской монархией в процессе построения своего собственного государства путем подавления всех несогласных политических и религиозных групп и движений, даже тех, несогласие которых было чисто интеллектуальным. И уж если где-то и существовал потомок империи Карла Великого, то он был здесь.

Священная Римская империя превратилась во что-то совершенно отличное от централизованного государства Каролингов. Империя не превратилась ни в «универсальную монархию», ни в диктатуру. И уж точно она не стала «государством национального разнообразия» такого типа, которое обязано своим возникновением терпению и изобретательности, которые продемонстрировали люди в Англии, Франции и Сицилии XII в.

В Средние века империя была не территориальным оборотом речи, а в первую очередь объединением людей на основе сообщества. И тем не менее она покоилась на фундаменте, заложенном Каролингами, и оставалась таковой до 1806 г. Какой бы неустойчивой и проблемной ни могла показаться сама по себе империя Карла с ее бюрократией и законодательством, предназначенным для продвижения имперской культуры и ее «каролингского» возрождения, осуществленного интеллигенцией, стекавшейся из разных стран ко двору Карла, политические, церковные и интеллектуальные структуры, очертания которых впервые появились в Европе Карла Великого, продемонстрировали поразительную прочность. Эти структуры были поистине фундаментальными для создания в Центральной Европе «старой Европы», которая в интеллектуальном плане простирается от Рабана Мавра (немецкий богослов, писатель, поэт, лексикограф, аббат Фульдский, архиепископ Майнцский; крупнейший деятель «Каролингского возрождения»; автор одной из первых средневековых энциклопедий под названием «О природе вещей». – Пер.) до Гёте (который сочинил немецкую версию Veni creator spiritus Рабана Мавра – католического гимна «Приди, Дух животворящий») – от одного рейнского франка до другого. Не случайно в Средние века наследие Каролингов можно было обобщить как две вещи: оно состояло из имперских владений и империи. Все монастыри Священной Римской империи, настоятели которых стояли в одном ряду с князьями империи, были основаны в годы правления Меровингов или Каролингов. Церковь империи – первая и последняя опора Священной Римской империи – сохраняла каролингские черты до самого своего роспуска Наполеоном в 1803 г.

В империи Каролингов сорок два знатных семейства (по крайней мере девятнадцать из них были связаны родственными узами с королевским домом) занимали самые ключевые посты в имперской администрации. Это обычный порядок для всякого, кто хочет рассчитывать хоть на что-то в Европе, чтобы проследить своих предков до Карла Великого. Джон Фостер Даллес, которому его друзья и недруги приписывают стремление возродить империю Каролингов, присущее Аденауэру, приступил к этому с помощью профессиональных специалистов в области генеалогии. В противовес этим усилиям обеспечить Карла выдающимися потомками-политиками следует поставить исследования серьезных швейцарских историков (возможно, не без скрытых мотивов), которые доказали происхождение от Каролингов многих граждан Швейцарии, и далеко не все из них люди первостепенной важности.

Успеху и личности Карла присуща (и магически!) стихийная сила. Часть этой силы исходит от его каменного трона в Ахенском соборе. Карл устроил свою резиденцию в новом дворце в Ахене – «городе Карла» приблизительно в 786 г. Это место привлекло его своими термальными водами. Эйнхард, который руководил строительными работами, пишет, что король с удовольствием «упражнял свое тело, часто плавая, и в этом он был столь ловок, что, по справедливости говоря, нельзя сказать, что его кто-то мог превзойти. На самом деле именно поэтому он построил королевскую цитадель в Ахене и жил там непрерывно в последние годы своей жизни до самой смерти».