Политкорректность: дивный новый мир - Леонид Ионин

– все жизненные стили равны, дискриминировать альтернативный жизненный стиль – преступление,

– кто против политики уравнивания, тот расист, ксенофоб и сексист,

– не гомосексуалисты больны, а те, кто осуждает гомосексуализм,

– ни одна культура и ни одна религия не превосходят друг друга.

Ясно, что воспринять это все в полном объеме всерьез невозможно, но признаться в этом нельзя, если не хочешь быть осужденным и заклейменным в лучшем случае как консерватор и реакционер, а в худшем – как расист, ксенофоб и сексист. Это точь-в-точь как с буржуазной идеологией, представляющей собой, согласно марксистскому учению, извращенное, ложное отражение действительности. Если ты не согласен с каким-то тезисом марксистской теории или требованием марксистской революционной практики, то ты находишься под влиянием буржуазной идеологии, то есть видишь мир в ее кривом зеркале. Таким образом, любое возражение против марксизма будет отвергнуто, и не только отвергнуто – возражающий еще и будет обвинен в том, что его сознание извращено, искривлено, отравлено и т. д. Таким образом, в марксистскую идеологию, а равным образом и в идеологию политкорректности оказался вмонтирован своеобразный теоретический механизм, благодаря которому не только заранее отвергается любая критика, но сам критик оказывается обвиненным в самых тяжких грехах, причем именно по причине самого факта критики.

В силу действия этого механизма, коснувшись любой из табуированных политкорректностью тем, критик получает в ответ полный заряд ненависти и презрения. Испытать это пришлось и самому автору. На одном из теоретических семинаров в Институте философии Российской академии наук я высказал некоторые мысли, сформулированные в этой книжке, причем в гораздо более мягкой форме, чем здесь, и все равно одна из слушательниц демонстративно покинула семинар, провозгласив что-то вроде «Сексист проклятый!». То есть надо либо изучать какие-то темы, и тогда хочешь не хочешь придется говорить о них вслух, либо практиковать политкорректность и этих табуированных тем не касаться.

Кстати, в свое время, в 30-е годы прошлого века именно этот механизм, именно этот «ход мысли» стал одним из инструментов легитимации террора против идеологических девиантов в СССР, а позже, в относительно вегетарианский постсталинский период – инструментом идеологического террора как такового. Пойдет ли политкорректное общество по тому же пути? В конце концов, как показала история, любой «новояз» существует не сам по себе, а как орудие легитимации реальной политики!

Вообще-то такие эмоции, как ненависть, презрение и прочее, а также необходимость репрессий вроде бы не запрограммированы в политкорректных индивидах. Программируется в них, наоборот, терпимость. Но в том-то и дело, что терпимость в политкорректном обществе предписана только одной стороне. «Многообразие» и «мультикультурность», то есть справедливое и равное представление разных религий, культур и народов – это как «истина», «равенство» и «справедливость» в оруэлловском новоязе. На самом деле мы скорее имеем дело с инверсией традиционного культурного шовинизма (Больц). Идеал и образец – Азия и Африка, а Запад – это то, что следует презирать и чего следует стыдиться. Многообразие и равенство означает на практике: все минус одна. И эта одна – культура Запада. Существует множество фактов, показывающих, что во взаимодействии с иными культурами именно западная «культура белого человека» оказывается проигрывающей и страдающей стороной.

Политкорректный университет

Я склонен согласиться с приведенными выше соображениями Больца о том, что именно в марксизме политкорректность черпает импульс своего могучего развития. Но с оговорками. Во-первых, далеко не все левые интеллектуалы ненавидели буржуазность как мировоззрение и жизненный стиль. Многие ранние социал-демократические мыслители и политики вели вполне буржуазный образ жизни, а такие, например, неомарксисты поздней Франкфуртской школы, как Негт, Апель, знаменитый Хабермас, оказались великолепно интегрированы в идеологическую систему западного мира. Даже некоторые вожаки студенческой революции 60-х, Режи Дебре например, без труда сумели стать крупными чиновниками либо вполне буржуазными мыслителями. Вообще-то можно предположить, что Больц прав в том, что левые интеллектуалы должны быть умными, но бедными и что не подобает защищать обездоленных тому, кто не в состоянии на своем опыте пережить их долю. Но это сомнительное обобщение. К тому же в нынешней утвердившейся во всем мире организации интеллектуального труда практически нет различий в статусе и доходах университетских преподавателей и профессоров в зависимости от их идеологической ориентации. Профессора, имеющие разные политические ориентации, успешно работают вместе, точно так же как и профессора, имеющие разные сексуальные ориентации. И это становится возможным именно в силу того, что в университетах господствует дух политкорректности. Современный университет – это политкорректный университет.

Последнее суждение надо расширить – отнести его ко всей современной науке и ко всей системе образования. Политкорректность коренным образом меняет сами принципы научного исследования и преподавания, как их сформулировал Макс Вебер в знаменитом эссе «Наука как профессия и призвание»[12]. Ученый, говорил Вебер, должен оставлять свои политические убеждения и интересы за порогом аудитории. Нельзя употреблять в отношении явлений, которые могут стать предметом исследования, оценочные суждения. Нельзя определять суть явления, пока оно не исследовано. Все может стать предметом исследования, в том числе и расы, и биологическая обусловленность половых ролей, и вклад разных цивилизаций в мировую культуру, и даже сама политкорректность. У науки свой язык, и количество модальностей в нем ограниченно, оно гораздо меньше, чем в обыденном языке. Употребление языка науки, согласно правилам его употребления, и есть подлинная политическая корректность ученого (и преподавателя). Она не выходит за пределы его научной и преподавательской деятельности как таковой и не запрещает ему быть и политиком, и пропагандистом – но только в свободное от преподавания время.

Совсем иначе начинает выглядеть ситуация интеллектуалов, когда в университет, в систему образования вообще – в самую ткань научной терминологии и якобы объективных оценок – начинает проникать извне политически и культурно детерминированная политкорректность. Это проникновение совершается разными способами. Приведу несколько примеров. Вот что пишет о политкорректном обучении Агнешка Колаковска в своей широко известной статье «Imagine. Интеллектуальные истоки политкорректности»: «Недавно я читала отчет об обучении географии в английских школах. На уроках географии главные темы – "Окружающая среда, устойчивое развитие и культурная терпимость"; учителя говорят учащимся, что те должны думать о глобальном потеплении и эксплуатации менее развитых стран большим бизнесом. К каждой проблеме есть только один правильный подход, других толкований нет; дети получают много знаний о загрязнении окружающей среды и об эксплуатации, но не о реках и горах, государствах и столицах и не о том, что где расположено. Под конец средней школы дети не умеют найти на глобусе Африку»[13].

Вот сообщение «Фокс-ньюс», также относящееся к школьному образованию: «В некоторых муниципальных школах учителя математики учат не только алгебре и геометрии, но и тому, как бороться с тем, что они считают расизмом. Программа "антирасистского обучения" в муниципальной школе в Ньютоне, Массачусетс… вызвала недовольство некоторых родителей, считающих, что школьное управление озабочено политической корректностью больше, чем развитием математических навыков. Согласно региональным нормативам обучения в средней школе, главной целью (top objective! – Л. И.) обучения математике является выработка в учениках "уважения человеческих различий". Задачей учеников является "усвоение главных системных ценностей "уважения человеческих различий "путем демонстрации поведения, свободного от расизма и предрассудков"» и т. д.[14]

То же самое происходит в гораздо более широких масштабах, в частности, в ходе обучения антирасистской математике. В Англии антирасистская математика – часть реформы образования, состоящая в выработке преподавания математики, свободного от якобы наличествующих в традиционном преподавании культурных и расовых предрассудков. На место математики как дисциплины, созданной целиком западными учеными, должна прийти антирасистская математика и этноматематика. Это касается и содержания, и методов преподавания. Главным предметом изучения должно стать математическое знание древних неевропейских цивилизаций, а также вклад неевропейских математиков вообще. В преподавании следует избегать расовых стереотипов как в оценке знаний учеников, так и в учебных пособиях, учебниках, материалах и экзаменационных вопросах. И т. д. Задачей антирасистской математики в целом является достижение более высоких результатов представителями некоторых групп меньшинств[15].