Муж, жена, любовница - Олег Рой

Юлия бывала в Париже уже не раз. Более того, у них с мужем имелась даже недвижимость в Париже – скромная по французским, но вполне приличная по московским меркам квартира в одном из престижных районов. Так что у Юлии была возможность досконально изучить музеи, дворцы, набережные и скверы французской столицы. Более всего город нравился ей ранней весной, в конце февраля, когда в Москве еще была зима, а тут уже вовсю цвели фиалки.

Она теперь хорошо знала центр, парки, кладбища и окраины. Бывала во всех памятных местах и с туристической группой, и одна, с друзьями и с мужем, а один раз – даже в тесной женской компании, когда справлялось сорокалетие одной энергичной бизнес-леди, близко знакомой еще со студенческих времен. Французский язык на разговорном уровне благодаря родителям и собственной природной любознательности она знала вполне прилично. Поэтому Париж ей был мил и знаком. Через три дня пребывания Юлию уже нельзя было отличить от парижанок, и приезжие на улицах активно спрашивали у нее дорогу, что вызывало в ней немалую гордость. Жить в этой престижной и дорогой столице Европы она бы не хотела, а погостить и поглазеть на мир (да и себя показать) – это пожалуйста. Кстати, и показать еще было что...

В то время, в ту зиму, уверенно перейдя несколько лет назад экватор четвертого десятка, Юлия чувствовала себя уверенно и выглядела очень привлекательно. Последние годы вообще оказались для нее приятными и плодотворными. Переживания, вызванные ранней смертью отца, со временем сгладились. Дети подросли и не требовали уже такого внимания, как прежде. А самое главное – для мужа эти годы были решающими в карьере и в бизнесе. Он достаточно удачно вписался в московскую финансовую жизнь, занимал прочное положение управляющего банком. Притом что работа занимала у него много времени, он мог следить (и делал это вполне успешно) и за семейными капиталами, принесенными в их брак в основном Юлией, и активно приумножать их. Своими деньгами, вложенными в некоторые акции и недвижимость, она была обязана отцу.

Отец Юлии, занимавший пост инструктора отдела Управления по науке ЦК КПСС в эпоху Леонида Брежнева и бывший республиканским министром во времена Михаила Горбачева, заслуживает, пожалуй, отдельного внимания. Владимир Алексеевич умер внезапно от инфаркта, который ранее назвали бы разрывом сердца, сразу после августовских событий 1991 года. В отличие от многих других крупных деятелей советской эпохи Владимир Алексеевич сумел дать детям не просто достойное, но по-настоящему лучшее на то время образование, привил им любовь и уважение к труду, к общечеловеческим ценностям, к семье. А также сохранил для них приличный капитал, заработанный им в одном из первых совместных предприятий новой России. Капитал был нажит и «раскручен» таким образом, что за финансовую деятельность отца дочери не было стыдно и теперь. Он был грамотным экономистом, теоретически хорошо знающим принципы капиталистического хозяйствования. Когда же пришла пора применить знания на практике, он вошел в бизнес смело, умно и аккуратно, что и принесло ему коммерческий успех.

Отец в жизни Юлии значил очень много. Он был для нее не просто идеалом мужчины, но и образцом честности, ума, цельности натуры. При жизни отца Юлия чувствовала себя любимой и защищенной. С ним было всегда интересно и надежно. Его щедрого, любящего характера хватало и на мать Юлии, которую он по-настоящему любил, и на детей, и даже на старенькую тетушку, дальнюю родственницу жены, фактически прислугу, которая всегда жила у них в доме. У Юлии не было подростковых конфликтов с родителями в отличие от многих ее подружек. Родители дали ей с рождения не только особую привилегию – принадлежность к особому миру, миру людей, руководящих жизнью и принимающих решения, – но и особую любовь, понимание, заботу.

Юлия всегда понимала, что в ней самой, в ее родителях, в привычном круге ее общения есть нечто исключительное, что ограждало и ограждает ее семью от многих бед и напастей того времени. Эта уверенность в своей исключительности не была ни разу поколеблена до страшной осени 1991 года.

Исключительность была во всем – в квартире на Кутузовском, которую отец как инструктор отдела ЦК получил как раз после Юлечкиного рождения в 1962 году, в государственной даче в Кратово, где Юля с братом проводили лето, в выборе школы и мест отдыха. Исключительность была и в одежде, что, согласитесь, весьма немаловажно в подростковые годы. Отец привозил из заграничных командировок кофточки, комбинезоны, прелестные дубленочки и шапочки с перчаточками необыкновенных цветов, а потом – первые джинсы, курточки, кожаные пиджачки и туфельки, каких не было ни у кого в классе, хотя рядом с Юлей учились тоже не рядовые школьники.

В те годы отец был почти всемогущ. Главный человек в семье, центр ее мироздания. И поскольку Юлия с братом были поздними детьми, отец всегда ценил их общество. Именно он, а не мама или бабушка впервые повел Юлю на балет, который оставил в ее душе след романтический и, как ни странно, эротический – именно с балетом у нее оказалось связано сильное детское эротическое переживание. Что это было действительно так, она поняла, конечно, уже гораздо позже, когда ей стало однажды невероятно сладко и томительно хорошо от объятий мужа, от поддержки – не балетной, а так, слегка напоминающей балетную, просто при легком отрыве от пола...

Отец водил их в музеи. И оттого что она попала туда не с толпой, не с классом, оттого что это было по-настоящему личное, от отца идущее приобщение к искусству, она сумела воспринять все эти красоты и исторические ценности действительно серьезно. В начале 70-х годов отец таскал Юлю с братом по всем выставкам, проходившим тогда в Москве. Вот тогда-то, в детстве, лет в одиннадцать-двенадцать, Юля узнала, что есть на свете реалисты и есть другие художники – люди иного взгляда на жизнь и бытие человека. Импрессионисты, Дега, Моне, Сислей, Сезанн – их работы были знакомы ее отцу, любимы и ценимы им, хотя многие в это время только начинали открывать для себя этих больших мастеров.

Как ни странно, Юля не стала зазнайкой, хотя кругозор ее был намного шире, чем у сверстников и даже учителей. Она всегда много читала, а в последние годы учебы в школе дополнительно занималась с преподавателями из МГУ и выросла в результате мудрой и эрудированной девочкой. Несмотря на эти избыточные гуманитарные знания, она всегда уважала математику, поступила на экономический факультет МГУ и училась на удивление успешно.

Юлия всегда оберегала свою семью, это было свойством ее натуры, такой же щедрой и цельной, как у отца. Ценить более всего на свете покой близких, душевное тепло, довольные лица детей и мужа – в этом было ее жизненное кредо и женское призвание. Она постоянно что-то устраивала, улаживала, о чем-то хлопотала. Причин для волнений всегда хватало, хотя беспокойства ее часто бывали приятного, творческого свойства. Ей всегда хотелось что-то исправить, усовершенствовать – будь то интерьер их городской квартиры, гардероб детей или проект нового загородного дома на берегу Пироговского водохранилища, которым она очень гордилась и которому были посвящены их с мужем немалые заботы и хлопоты.

Ее беспокойная натура вечно стремилась к идеалу, к совершенству. Когда она еще училась в университете, подруги по группе полушутя-полусерьезно звали ее перфекционисткой. И действительно, она была ею, любила и умела доводить до совершенства все стороны своей жизни. Она старалась быть на высоте в материнстве, в быту, в браке, во внешности... Что касается последнего, то обладая от природы завидной фигурой, она умудрилась сохранить форму даже после рождения и кормления детей. Не полагаясь только на природные данные, Юлия следила за модой, оставаясь, как умная женщина, в полушаге от острой модной волны. Умела всегда быть интересной и нестандартной. Зная меру во всем, она и тут сумела уловить нужную грань, рассчитать правильный интервал «отставания».

После недавних своих тридцати пяти она предпочитала классический стиль как форму на выход и спортивную одежду – для дома и поездок. Однако и приодеться для появления в свете, щегольнуть Юлия могла с блеском. У нее была приличная коллекция украшений, ее собственность, которая составлялась всю жизнь – часть досталась от матери, часть подарил отец, и самые солидные драгоценности, которые более походили на капиталовложения, были подарены в последние годы мужем. Кроме классики был в ее коллекции и авангард. Такие украшения покупались в поездках, это были работы известных европейских мастеров или же изделия лучших ювелирных фабрик мира. При этом Юлия не любила носить бриллианты каждый день, как это делали большинство ее московских подружек. Не любила по три браслета на одной руке. Нет, благородная сдержанность, минимализм всегда были ее девизом...

В городской квартире и в загородном доме Юлия стремилась собрать все лучшее из того, что ей было доступно. Со стройматериалами, которые сами «приехали» в Москву благодаря зарождению рынка, слава богу, проблем не было. Не требовалось тащить в багаже из поездок обои, плитку, ручки для окон и дверей, держатели для рам и прочие вещи, которые, в общем-то, и создают дом. Все эти трудности, имевшие место двадцать-тридцать лет назад, ушли в прошлое; теперь вместе с материалами в Москву прибыли и мастера. Так что проблемы переместились в область организованности хозяев, финансового обеспечения.