Быстрые сны - Владимир Лиман

- Теперь знаю, ну и что? Чем теперь мы намерены заниматься?

- Мы намерены посетить синематограф, - это Валя намерена посетить его, что же касается нас с Ниной, то я в этом уверен не был, но промолчал.

- А на какой фильм, если не секрет?

- А не все ли равно, пойдем посмотрим, что показывают в "Мире".

Все мои попытки заставить их прогуляться своим ходом потерпели фиаско. Мы проехали две остановки и сошли как раз напротив "Мира". У кассы невооруженным глазом можно было заметить невообразимой длины очередь.

- Вы знаете, девочки, что меня больше всего раздражает в "Мире"?

- Что?

- То, что мы честно после занятий идем посмотреть фильм, а тут все время толпится столько бездельников. Хотел бы я знать, что они делают здесь в рабочее время, да еще в таком количестве?

- Да здесь ведь рядом политехнический и медицинский, и по крайней мере половина из этой толпы такие же студенты, как и мы, так что не раздражайся, а иди занимай очередь.

- Иду, - пробормотал я, чувствуя, как мое раздражение от присутствия Вали усиливается. Половина - такие же студенты, как и мы, ну а вторая половина? Никогда не поверю, что вот этот тип в джинсовом костюме, блещущий золотыми зубами - студент. Но мне все-таки пришлось присоединиться к скучающим претендентам на соискание билетика на дневной сеанс и, как назло, как раз за этим джинсово-золотым типом.

За мои получасовые мучения в безликой толпе меня наградили порцией мороженого и сообщением, что фильм двухсерийный, о чем я догадался еще тогда, когда пришлось расплачиваться за билеты, но там-то хоть мне улыбнулась фортуна - золотозубый взял билеты после меня - ему все никак не могли отсчитать сдачу с его сторублевки.

До начала сеанса оставалось еще полчаса. Валя нас покинула на "несколько минут" - встретила подружку. И тут-то Нина и задала мне вопрос, от которого я убегал все утро:

- Что все-таки означает это твое "Эскар филте окомо"?

Для меня это было неожиданным ударом и не сдержавшись я спросил ее:

- Откуда ты знаешь геннскрит?

- Не знаю я никакого геннскрита, это ты сам сказал, когда мы сидели в аудитории.

Майский день как-то вдруг посерел, небо приобрело фиолетовый оттенок, перед глазами забегали серые тени, и я сразу вспомнил о красной тропе, которая должна пролечь по коричневой поверхности разрушенной улицы. Это длилось несколько секунд, но и за это время я почувствовал, как в мои легкие врывается отравленный ядовитыми испарениями воздух и нестерпимо жгучие ультрафиолетовые лучи стремятся превратить мое тело в пепел.

- Красная тропа на коричневом, - прошептал я вслух и, уже окончательно придя в себя, виновато посмотрел Нине в глаза.

- У тебя только что было такое же лицо, как тогда...

Как тогда... Да, такое же лицо у меня было, наверное, тогда, когда я понял, глядя вслед Длинному, что тропа должна открыться именно сейчас. Но как объяснить это Нине? Я ей все объясню, но только не сейчас, не сейчас, позже, потом, как нибудь потом...

- Нина, не обижайся, я сам еще ничего не могу понять, когда разберусь - расскажу тебе обо всем.

Неужели я верю в то, что сам когда-либо смогу разобраться в этом бреде? Верю. Ну тогда легче.

А вот и Валя возвратилась. И мы все втроем вошли в кинотеатр и через десять минут уже сидели в зале и смотрели на экран, на котором три актера упражнялись в мастерстве управления эмоциями зрителей. И, несмотря на то, что количество действующих лиц не намного превышало количество серий, фильм мне все больше и больше нравился, возможно потому, что рядом сидела Нина, а может быть... Может быть и потому, что фильм каким-то странным образом перекликался с тем, что творилось со мной за последнюю неделю...

По мере развития событий на экране я отмечал все новые и новые знакомые моменты, и с середины второй серии я уже мог предсказывать неожиданные переходы в развитии событий на экране. Это не могло быть простым совпадением или результатом моей феноменальной прозорливости. Я точно знал, что не смотрел этого фильма, но все события, происходящие в нем, были мне знакомы...

Окончание фильма произвело на меня, в отличие от всех остальных зрителей, потрясающее впечатление. Я наконец вспомнил, откуда мне все это известно... На экране все еще мелькала коричнево-розовая пустыня, а я уже вскочил со своего места и, схватив Нину за руку, без лишних слов потянул ее вон из зала. У выхода меня уже ждали, я даже успел узнать одного из них, а потом в мозгу замелькали системы дифференциальных уравнений, целевые функции с ограничениями по криволинейному ускорению в четырехмерном замкнутом пространстве, затем промелькнул ряд операторов, и я перестал уже что-либо воспринимать. А уравнения шли лавиной, вспыхивали решения, сравнивались с предыдущими, отбрасывались, и вновь стройными рядами с неописуемой скоростью проносились новые и новые сотни уравнений. И вся эта масса информации проскочила через мой мозг за какие-то доли секунды, пронеслась, обжигая своей парадоксальностью, ушла и оставила после себя одно чрезвычайно короткое, но верное решение. И вот уже ступеньки лестницы ушли у меня из-под ног, и я ощутил, как на дикой скорости падаю к противоположной стене, у которой замерли три зловещие фигуры, мое тело двигалось, а я как бы со стороны наблюдал за всем происходящим. Ноги наткнулись на что-то мягкое и я, резко перевернувшись в воздухе, рассек мгновенно отяжелевшими руками пространство слева и справа от себя, по силе удара отметив, что эти двое уже не подымутся. Третьего при перевороте я задел ногой, и он был еще жив и даже сжимал в раздробленной руке реактивный диверсионный пистолет. Да, подготовились они неплохо, вооружились, как против тяжелого танка - успел отметить я с каким-то странным удовлетворением, и, услыхав топот толпы, понял, что настало время покинуть помещение. Левой рукой схватив в охапку ничего не понимающую Нину, я лишь на миг задержался, чтобы изъять тяжелый десятикилограммовый пистолет у третьего из нападавших, и услыхал, как он прохрипел мне в лицо два страшных слова. Рванувшись к выходной двери и преодолев на максимальной скорости опасное пространство, я наконец-то мог врубить теллинг. А за секунду до теллинга меня посетила совсем уже абсурдная мысль о том, что мы не попрощались с Валей и она наверняка обидится...

Во рту был противный металлический привкус, безумно болела голова, судорогой свело левую руку, в которой я все еще держал Нину, а в мозгу пульсировала одна лишь мысль: "Теперь они от меня не отцепятся!". Слабо застонала Нина и я, сцепив от боли зубы, разжал руку и опустил ее на землю. Потом отбросив в сторону невыносимо тяжелый пистолет и услыхав, как с глухим стуком его платиновая рукоятка зарылась в землю, подумал, что с ним хорошо охотиться на таркусов, совсем не обратив внимания на то, что даже думаю я на геннскрите...