Сад, что вырос под виселицей - Лука Некрасов

«Я не хотел бы быть рабом и не хотел бы быть рабовладельцем. Это выражение моего понимания демократии!» — говорил Авраам Линкольн! Святой человек со святым именем – у этой страны не было лучшего правителя! Убежденный, что в управлении страной должны принимать участие граждане, которым и принадлежит закон на самом деле! А кому принадлежит закон сейчас? Партийным крысам, бесчинствующим на землях некогда великого и свободного народа! Паразитирующие на нашем труде трутни в бетонном улье! И при всем при этом они позволяют себе бесчинства! 58 статья, созданная, чтоб карать врагов народа, служит инструментом партийных деспотов для подавления воли граждан. Оккупанты, узурпирующие власть, которые имеют наглость поучать нас, учить принципам морали и порядочности! Деспоты и тираны, которые требуют, чтоб мы называли их товарищами!»

Крис, ты и представить себе не можешь, кто был автором этой отвратительной тирады! Это был Исаак!

Глава 3. Тройственность

Часть 1. Акведуки

В чем проявляется истинная сила человека?

Если я скажу, что в поступках, думаю, окажусь прав. Навряд ли есть качество более важное, чем сила воли! Мы все рождаемся разными, с разными возможностями. Будь то сила, интеллект или, разумеется, социальный статус. Но именно поэтому нам дана воля — слабый может стать сильным, глупец мудрецом, а нищий богачом.

Но есть одно небольшое «но»: сила воли – это дар, который также дается нам по праву рождения.

Воля людей способна менять мир, и нет ни одного человека на Земле, который не хотел бы изменить этот мир, нет ни одного человека, который был бы согласен со всем тем, что происходит в этом мире!..

Воля людей способна изменить мир…

«Как же хочется есть – не припомню, когда я последний раз был так голоден! У меня вроде еще остались какие-то гроши, так, посмотрим… три сотни… нет, ну это уж слишком, я будто Раскольников – такой же отвратительный нищий мечтатель. Интересно, где меня ждет моя старуха-процентщица? – молодой человек залился истерическим смехом. – Как же там было?»

Юноша достал замызганную тетрадку, пролистал несколько листов и ткнул пальцем в средину страницы. «Лучшие мысли великих умов» гласила длинная надпись, написанная до неприличия корявым почерком. Под надписью красовалась цитата Достоевского

«Бедность не порок, это истина. Знаю я, что и пьянство не добродетель, и это тем паче. Но нищета, милостивый государь, нищета — порок-с. В бедности вы еще сохраняете свое благородство врожденных чувств, в нищете же никогда и никто. За нищету даже и не палкой выгоняют, а метлой выметают из компании человеческой, чтобы тем оскорбительнее было; и справедливо, ибо в нищете я первый сам готов оскорблять себя».

«Эх, – вздохнул юноша, – ты прав, Фёдор Михайлович, нищета отвратительна, а ведь мы с ней теперь попутчики, значит, и я отвратителен… Так, соберись, надо поесть, купить сигарет и позвонить ей (от чего-то одного придется отказаться)».

Подумать только, три дня прошло, как последний раз видел ее, да и помыться не помешает. А вот и пункт четыре.

Юноша постучал в окно три раза. Из окна высунулась голова афроамериканца лет двадцати пяти.

– Пачку сигарет, пожалуйста, самых дешевых.

– Тебе крепких или легких?

– Крепких.

– Могу предложить за ту же сумму синтетику.

– Нет, спасибо, я в завязке.

– Как знаешь, брат, вот твоя сдача.

– Сдачу залей на этот номер.

– Да там же всего тридцатка, даже на минуту не хватит.

– Залей, говорю!

– Хорошо, хорошо, тока остынь, ладно.

Юноша забрал сигареты и быстро нырнул в ближайший переулок. Торговец в свою очередь пробурчал что-то вроде «когда ж вы подохнете, низшие».

Так, звонить нет смысла, напишу, чтоб перезвонила. Ну, давай же, перезванивай, давай!

– Алло.

– У тебя опять нет денег?

– Просто вовремя не пополнил, а вблизи ни одного пункта.

– Ну да, ну да, что тебе надо?

– Ты не хочешь со мной разговаривать?

– Удивительно, правда?

– Только не ври!

– Тебе больно надо.

– Не хотела бы говорить, не перезвонила, или я опять не прав?

– Все то же высокомерие. Откуда такое себялюбия у наркомана?

– Я завязал!

– Две недели без дозы, тоже мне завязка.

– В этот раз точно все. Я же обещал!

– А чего стоят твои обещания? Докажи хоть раз делом, а не словом!

– Вот увидишь, не пройдет и года, как из Акведуков я перевезу тебя на средний уровень града!

– Тогда и поговорим, а сейчас я хочу спать.

– Эрика!

– Что?

– Я люблю тебя.

– Иди спать!

В трубке слышны серии коротких гудков.

«Эх, женщина… Интересно, зачем вообще нам отношения? Деньги, нервы, время – они забирают все и не дают за это ничего! Ну, может, только секс, так если подумать, секс можно получить, воспользовавшись услугами проститутки. Если посчитать траты на подарки и ухаживания, возможно, выйдет даже дешевле, избавит от переживаний, да и не займет драгоценное время! А самое главное, все будет предельно честно: чисто коммерческие отношения, где суесловие будет просто неуместно! — размышляя про себя, Орфей на ходу распаковывал пачку сигарет, затем поджёг одну и сильно затянулся. – Уже четыре года прошло, как я ее не видел. Интересно, как она там. А я ведь ее любил, а самое странное, ведь тогда были и деньги, и хорошее место в обществе. А она все равно ушла. Этот ее новый парень, олигофрен – ни мозгов, ни цели в жизни, завод его потолок! Да и лицом явно не вышел! Так почему он? Чем я тогда был хуже? Наверно, для женщин это не главное. Ну, что тогда? Вообще, в этом деле я явно неудачник! Вроде бы ходил весь такой франтом, в лакированных туфлях, блистал зазубренными цитатами, а толку? Все равно по-настоящему меня ни разу не любили. Каждая новая женщина только разбивала мое сердце! Я думал, может, мои достижения слишком незначительны. Но, черт возьми, я был успешнее 97% людей на Земле как минимум, но любовь так и не пришла ко мне! Наверно, я обречен! Даже нет, я проклят! Хоть бы этот мир провалился в бездну! Со всеми его счастливыми влюбленными! Чтоб вы сдохли! Все! Пойду к двадцать седьмому причалу, там, говорят, нет зрячих, значит, можно будет наконец-то поспать. Хотя там много воров, а у меня все равно ничего нет».

– Вставай, кусок мусора! Я кому сказал, вставай падаль!

– Пойдем уже, у этого бомжа все равно ничего нет.

– Заткнись! На нашем причале уже полгода нет смотрящих, и весь сброд с Акведуков теперь стекается к нам!

Мужчина наклонился к лежащему в собственной крови низшему, приподнял его голову за волосы и плюнул в лицо бедняге.

– Ты думаешь, можешь спать на моем причале, не заплатив мне!

– Я отдам все, что угодно, только не бейте пожалуйста.

– В этом и вся проблема, у тебя ни хрена нет! Сейчас я буду медленно перерезать тебе гортань, мусор! А потом брошу здесь гнить на память таким же кускам падали, как ты.

– Кир, пойдем, он этого не стоит.

– Потрокул.

– Да?

– Если ты вдруг возомнил себя сверчком Джимини, мне все равно, но я, твою мать, не Пиноккио, мне мозги иметь не надо!

С этими словами мужчина перерезал глотку низшего, заливаясь безумным смехом (на самом деле это даже смехом нельзя было назвать, скорее припадок – сложно себе представить, что-то более жуткое).

– Ты опять это сделал, – сказал второй мужчина, тяжело вздохнув.

– «Ты опять это сделал, как ты мог?» Ты стал такой тёлкой, Потрокул!

– Еще слово, Кир, и я убью тебя.

– Ой, прости, Джимини.

Собеседник Кира молча сунул руку во внутренний карман куртки, через секунду щелкнул взведенный курок. Кир обтер нож о рукав жертвы, привстал с корточек и приготовился к нападению. Где-то около десяти-двадцати секунд оба смотрели друг другу в глаза. Кир было дернулся, чтоб совершить прыжок, но его остановила вибрация телефона в джинсах. Он медленно вынул телефон из кармана и ответил, прижимая щекой трубку к плечу, чтобы не опускать нож.

– Да, шеф. Но, шеф… Да, я понял! Такого больше не повторится.

Кир секунд двадцать подержал трубку, затем, очевидно, закончив разговор, положил ее в карман, а нож убрал в чехол на поясе.