Ты не выйдешь отсюда (СИ) - Малинина Маргарита

– Я не могу работать целыми днями, мне некогда будет писать книги. – «А еще я не могу обманывать людей», – мысленно закончила я.

– На х… тебе их писать? Зачем, если тебе не платят?

Ну вот, опять. Мне интересно, эти люди и Лермонтову бы говорили, на кой ты, мол, Мишенька, пишешь, на войне и то больше платят. Тем более бабушка у тебя аристократка, и так деньги высылает. Чего ты время-то тратишь свое?

– А какая разница, платят мне или нет? – начала я закипать. Я, хоть и не Лермонтов (далеко!), но цену себе знаю.

– Потому что без денег ты никто, малая, ты че, жизнь не поняла? Фу, тля, ничтожество! – Он показал двумя пальцами, как сгоняет невидимую блоху. – К тебе отношение другое, когда бабла нет! Вот я начал зарабатывать, тачку купил, и все, я в шоколаде! Люди видят тачку и сразу лебезят! Прихожу в офис, менеджеры эти снизу вверх смотрят и сопли мне подтирают! Боятся, что выгоню их и свалят в свои республики обратно, черномазые!

Я подавилась и отставила тарелку с очередным тирамису. Боже, этот быдло-гопник-мошенник еще и нацист! И это существо будет меня жизни учить?

– Знаешь, что, чувак по кличке Серый? Ты можешь много зарабатывать, можешь мало, но это не отменяет того, что я талантливый интеллигентный человек, а ты полное ничтожество. Даже если не брать твое отношение к людям, которых ты обманываешь, обзываешь, а потом покупаешь себе машины на чьих-то слезах. Даже если просто взять сферу труда, который может делать любой. Ты как человек за конвейером, который упаковывает конфеты в пакет. Ты вдруг упал замертво, тебя оттащили, и на твое место поставили нового. Ничего не изменится с твоим отсутствием, понимаешь?

– Че ты мелешь? Я бизнесмен. Я директор своей фирмы! А твои книжки никому не нужны, поняла?

– И что, что директор? Раз в день съездил в офис, подписал бумаги, кому-то позвонил. А дела ведет главбух и управляющий. Эту же работу может делать любой, даже обезьянка. А писателям разным, ну пусть двадцати, дай одно и то же задание. Обрисуй тему и жанр. А выйдет в итоге двадцать разных произведений. Парочка из которых, вполне возможно, будет гениальна. Если ты не способен понять, зачем нужны книги, то это от твоего низкого развития, а не потому, что книги не нужны сами по себе.

– Слышь, ты ничего не сечешь в моей работе, усекла? Я с такими людьми перетер, чтобы мне помещение выделили! К ним на кривой козе не подъедешь! Любой бы этого не сделал! Уже в бетон бы закатали!

– Даже если и не любой, дальше что? Кому ты нужен? Кому нужны ваши железки? Ты никто для Вселенной. Это мне дали талант Свыше. Тебя не будут проходить в школе. Меня не факт, что будут тоже, но у меня хотя бы есть шанс, потому что я пытаюсь делать что-то важное. А ты всего лишь тупое примитивное ничтожество!

С каждым моим словом Серый пунцовел, а глаза наливались кровью.

– Канай отсюда! Только за жратву свою заплати!

Я послушно влезла в сумочку. Хорошо, что имею при себе немого наличности. Не зря мне второй тирамису поперек горла встал, я уже тогда поняла, что ничего мне от него не надо. И лучше заплачу сама.

Пока я искала деньги, он продолжал выливать на меня ушат своего внутреннего мира:

– Кто ты такая, соска? Выпендриваешься, нищебродка, так одна и останешься! Я тебя пожалел, дура, накормить хотел, доброе дело сделать, жениться, может, даже, больше таких дураков не найдешь!

– О, да! Таких дураков только поискать! Да и то вряд ли найду!

Идя к двери, провожаемая взглядами десятка человек (орали мы знатно), я думала, что если бы он не спросил первым делом, сколько я зарабатываю, я бы могла рассмотреть его поближе. Бизнесмен для меня скорее недостаток, как я уже говорила, но вдруг он, допустим, занимается любимым делом, чем-то, чем мечтал всегда заниматься? А значит, он на своем месте. Значит, он важен для мира (такая у меня философия). Но нет! Мерило успеха для него – деньги, и ему плевать, как именно он их получает и скольких людей ему нужно обмануть, чтобы обогатиться, а такие люди не важны. У таких людей нет души. Я всегда мысленно называю их «людишками» и считаю, что имею полное моральное право высказывать им в лицо все что угодно. Если честно, я не уверена, что важна для Вселенной, я говорила это в пылу спора, но в том, что Серый не важен для Вселенной, я уверена на все сто процентов.

5

Девушка медленно ползла по длинному коридору, с трудом волоча за собой израненную ногу, оставляя на светлом полу неровную смазанную длинную подпись, похожую на кардиограмму. Над ней мерцали лампы, издавая неприятный скрежещущий звук.

Ее сердце гулко, часто билось в груди, и барабанные перепонки подхватывали эти звуки и возводили в десятую степень, но даже среди этого невыносимо громкого шума в ушах она услышала тяжелые шаги позади.

Она обернулась. Ее мучитель медленно вышагивал по коридору, держа в руках окровавленный топор. Разбитая минутой ранее о его голову хрустальная ваза замедлила его совсем ненадолго. Вначале он еще держался за макушку, потом потряс головой, скидывая застрявшие в волосах осколки, и решительно направился к ней. Она завизжала и поползла быстрее – или ей только так казалось, потому что, совсем не напрягаясь, он догнал ее всего за несколько секунд.

– Время вышло, – спокойно сказал он, будто учитель, среагировавший на прозвеневший школьный звонок.

Паника все сильнее росла в ее груди. Пульс зашкаливал, мучая и без того больное сердце. Но страх все быстрее и быстрее гнал кровь по венам, и сердцу не суждено было успокоиться.

– Твоя задачка не имеет решения! – смело крикнула она, остановившись и глядя прямо в глаза мучителю. Все равно от него не убежишь. И дело даже не в ее нынешнем состоянии, не в раненой ноге. Дело в том месте, где они оба находятся.

Он разочарованно сжал губы.

– Время вышло, – сухо повторил. – Мы играли, и ты проиграла.

Он замахнулся топором и одним мощным ударом перебил шейные позвонки. Отделившаяся голова перевернулась, и глаза уже мертвого человека посмотрели на убийцу с немым укором, словно обвиняя в несправедливости приговора.

6

– Помрешь старой девой, – резюмировала Любка двухчасовую нотацию, которую не знаю даже зачем я слушала, почти не перебивая. Наверно, каждому человеку хотя бы раз в жизни нужно, чтобы его отчихвостили. Вот только мне это никак не помогло. Я реально не понимала, в чем провинилась. Возможно, я и сказанула что-то лишнее, но это уже после того, как я поняла, что нам с этим Серым не по пути. Так что, будь я даже поласковее, это никак не отразилось бы на моей личной жизни.

– Значит, судьба такая, – хмуро развела я руками, хоть и общались мы по телефону и видеть меня собеседница не могла.

– Какая судьба? Что это за слово такое модное? Бери судьбу в свои руки! Думаешь, я быстро к успеху пришла? Думаешь…

Я перебила:

– А как долго ты к нему шла? – потому что как-то так получилось, что мы ни разу не обсуждали эту тему. Это я постоянно жалуюсь, что у меня нет читателей на литературных порталах, а при бумажных публикациях автор получает мизерный процент от продаж, что в итоге выливается в несправедливый нищенский ад. А Любка или помалкивает, или пытается дать советы из серии «хочешь жить – умей вертеться».

Почему-то писательница по ту сторону смартфона надолго замялась.

– К чему? – зачем-то переспросила она, будто было неясно.

– К успеху, – хихикнула я. – Мы же вроде про него говорим. Я посмотрела твою страничку, у тебя почти шесть тысяч подписчиков, что для писателя литературного портала, а не какой-нибудь глупой модельки-инстаграмщицы, весьма приличная цифра. Как быстро ты набрала читателей?

– Я не помню, – отчего-то смутилась Любка, которая в принципе никогда ничего не смущалась. Еще бы. Я пролистала внушительный список книг, и пару раз в строке «жанр» мне попалось запретное слово «эротика», к сожалению, столь популярное на данном портале. Люди, которые могут откровенно писать о любви и страсти и называть это потом литературой, вряд ли хоть чего-нибудь стесняются в жизни. – Но долго и упорно, – закончила она твердым тоном (слава богу, а то бы я решила, что ее подменили инопланетяне) и тут же вернулась к теме: – Так вот, думаешь, я быстро и легко получаю, что хочу? Думаешь, муж на меня с неба свалился? Думаешь…