Чужие и свои. Русская власть от Екатерины II до Сталина - Юрий Мухин

И в другом письме: «Вся жизнь моя была посвящена поддержанию блеска России и потому не удивительно, что обиды и оскорбления ей наносимые, я не могу терпеть молча и скрывать их…»

Вся жизнь ее была посвящена блеску России…

И это можно оспорить?

Да, были у Екатерины II указанные выше недостатки. Но она приняла Россию с 21,4 миллиона человек населения, а перед смертью Екатерины II, в 1796 году, ревизия показала, что численность населения даже в старых границах 1720 года выросла до 29,2 миллиона человек, а вообще во всей империи Екатерины уже проживало 37,5 миллиона человек. То есть за 43 года с 1719-го население выросло на 27 %, а за 34 года правления Екатерины население России выросло на 75 % — почти удвоилось, и Россия стала самым большим по всем параметрам государством Европы. И такой Россия стала не только из-за присоединения к империи иных народов. Несмотря на непрерывные войны, число православных в империи выросло с 20,0 миллионов человек в 1762 году до 30,9 миллиона в 1795-м. К концу правления императрицы даже в старых границах 1720 года число великороссов, малороссов и белорусов увеличилось практически вдвое:

— великороссов — с 11,1 миллиона до 20,1 миллиона;

— малороссов — с 2,0 до 4,7 миллионов, а с учетом освобожденных на присоединенных землях — до 8,2 миллиона;

— белорусов — с 0,38 до 0,66 миллиона.

Вот вам и немка, вот вам и слаба на передок.

В итоге. Мы рассмотрели вертикаль власти типа вертикали «Путин — Медведев — Шойгу». Правда, если путино-медведевская вертикаль власти не имеет недостатков и народ ее безумно любит, о чем свидетельствуют рейтинги и результаты голосования, то у екатерининской вертикали недостатки явные. Действительно, трудно писать иконы со всех трех рассмотренных руководителей — Екатерины II, Г. Потемкина и А. Суворова: у каждого из них есть свои недостатки.

Тем не менее в те времена всем, кому, как и Екатерине, нужен был «блеск России», работать и жить с этими начальниками было хорошо. Ну а тем, кому блеск России был безразличен, им эти начальники были бы плохи, даже если бы Суворов, Потемкин и Екатерина II не имели никаких недостатков.

Николай I и его «чекисты»

У российского императора Николая I в память от агитпропа КПСС осталось прозвище «Палкин», типа страшным был садистом и держимордой этот император — всех «держал и не пущал». Может быть, что-то в этом и есть, но при более близком знакомстве с деятельностью этого царя привычная картина смазывается деталями, к примеру тем, что этот царь, как никто иной, стремился завести в России инженеров и «быстрых разумом невтонов», но в этой моей работе не об инженерах речь.

Отца Николая I убили дворяне-заговорщики, начало его собственного царствования в декабре 1825 года ознаменовал бунт дворян, который пришлось подавить с кровью, поэтому и неудивительно то, что Николай I делу государственной безопасности придал правильную, регулярную форму. Николай создал специальный государственный орган (III отделение его канцелярии) и корпус жандармов, то есть специально создал службу, чьей специальностью была защита государственной безопасности не извне, а изнутри государства.

Причем возглавил эту службу (образно говоря, ЧК Николая I) не какой-то прохвост из Петербурга, носивший портфели за столичным градоначальником, а Александр Христофорович Бенкендорф — боевой генерал-кавалерист, партизан Отечественной войны 1812 года, только на территории России взявший в плен более 6000 французов во главе с тремя французскими генералами. И дальше дравшийся с войсками Наполеона уже в Европе, где он очищал от французов Германию, Бельгию и Голландию и только в одном из боев взял у французов 24 пушки и освободил 600 пленных англичан. Он был кавалером ордена св. Георгия 4-й и 3-й степеней — знакомым с отечественной военной историей, эти награды многое могут сказать о храбрости Бенкендорфа.

Собственно, то, что в области госбезопасности создавал император Николай, повторили в 1917-м большевики, создавая ЧК во главе с Дзержинским. И пожалуй, только с этим ЧК (занимавшейся и восстановлением движения по железным дорогам, и спасением беспризорников) николаевскую службу безопасности и можно сравнить, поскольку сравнить ее с КГБ или ФСБ будет оскорблением для тогдашних жандармов. Будучи реальными слугами государства, Николай I и Бенкендорф (как и в начале XX века большевики), начав создавать эту службу, встали перед проблемой постановки перед этими органам задачи — чего жандармы обязаны добиться в конечном итоге?

Я пишу, чтобы был повод показать секретную инструкцию Бенкендорфа, в которой он озадачивал жандармов России, — в которой он внятно разъяснил, для чего жандармы нужны императору и как выглядит внутренняя безопасность государства. Я никогда ранее об этой инструкции не слыхал, а она по-своему поразительна, но рассматривать эту инструкцию я буду далее, а начать хочу с показа реальной работы по этой инструкции реального императорского чекиста.

Приколист в жандармах

Итак, инструкцию Бенкендорфа жандармам я нашел в приложении к воспоминаниям Эразма Стогова «Записки жандармского штаб-офицера эпохи Николая I» (рекомендую!). А вот о Стогове следует специально упомянуть, поскольку он в своей краткой службе жандармом наиболее цельно показал, что должен делать жандарм, чтобы достигнуть цели, которые ставили перед ним Николай I и Бенкендорф, — что он должен делать, чтобы защитить государство изнутри.

Интересно, что если Стогов пишет о себе хоть немного правды, то он по жизни был исключительный приколист — как он сам себя характеризует, «человек веселонравный». Причем приколист он был чрезвычайно дерзкий, к примеру будучи только произведенным в чин мичманом, он уже прикалывался над губернатором Сибири и таким известнейшим министром, как М. Сперанский. И хотя Стогов уверяет, что это не так, но, судя по всему, он прикололся и над Николаем I при личной встрече — вряд ли эдакий жук мог упустить такой случай приколоться (но об этом чуть ниже).

Несколько непонятно происхождение его дерзости в тот век повального подобострастия. Думаю, дело в том, что отец его, бывший ординарец А. В. Суворова, держал Эразма в ежовых рукавицах и не ленился выпороть за мельчайшие провинности, но одновременно вбивал в Эразма, что тот есть дворянин и по своему статусу дворянина равен всяким там графам и князьям. То есть отец выбил из Эразма зачатки подобострастия. Потом Эразм попал в морской корпус, с одной стороны, с тогдашней «дедовщиной», но и со своеобразной вольностью. А далее, как он сам объясняет, что он был флотский офицер, а во флоте есть только один начальник — адмирал, а все остальные начальники, вплоть до фельдмаршалов, морскими офицерами не празднуются — морские офицеры им не подчиняются, а если эти фельдмаршалы попали на корабль, то они обязаны подчиняться капитану. Причем Эразм был не «сухопутным моряком» — он 14 лет служил на Охотском море и самостоятельно командовал пусть и не очень большими, но боевыми кораблями (бригами), повысившись в море в чине до капитан-лейтенанта.

Кроме того, начальственные объекты его приколов чаще всего оказывались людьми с юмором, поэтому и не обижались на Эразма. К примеру, Стогов вспоминает за службу жандармом всего лишь один случай, когда его за дерзкие подначки начальства вызвали на дуэль, причем вызвал губернатор Симбирской губернии. Однако Эразм оружием выбрал шпагу, владеть которой в морском корпусе учили на случай абордажа. Вот тут полагавшийся на пистолет сухопутный губернатор стушевался, и они сошлись на принесении Эразмом устных извинений губернатору.

Ну, и кому это интересно, то он еще и оказался дедом Анне Ахматовой.

Итак, моряк Стогов после 14 лет службы на Дальнем Востоке и в Сибири вернулся в Петербург, переполненный моряками и с дефицитом морских вакансий. Посмотрел на это дело и выбросил финт — ушел из флота, поступил в жандармы и уехал старшим жандармским начальником в Симбирск. Правда, жандармом он был всего 4 года, но именно эти годы в его памяти остались настолько яркими, что в своих автобиографических записках он только о них и вспоминает, причем глубоко сожалеет, что впоследствии ушел из жандармов на гражданскую службу.

Человек он был, безусловно, храбрый, и всяк, кто возьмется прочесть его записки, ему в этом не откажет.

Ну, к примеру, вот такой случай.

В Симбирске орудовала банда воров и грабителей, и полиция с нею справиться не могла. Губернатор попросил Стогова подключиться (жандармы уголовниками не занимались). Его агентура разузнала, где у этой банды сходка, и навела на нее полицию, а Стогов в сторонке наблюдал, как полиция с его жандармами арестовывает эту банду. Главарь банды, вооруженный пистолетом, вырвался и начал убегать, но в темноте пробегал рядом с Эразмом, и тот его лично голыми руками сбил с ног и задержал. Так вот, Стогов этим не хвастается, а вспоминает об этом только из-за пистолета у этого атамана. Когда пистолет отмыли от грязи, то «на дуле оказалась золотая надпись: “Бенкендорф”. Послал я пистолет шефу. Дубельт писал ко мне, что этот пистолет выпал из седла, когда граф шел в атаку под Лейпцигом, товарищ пистолета сохранился, и шеф желает знать, каким путем пистолет очутился у вора в Симбирске. Но я мог узнать только, что вор купил пистолет на толкучке, в Тамбове».