Мой муж — враг. Сокровище дракона - Милена Кушкина

— Думаешь, я не знаю, почему Марейна здесь оказалась? — сестра обвел рукой, имея в виду и само поместье, и все, что вокруг.

Мне было смешно слушать ее глупые рассуждения.

А еще я ужасно злилась.

— И почему же я здесь? — спросила я, выдавив улыбку.

— Так это же всем очевидно! Мужу ты наскучила, а Императору драконов в душу запала. Вот он и подарил тебе это поместье.

И будет сюда тихонько наведываться под покровом ночи, пока его жена не видит! — выпалила сестра.

От нелепости ее слов я застыла.

А потом вспомнила, что ночью мне отчетливо мерещилось чье-то присутствие.

Сестра восприняла мое молчание как свою победу.

— Говорю же, что я угадала! — Касси чуть в ладоши не захлопала. — Герцог Переделов говорил, что у драконов более свободные нравы! Они любят женщин и не жалеют на них деньги!

Слова сестры казались абсурдом и больно ранили.

Как мог этот Морри за столь короткий срок вложить в ее голову такие мысли.

— Да! У драконов есть деньги! - сказала я излишне громко и хлопнула ладонью по столу.

Посуда жалобно звякнула, а все присутствующие перестали есть.

— И драконы любят тратить эти деньги на женщин, - продолжила я, а сестрица расплылась в довольной улыбке. Только вот они покупают женщин как товар, а потом выкидывают надоевшую игрушку!

— А как же ты. - начала было Кассия, но замолчала, увидев мой разъяренный взгляд.

— А ты спроси у мамы, за сколько они меня продали!

Не имея ни малейшего желания продолжать обед, я поднялась и едва не выбежала из столовой.

Чтобы развеяться, я позвала Сирату и вышла из дома. Мы направились туда, где когда-то был сад.

Без должного ухода он пришел в упадок. сквозь дорожки местами пророс колючий кустарник, остатки цветов одичали, а живая изгородь превратилась в непроходимые заросли

— Может, нам не стоит здесь ходить? - спросила служанка. - Выглядит небезопасно.

Но мне было интересно изучить новое место, хотелось чувствовать себя здесь не случайной гостьей, а хозяйкой .

— Наверное, когда-то здесь было красиво, - заметила я. — Вон из той беседки должен был открываться чудесный вид на закат.

Сирата выглядела обеспокоенной.

— Может, все же вернемся? настаивала она. — Нечем здесь любоваться.

Но из беседки я увидела мраморные ступени, которые спускались по склону и терялись за искусственным гротом. От входа их не было видно.

— Неужели тебе не интересно? — во мне проснулся азарт исследователя.

Сирата уныло плелась следом, не смея оставить меня одну.

Ступени спускались по спирали, и я не видела, что ждет меня за поворотом. Тем интереснее было.

— Если мы задержимся здесь надолго, то можем привести сад в порядок, — мечтательно сказала я. - Высадим розы, выполем сорняки.

— Ненужное это, лира Марейна!--вяло отбивалась Сирата, плетясь позади. - Давайте вернемся.

Тем временем спуск закончился, и мы вышли на широкую террасу, которую не было видно из окон дома.

Обогнув заросли, я онемела от представшего передо мной зрелища. Земляная площадка была словно лавой облита. Сначала я подумала, что так драконы решили разнообразить пейзаж, но было в этом что-то жуткое.

В центре стоял каменный фонтан, чья чаша была наполовину расплавлена, будто огненный столб прошел прямо по ней.

Возле нетронутой беседки была огромная черная яма, глубиной в человеческий рост. Я осторожно подошла ближе.

Кому могло понадобиться делать такое углубление?

Сердце отчаянно билось, предчувствуя, что я столкнулась со страшной тайной.

— Ты уже знала об этом месте, да? — спросила я у Сираты. - Поэтому не хотела идти?

— Фелиот вчера показал мне его и попросил не пускать вас сюда. А вы прямо сразу.

Я обернулась на служанку, чтобы спросить, почему мне не стоило идти в это место.

Сирата была бледной, словно мрамор ступеней, на которых она стояла. В глазах ее застыли слезы, а руки дрожали.

Я медленно обернулась.

Страшная догадка осенила меня.

— это произошло здесь? — спросила я отрешенно.

Но ответ мне был не нужен.

Я каким-то образом почувствовала, что именно здесь и погибла Равена. Прямо в этой беседке. А черный оплавленный камень — это следы боли Реджинальда, что он выплеснул вместе с огнем.

Я подошла к беседке и коснулась ладонью теплого мрамора.

— Мне так жаль, что это произошло с вами, — прошептала я. - Как бы я хотела, чтобы Реджинальд излечился от этих ран.

Непрошенные слезы упали на поросший мхом камень беседки.

Где-то позади всхлипнула Сирата. Она так и не решилась сойти со ступеней.

Мое появление напугало большую бабочку, которая до этого момента грелась на солнце, расправив бархатистые черно-рыжие крылышки. Взлетев, она суетливо пометалась туда-сюда, а затем внезапно села на мое запястье.

— Такая красивая, - прошептала я бабочке, - совсем людей не боишься?

Бабочка деловито пошевелила усиками и смешно поперебирала ножками.

— Лира Марейна! - позвала Сирата жалобно.

Я вздохнула, и это напугало бабочку. Крылатая красавица улетела прочь.

Пришлось возвращаться.

На прощанье я еще раз оглядела террасу. Не оставила ли Равена здесь подсказки?

Пришлось признаться: за прошедшие годы едва ли здесь могло остаться с того трагичного дня.

Сирата с облегчением выдохнула, когда я вернулась к ней.

— Я знала, что вэлорд Картер — очень сильный дракон, но пока мы не прибыли сюда, даже представить не могла, что он мог сделать такое, - сказала Сирата, немного сбившимся от подъема голосом.

— Ты про те черные следы от драконьего огня? - догадалась я.

Женщина кивнула.

— А еще там, дальше, — она махнула в сторону горы. — Из моего окна видно оплавленный горный перевал, по которому раньше сюда могли пройти люди из Лавитории или горцы, которые пасли в долине коз.

— Это тоже сделал Реджинальд? — охнула я.

— Я давно живу среди драконов, и поняла одну вещь, — сказала Сирата, когда мы вернулись на верхнюю площадку. — сильнее всего дракон охраняет свое гнездо. А самую сильную огневую мощь он демонстрирует, когда защищает свое сокровище. И нет более смертоносного дракона, чем тот, кто мстит за разоренное гнездо.

Взволнованная увиденным, я хотела только одного — побыть в одиночестве. Желательно и вовсе уснуть и забыться, а проснуться, когда все хорошо.

ВОТ только когда в моей жизни было такое время?

Я горько усмехнулась.

Папа, папа! Как же ты попал в