Марина - Алия Амирханова

тебя, пока по-хорошему, прекрати всякую дружбу с этой девочкой, иначе мы вернёмся в Москву и там будем дожидаться разрешения на выезд.

– Я не смогу. Чем же тогда мы лучше тех же фашистов, если бросаем в беде? Ей и так не дают жить, дразнят, оскорбляют, угрожают убить.

Отец, ничего не ответив, молча, встал и вышел из комнаты сына. Что мог он сказать ему? Он – Семён Давидович Шнейдер, врач- хирург? Был на войне с первого её дня. Оперировал под бомбёжками, голодал, недосыпал. Работал по восемнадцать и больше часов в сутки. Лишь в конце войны был комиссован и отправлен в Москву. Он видел смерть в самых ужасных её проявлениях, и казалось, уже ничего не должен бояться. Но когда, вернувшись, через несколько лет был осужден по так называемому делу врачей – испугался, потому что был бессилен что-либо доказать. Конечно, он знал о репрессиях, готовился, но, когда пришли – испугался. Даже не за себя – за маленького Лёньку, за Софьюшку. И вот сейчас опять этот животный страх. Стыдно смотреть сыну в глаза, зная, что он прав. Семён Давидович прошёл в спальню. Софья уже лежала в постели и читала книгу.

– Сёмушка, ты где был?

Ничего не ответив, Семён Давидович молча, разделся и лёг в кровать. Жена убрала книгу, выключила торшер и пролезла под руку мужа. Он лежал на спине с открытыми глазами, одной рукой обнимал жену.

– Почему они нас так ненавидят, что плохого мы им сделали? – грустным голосом сказала Софья. – Ты знаешь, этот мальчишка, ну, который рыбу-то мне продал, так вот, он, уходя, меня жидовкой обозвал. И с такой ненавистью… За что?

Муж ничего ей не ответил, а лишь крепче прижал жену к себе…

Лёня пришёл в класс, но Марины там не было. Он прошёл и сел на своё место. Последние два года, они сидели за одной партой. Чуть больше девяти лет назад Леонид вместе с семьёй приехал в Курск. Он тогда учился в первом классе, вернее, только начал. Его отца, имеющего орден Красной Звезды, как врача-вредителя выслали в город Курск, – мама тогда плакала от радости, что не расстреляли.

После смерти Сталина, в пятьдесят третьем, дело врачей признали сфабрикованным и отца реабилитировали, но возвращаться в Москву родители Лёни не захотели.

Марина в Курске жила четырнадцать лет. Со смерти её защитницы Маргариты прошло две недели, и с тех пор жизнь Марины стала невыносимой. Ночевать в детдоме она боялась. На место Маргариты пришёл дед Тимофей. Он, конечно же, не гнал Марину, разрешал ночевать у него в каморке, но дед любил приложиться к рюмке, и частенько к нему наведывались его собутыльники. В такие дни Марина подолгу сидела возле каморки в ожидании ухода «друзей» деда. Лёня не знал, что Марина не ночует в детдоме, она не стала ему этого говорить – пожалела. Чем он может помочь? А переживать будет.

Прозвенел школьный звонок, но Марины всё не было. Лёня не стал ждать, когда начнётся урок, а схватив портфель, бросил его на соседнюю парту, другу Витьке.

– Вечером заберу, – с этими словами направился к выходу.

В дверях он всё-таки столкнулся с учительницей физики, но бросив: «Здрасьте», – не останавливаясь, выскочил из класса. Уже на улице на секунду задержался, обдумывая, куда бежать в первую очередь.

Беспокойство за Марину увеличивалось в его душе с каждой минутой. Сначала он побежал в детдом, но воспитательница на вопрос, где Марина, грубо ответила ему, что после смерти Маргариты та в детдоме не появляется.

– Кому она здесь нужна? У нас дети героев войны живут или те, у которых родители были зверски убиты. Фашистскому выводку у нас ни место! Пусть убирается к чёртовой матери! – крикнула воспитательница вслед парню

Встревоженный известием, Лёня выскочил на улицу и побежал к сараям. Были за школой подобные сооружения. Когда-то там была конюшня, ещё до войны. Во время войны всех лошадей края вывезли на фронт, после войны было уже не до них. Конюшни окончательно пришли в запустение, всё, что можно было утащить, растащили, осталось лишь то, что совсем не пригодно для хозяйства. Ребятня любила там собираться: кто резался в карты, кто курил, кто выпивал. Вчера Марину туда загнали детдомовцы, и одному Богу известно, чем всё это закончилось бы, не окажись рядом дворника Тимофея. Лёня облазил все углы конюшни, но Марины там не было, он обегал все окрестности, но её не было нигде. Тогда он побежал к морю. Как сумасшедший, бегал по берегу и звал её. Вконец измученный, сел на камни, с трудом сдерживая слёзы.

Вдруг до него донеслись тихие стоны. Вскочив, Лёня бросился к кустам, ругая себя, что не сделал этого раньше. Она лежала прямо в грязи, в разодранном платье. На руках и теле – повсюду были синяки. Лёня уже не сдерживал слёз. Несколько секунд он сидел рядом с девушкой и плакал… Наконец, взял себя в руки и попытался её поднять. Марина стонала от боли.

– Потерпи, Мариночка, – сдерживая рыдания, он поднял её и понёс домой.

Отец пришёл из больницы на обед, и они с мамой сидели на кухне и ели. На звонок открыл отец, и, увидев на руках сына избитую девушку, сразу догадался, кто она. Не говоря ни слова, Лёня, прошёл в зал и положил подругу на диван.

Услышав стоны, прибежала мать. Посмотрев на Марину, она всплеснула руками и заплакала. Вчера ночью глава семейства наконец-то решился и рассказал жене о дружбе их сына с Мариной. Он понимал, что такие отношения могли перерасти в более сильное чувство и, испугавшись этого, понадеялся, что вместе с женой они сумеют повлиять на сына. Семён Давидович рассказал и то, что девушка подвергается издевательствам со стороны одноклассников, а их сын её яростно защищает. И вот сейчас мама Лёни стояла и плакала. Но не о девушке, а о горькой судьбе их семьи, которой теперь уже наверняка откажут в выездной визе, и придётся им влачить жалкое существование в этом мрачном, неприветливом городе. И их сын никогда не будет адвокатом, в лучшем случае каким-нибудь слесаришкой на судоремонтном. Возможно, и того хуже – посадят. Конечно, она не представляла за что, но знала – причина, так она и не обязательна, лишь бы у тех, кто наверху, появилось желание посадить.

Отец осмотрел девушку.

– Её срочно нужно отвезти в больницу, – Семён Давидович вышел в прихожую и стал обуваться.

Жена бросилась к нему, пытаясь помешать его уходу из дома.

– Сёмушка, тебя арестуют, найдут причину, –