Незримая нить - Джина Айкин

— Это кое от чего зависит.

Она повернулась к нему.

— Отчего же?

— От того, хочешь ты этого или нет.

Глаза Элинор потемнели, что вызвало у него довольную ухмылку. Так, значит, она относится к женщинам, предпочитающим демонстрировать свою власть в постели, а не в повседневных обстоятельствах.

Что ж, это ему подходило.

— Не знаю, что беспокоит меня сильнее: перспектива оставить тебя одного дома или не найти здесь по возвращении.

— Что это означает? Да или нет?

Элинор слегка склонила голову набок.

— Знаешь, а ты ведь так и не рассказал мне, зачем приехал в город. У тебя здесь игра или что-либо другое?

— Что-либо другое.

Ее взгляд остановился на его колене.

— Дело ведь не в этом, правда?

— Хочешь спросить, приехал ли я сюда из-за тебя, не так ли?

Элинор помедлила.

— Хочу.

— Да, из-за тебя.

Выражение удивления на ее лице оказалось для него неожиданностью.

— Когда ты улетаешь?

— Это тоже зависит кое от чего.

Она усмехнулась, но сам собой напрашивающийся вопрос на этот раз не последовал.

— Мне надо идти. Скоро должна прийти уборщица, у нее свои ключи. Предупреди ее о своем присутствии, не то она может позвонить в полицию.

— Подожди, — сказал Фрэнк, ловя ее за талию. — По крайней мере, позавтракай.

— Я никогда не завтракаю.

— Разве ты не знаешь, что это самое важное время для приема пищи.

Элинор улыбнулась.

— Нет, не знаю.

Фрэнк поцеловал ее, поцеловал крепко и не отпускал, пока вопрос, который она так и не задала, исчез из ее взгляда, а тело обмякло.

— Тебе, наверное, пора, — наконец сказал он. — От этого может зависеть чья-то свобода.

— Господи, я же страшно опаздываю! — всполошилась Элинор. — Надеюсь, все-таки увидеть тебя позднее.

— Увидишь.

Улыбнувшись на прощание, она выбежала из квартиры, сдернув на ходу с вешалки пальто.

Фрэнк долго смотрел ей вслед, задумчиво качая головой.

Загадка. Совершеннейшая загадка.

3

Сунув папку с документами в чемоданчик, Элинор захлопнула крышку. За эти четыре с небольшим часа она сделала больше, чем за последние четыре недели. Сцепив руки на затылке, Элинор откинулась в кресле, отметив при этом насколько хорошо себя чувствует. Нет, «хорошо» это совсем не то слово. Прекрасно. Великолепно. И еще более готовой к тому, что мог дать ей Фрэнк.

Улыбнувшись, она машинально потянулась к телефонной трубке. Ответит ли он, если ему позвонить?..

— Как ты себя чувствуешь?

— Что? — обернувшись, Элинор увидела стоящую в дверях Джулию Фарнезе, еще одну свою компаньонку и подругу.

— Я спросила, как ты себя чувствуешь, повторила та.

— Я?.. Прекрасно. — А почему, собственно, Джулия об этом спрашивает?

А, все ясно! Ведь два последних дня она, Элинор, ссылалась на недомогание, объясняя, почему не может быть на работе. Черт побери, как можно было забыть о такой незначительной, но вместе с тем важной детали!

— Сейчас уже прекрасно, я хотела сказать, — поправилась Элинор, снимая руку с телефонной трубки.

— Замечательно. — Джулия поправила черные вьющиеся волосы, очевидно приняв эту ложь за чистую монету.

Иногда ее подруга выглядела на редкость наивной, несмотря на весь свой ум и прекрасную юридическую подготовку. Вероятно, так и должно быть с младшими отпрысками традиционно-больших итальянских семей. Возможность лжи между близкими людьми просто не приходила ей в голову. Если не считать двухгодичной юридической практики в столице, Джулия никогда не покидала родного дома.

Элинор всегда гордилась тем, что никому не завидует… за исключением Джулии. Вечно жалуясь на придирчивую и раздражающую опеку семьи, подруга не замечала тоскливых вздохов Элинор, охотно оказавшейся бы на ее месте. Впрочем, когда-то все это у нее было. До того злополучного удара судьбы, оставившего ее сиротой в десятилетнем возрасте…

— Элинор…

— Да?

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Может быть, тебе лучше уйти с половины дня?

Весьма соблазнительное предложение, подумала Элинор с грустной улыбкой.

— Хотелось бы, чтобы это было возможно.

Что ж, это, по крайней мере, было правдой.

Ей действительно хотелось вернуться домой, к Фрэнку, и продолжить изучение поз из «Камасутры», которая в настоящий момент лежала у нее под подушкой. — Но мне необходимо посетить сегодня Оливию Ханиман.

— А, это безнадежное дело…

Элинор поморщилась.

— Вовсе не безнадежное. — Взяв в руки чемоданчик, она поднялась. — Я собираюсь вытащить ее оттуда.

Джулия скептически хмыкнула.

— Неужели ты веришь, что это была самооборона?

— Разумеется.

— Как скажешь, — с сожалением пожала плечами подруга. — Впечатление такое, будто у тебя в этом деле есть личный интерес.

— Если честно, то да. Каждый имеет право на защиту. — Она надела пальто. — А чего ты от меня хочешь? Чтобы я позволила отправить Оливию на электрический стул за то, что она случайно убила мужа, защищая себя?

— В нашем штате используют инъекцию смертельного яда. Разумеется, я этого не хочу… если убийство не было преднамеренным.

— Если бы даже и было…

— Ты же сказала, что нет.

— Ты меня не понимаешь. — Элинор подошла ближе к подруге. Если память о родителях не дает ей покоя при работе с делом Ханиман, это ведь совершенно естественно, не так ли? А если эта память возбуждает в ней желание изменить всю систему, в этом ведь тоже нет ничего плохого. — Кстати, зачем ты зашла? Не для того ведь, чтобы преподать мне урок морали?

— Ах да, совсем забыла. — Джулия опять поправила волосы. — Хотела спросить, не поможешь ли ты мне с делом Финчи.

— Мне кажется, им собиралась заняться Голди.

— Она и собирается. Но теперь, в связи с ее состоянием… Понимаешь, слушание дела назначено как раз на предполагаемое время родов, а мне не хотелось бы неожиданно оказаться без всякой поддержки.

— Это кое от чего зависит.

Невольно вспомнив об утреннем разговоре с Фрэнком, Элинор мысленно улыбнулась.

— От чего же?

— От того, поможешь ли ты мне в моем деле.

— В деле Ханиман? Этой богачки, кокнувшей своего мужа и заполонившей все средства массовой информации жалобами на многолетнее жестокое обращение с ней? Нет, так нечестно!

Элинор многозначительно подняла палец.

— К тому же при условии, что ты больше не будешь высказывать сомнения в невиновности моей клиентки.

— Однако…

— Если хочешь, чтобы я помогла тебе в деле этого… стукача Финчи, ты должна помочь мне в деле Ханиман.