КОАПП! КОАПП! КОАПП! Репортаж о событиях невероятных. Вып. 7 - Майлен Константиновский

Памятник — это замечательно, однако воробьи предпочли бы более скромные знаки внимания (причем желательно при жизни). В качестве таковых вполне подошли бы крошки хлеба. Но только ни в коем случае не черного!

Воробей. Спасибо на добром слове, дорогая Сова. Все, что вы сказали, к сожалению, горькая правда. Но я не могу бросить город. Вот я, например, живу в Москве. Какие там красивые парки! Сколько раз мы спасали их от нашествия непарного шелкопряда... А если такое нашествие повторится? Кто его остановит? Нет, лучше я буду терпеть голод, холод и несправедливость людей, но не покину свой пост!

Кашалот. А что, разве кроме воробьев в Москве нет других птиц?

Человек. В Москве, дорогой Кашалот, встречается сто семьдесят четыре вида птиц, это установил замечательный орнитолог и большой друг ребят Петр Петрович Смолин. Но он же доказал, что московские воробьи уничтожают вредителей во много раз больше, чем все остальные птицы, вместе взятые.

Воробей, Я убежден, что если бы люди узнали об этом, они бы изменили к нам отношение, и мы не теряем надежды, что когда-нибудь это случится. Вон в Америке, Австралии, Новой Зеландии раньше не было воробьев, их туда специально привезли в прошлом веке, построили им домики, подкармливали — и не пожалели об этом! В городе Бостоне есть памятник воробью — жители там до сих пор помнят, как воробьи избавили их от полчищ гусениц, а значит, и от голода. Но нам не нужен памятник, мы мечтаем только о том, чтобы нас не отгоняли от хлебных крошек, которые люди щедро сыплют другим птицам.

Кашалот (взволнованно). Дорогой Воробей, вы, наверное, голодны — вот, Мартышка тут приготовила хлеб для птиц... Угощайтесь, пожалуйста!

Человек. Стойте, Кашалот, птицам нельзя давать черный хлеб — только белый!

Кашалот. Но почему, Человек? Ведь многие кормят их черным хлебом...

Человек. Вероятно, они просто не знают, что от черного хлеба птицы болеют и гибнут. Прыгайте сюда, Воробей, я вам накрошу печенья.

Стрекоза (меланхолически). А на экране радиолокатора уже минут пять какое-то пятно, оно движется. Это не ангел-архангел?

Мартышка. Ой, верно! Что же вы сразу не сказали, Стрекоза? А вдруг это мухоловки-пеструшки!

Человек (приглядываясь к изображению на экране). Да, похоже, что это они...

Удильщик. Эх, Сова, Сова, проглядела... А еще оператор радиолокационной станции!

Сова. Ах ты, беда-то какая? Да как же это я... вот срам-то!

Стрекоза. Вон они летят — их уже и так видно, без радиолокатора!

Всеобщий переполох.

Кашалот (звонит в колокольчик). Отставить панику! Внимание, всем приготовиться к торжественной встрече стаи! Птица-Се-кретарь, вы написали приветственную речь? Дайте ее мне... Спасибо. Цветы... где цветы? Закрываю заседание КОАППа!

Птица-Секретарь. Коапп, коапп, коапп!

ВЫР ШИР ШЕЮ

С минуты на минуту должно начаться заседание, а на поляне КОАППа только половина коапповцев: Сова, Гепард, Удильщик, Рак и Птица-Секретарь. Самое же удивительное — нет председателя Кашалота, всегда такого пунктуального. Это обстоятельство, по всей видимости, беспокоит и собравшихся...

Сова. Куда ж это наш Кашалот запропастился? Да и другие тоже...

Рак. Что с других спрашивать, Сова, если сам председатель опаздывает.

Удильщик. Уважаемый Рак, я бы попросил вас выбирать выражения. Запомните раз и навсегда: руководитель — особенно руководитель КОАППа — не опаздывает, а задерживается, причем имеет на это полное право. А вот остальные... Мда, дисциплинка у нас стала хромать... Школьники могут к восьми тридцати на занятия приходить, а наши к половине одиннадцатого собраться не в состоянии!

Появляется запыхавшаяся Стрекоза. Ее замечает Гепард.

Гепард. Ну, почему же не в состоянии — вон Стрекоза летит. Не будьте к ней слишком строги, Удильщик, — видите, как она запыхалась.

Стрекоза (тяжело дыша). Еще бы, милый Гепард, я так спешила!

Кашалот еще вчера попросил меня, чтобы я передала Удильщику, чтобы он предупредил Птицу-Секретаря, чтобы она сообщила всем, что сегодняшнее заседание должны открыть вы — таково его распоряжение!

Все встревожены.

Удильщик. Из всего этого я понял только одно: с нашим обожаемым председателем что-то случилось!

Сова. Он, часом, не заболел?

Стрекоза. Нет, Сова, он направил себя в срочную командировку.

Все. В командировку? Куда?

Стрекоза. На юг, естественно.

Рак. Это мы без вас догадались. А под каким предлогом... Э-э, то есть с какой целью?

Стрекоза. С очень важной целью, Рак... ммм... сейчас вспомню...

Сова. Ты бы хоть записала, Стрекоза.

Стрекоза. Зачем записывать — у меня отличная память! Минуточку... МММ...

Гепард. Ну, ладно, Стрекоза, пока вы напрягаете свою отличную память, я открою заседание. (Звонит в колокольчик.) Открываю очередное заседание Комитета охраны авторских прав природы!

Птица-Секретарь. Коапп, коапп, коапп!

Гепард. Стрекоза, роясь в своей замечательной памяти, поищите там заодно, не поручал ли вам Кашалот передать Удильщику, чтобы он сообщил Птице-Секретарю, чтобы она проинформировала Рака, а он в свою очередь всех нас, чем нам следует заняться, пока председатель в командировке. Видите ли, открыть заседание вместо председателя — это не фокус, а вот что делать дальше?

Стрекоза (встрепенувшись). Постойте, постойте... Я вспомнила! Кашалот отправился за фокусами... ка... кажется, в Индию.

Всеобщее изумление.

Рак. Это что же, председатель нам фокусы собирается показывать? В рабочее время?

Удильщик. А почему бы и нет, Рак? Ему лучше знать, чем заниматься в рабочее время. Конечно, есть немало и других интересных дел — можно играть в шахматы, рассказывать анекдоты, читать романы, обсуждать новости, наконец, просто спать... Но фокус — это познавательно, это будит воображение! И потом, кто вам сказал, что фокусы не работа? Работа, да еще какая тяжелая!

Стрекоза. Да, да, спросите у насекомых-иллюзионистов — они и существуют-то лишь благодаря фокусам! Я как-то видела выступление гигантского тропического палочника: на глазах у изумленной птичьей публики этот великан длиной почти в сорок сантиметров мгновенно превращался в большую ветку. У него это получалось так легко, так изящно... А потом... мне удалось познакомиться с палочником, и он рассказал, какой огромный и кропотливый труд стоит за этой легкостью... Оказывается, самое сложное — добиться, чтобы исчезла голова.

Рак (недоверчиво). Неужели этого можно добиться?

Сова. Не то что можно, Рак, — нужно! Какая птица поверит, что перед ней ветка, а не насекомое, ежели у этой ветки голова есть... Склюнет, и все дела!

Гепард. В таких случаях говорят: «Фокус не удалей».

Удильщик. Скажите, Стрекоза, а куда же все-таки палочник прячет голову?

Стрекоза. Он все-все мне показал: на внутренней стороне передних ножек у него есть потайные углубления. Когда он вытягивает ножки вперед, голова и усики попадают в эти углубления и... исчезают! Это коронный номер всех палочников, во что бы они ни превращались — в ветку, в стебель травы, в мох, в кусок коры, покрытой лишайником, или в сучок...

Этих трех представителей. многочисленного (две с половиной тысячи видов!) отряда привиденьевых. — гигантского палочника из Индонезии (слева), малайского палочника и цейлонскую листовидку, — вы можете разглядеть здесь только благодаря художнику. Но попробуйте обнаружить их среди ветвей, листьев, травы... Если при этом вы нечаянно потревожите малайского палочника (в. полной уверенности, что это стебель травы), он ошеломит вас внезапной «вспышкой» своих ярко-розо-вых крыльев. Недаром их окраска так и называется — вспыхивающей!