Агент сыскной полиции - Ирина Мельникова

— Сопротивлялись, — усмехнулся молодой человек, — пришлось немного поучить. — И он потер правый кулак.

Только теперь Тартищев заметил сбитые костяшки пальцев, вспомнил дикий крик, услышанный перед тем, как впасть забытье, и покачал головой:

— Отчаянный ты, однако! Один против трех…

— Против двух, — уточнил молодой человек, а Тартищев отметил для себя, что тот не склонен приписывать себе заслуг больше, чем есть на самом деле.

— А почему привез их сюда, не сдал в полицию?

— Не до того было! — пояснил молодой человек. — Надо было вас привести в божеский вид, вот я их и связал, загрузил в пролетку, потом вас перенес и прямиком сюда, к Марии Кузьминичне. Два часа с вами возились, раны промывали, перевязывали. Рука сильно повреждена, колесом кожу сорвало, но кости, слава богу, целы. А этих, что на вас напали, в подвал спустили, после того, как я поспрашивал их, конечно.

— Нет, все-таки надо было сдать их в полицию, — сказал Тартищев, — думаю, они тебе и десятой доли не сказали, что следовало бы.

— Сказали, — насупился молодой человек, — они еще опомниться не успели после того, как я их поучил маленько, поэтому тряслись от страха так, что зубы лязгали. До полиции они бы в себя пришли и успели бы друг с другом сговориться, а так я их по горячим следам — ап! Все рассказали как миленькие!

Тартищев вновь удивился, но, как и прежде, не подал виду. Его новый знакомый действовал как опытный агент, по крайней мере сам Федор Михайлович именно так бы и поступил, выжал бы из негодяев все до последней капли, пока они не расчухались как следует.

— Хорошо, — он внимательно посмотрел на юношу, — говоришь, все записал?

— Слово в слово, — Он потянулся к столу и взял несколько листков бумаги. Быстро пробежал их глазами, потом протянул Тартищеву. — Нанял их в трактире «Магнолия» какой-то малый, заплатил задаток. Кто такой, никто из них не знает. Помнят, что здоровенный. Истинный бугай! Лицо, говорят, не рассмотрели.

Слишком низко шапку натянул, а в трактире темно было. Думаю, что не врут…

— С чего ты взял, что не врут, — усмехнулся Тартищев, — это такой народец! Мать родную за грош с полтиной заложат.

— Я их по отдельности расспрашивал, — нахмурился молодой человек, — разницы в показаниях не наблюдается…

— Ишь ты, не наблюдается, — покачал головой Тартищев и углубился в чтение. Конечно же, допрос был оформлен не по форме, видно, его новый знакомый понятия не имел, что такое протокол, но… — Молодец! — протянул удивленно Тартищев. — Расколол ты их просто замечательно. И приметы все налицо.

Одно ты упустил, голубчик, сдай ты их в полицию, мои ребята тут же в «Магнолию» наведались бы и этого бугая живенько бы под белы рученьки взяли и тепленьким в арестантскую спровадили.

— Я был в трактире в назначенное им время, утром, сразу после открытия, — пробурчал молодой человек. — Переоделся попроще и зашел. Не было там никого похожего. Не пришел он на встречу.

— Ладно, — махнул рукой Тартищев, — теперь это уже не твое дело по трактирам рыскать. Мои орлы с этим лучше справятся. Молодчиков этих я распоряжусь пока в арестантскую препроводить, там ими займутся должным образом. А тебе превеликое спасибо, что не оставил в беде. Обязательно доложу об этом твоему начальству. Ты по какому ведомству проходишь?

— По полицейскому, только, я ж сказал, в канцелярии… — сконфузился молодой человек и вдруг заговорил быстро, торопливо, словно боялся, что Тартищев не выслушает его до конца:

— Федор Михайлович, господин надворный советник, заберите меня к себе.

Иначе я от скуки пропаду на своей должности. С ней любой писарь справится, а у меня образование, и я живого дела хочу… — Он судорожно сглотнул слюну. — Я очень много наслышан о вас. И в эту ночь за вами следом шел, хоронился только, чтобы не заметили раньше времени. Я вас около калитки хотел встретить. Когда вы через кладбище пошли, я бегом припустил и у палисадника вас дожидался, потом слышу: шум, крики…

Бросился на помощь… Не успел, правда…

— А почему официально рапорт не подал, что хочешь служить в сыскной полиции?

— Некоторые обстоятельства имеются, я о них лично хотел вам рассказать.

— И для этого надо было встречать меня в темном закоулке? — усмехнулся Тартищев.

— Так на службе вас сроду не застанешь! — воскликнул с отчаянием в голосе молодой человек. — К тому же начальник канцелярии в служебное время по личным делам ни в какую не отпускает.

— Знаю, знаю Аристарха Владимировича. Цербер, каких поискать! — махнул здоровой рукой Тартищев и попросил:

— Позови кого-нибудь, чтобы помогли мне одеться.

— Я послал кучера Марии Кузьминичны за вашим денщиком, Федор Михайлович, — хмуро объяснил молодой человек. — Думаю, привезет его с минуты на минуту. Я наказал, чтобы захватил чистую одежду и белье. — Он просунул руку под плечи Тартищева и помог ему сесть на постели, потом протянул ему бархатный халат. — Накиньте пока, и пройдемте в столовую. Хозяйка велела завтрак подавать. Пироги у нее право, замечательные.

— Пироги, говоришь? — улыбнулся Тартищев. — Пироги я люблю… — И спохватился:

— А как звать тебя? Битый час беседы ведем, а ты так и не представился.

— Алексей Поляков. В прошлом году закончив с отличием курс Горного института.

— И что ж тебя в полицию занесло, горного инженера-то? Места не нашлось подходящего?

— Я же сказал, обстоятельства так сложились, — отвел глаза в сторону Алексей и тут же вновь с вызовом посмотрел на Тартищева. — Возьмите меня к себе, Федор Михайлович. Не пожалеете. Меня ведь тоже учили глубоко копать…

— Ишь ты, копать! — рассмеялся Тартищев и с веселым изумлением посмотрел на Алексея. — А ведь и вправду есть что-то общее. Только мы ведь больше в дерьме копаемся, дорогой мой, в отбросах человеческих. И то, что нарыть сумеем, далеко не золото или изумруды какие…

— Я знаю, — упрямо произнес Алексей и повторил. — Возьмите, не пожалеете.

— Хорошо, я подумаю. — Тартищев окинул его внимательным взглядом. Молодой человек ему определенно нравился. Но он не привык доверять первому впечатлению. Однако следует присмотреться. Федор Михайлович натянул с его помощью халат и сделал несколько нетвердых шагов в направлении выхода из спальни. И внезапно остановился. — Постой, — он схватил юношу за руку, — а что с тем мертвяком, который на ограде висел, ты его так и оставил?

— С каким мертвяком? — удивился Алексей. — Я ничего не заметил.

— Как не заметил? — поразился Тартищев. — Там же такая туша на ограде висела!

— Никого там не было, — упорствовал Алексей, — я же вас от ограды на себе нес, если б кто-то висел, я бы заметил. Может, вам показалось?

— Как же, показалось! — усмехнулся Тартищев. — Из-за этого чучела, можно сказать, все и заварилось.

— А я думаю, это было вроде наживки, чтобы отвлечь ваше внимание.

— Выходит, меня, как ерша, поймали? На дохлую муху?

— Не думаю, что муха дохлой была, — сказал Алексей задумчиво, — сумела ведь она улететь до моего появления…

Пироги и впрямь оказались превосходными. К своему удивлению, Тартищев съел их не меньше десятка. И с мясом, и с грибами, и с вареньем… Но особенно удалась рыбная кулебяка. Отродясь такой вкуснотищи не пробовал Федор Михайлович и даже тайком подумывал, каким образом разузнать у хозяйки секреты приготовления столь замечательного кушанья. И сливки у Марии Кузьминичны превосходные, свежие да сладкие, только что сами в рот не просятся…

Чего греха скрывать, любил Федор Михайлович хорошо покушать, правда, за работой не всегда это удавалось, да и бывало, что со службы придешь — кусок в рот не лезет от усталости. Хотя кухарка у него была отменная. Лет двадцать уже отработала. Его покойной супруги, Лизиной матушки, бывшая крепостная…

Особенно щи да селянки у нее хорошо получаются, каши разные, калачи белые, а вот пироги так себе…

Честно сказать, Федор Михайлович этого не замечал, пока не попробовал сегодняшних пирогов, и растаял…

Расслабился… Но ненадолго! На пороге столовой возник Никита с узлом под мышкой и, взяв под козырек, привычно отбарабанил:

— Ваше высокоблагородие господин надворный советник Федор Михайлович! Бывший унтер-офицер Отдельного Сибирского полка Никита Коломейцев ваш приказ исполнил. Исподнее и портки чистые доставил, а рубаху Лизавета Федоровна забыли положить… Позволите домой смотаться? За рубахой-то…

Тартищев крякнул от досады и махнул рукой. Он не сомневался, что, пошли Никиту по делам хоть двадцать раз подряд, все равно что-нибудь забудет или перепутает. Точно так же, как и его драгоценная дочь…

— Я вам свою рубаху дам, — предложил Алексей.

— Пожалуй, ты худее меня будешь, — засомневался Тартищев.

— Зато в плечах шире, — без тени смущения заявил молодой человек. — Надевайте, не стесняйтесь, а то, пока ваш денщик вернется, на службу опоздаем.