Игры Высоких - Дмитрий Курмаев

Шагах в десяти всадник остановил коня и спешился. Он расстегнул пряжку, снял рогатый шлем, повесил его на луку седла. Откинул кольчужный капюшон. Соломенные кудри рассыпались по плечам. Рыцарь успокаивающе похлопал коня и двинулся к лейтенанту. Комков, сам солдат, оценил его упругую мягкую походку. Рыцарь, казалось, совершенно не ощущал веса полного доспеха. Рука в кольчужной перчатке привычно придерживала ножны с длинным мечом, чтобы они не колотили по ногам. На треугольном щите Андрей разглядел изображение черной птицы с массивным прямым клювом. Вид у птицы был зловещим: сложив крылья, она устремилась вниз, метя в кого-то своим похожим на короткий меч клювом. И на щите, и на доспехах заметны следы сосредоточенного обстрела из легкого стрелкового оружия.

Светловолосый остановился на расстоянии чуть больше вытянутой руки, резко, словно натолкнулся на невидимую стену. Андрей был вынужден признать, что на Рыцаря Смерти он совсем не похож. Лицо открытое, красивое. Только слишком бледное. Хотя, возможно, виновато своеобразное уличное освещение. Взгляд прямой, честный. Как у настоящего книжного рыцаря… Комков чувствовал, что этот молодой, на вид не старше самого Андрея, парень против воли начинает ему нравиться, и это злило. Ведь перед ним был враг.

Рыцарь медленно снял правую перчатку, так же медленно достал что-то из небольшого кошеля, висевшего на поясе, медленно поднес руку к своим губам и разжал кулак. На его широкой ладони лежал крупный, с грецкий орех, драгоценный камень. Бог его знает, какой именно, Комков ювелиром не был и не мог отличить простого стекла от алмаза чистой воды. За действиями рыцаря он следил с недоумением.

Светловолосый коснулся камня губами. И тут камень ожил. В ответ на тепло человеческих губ в его прозрачной глубине сначала едва заметной искрой, потом все ярче и ярче затрепетал голубой огонек. Вскоре на ладони рыцаря пульсировала холодным голубым светом маленькая звезда.

– Эллинэ, Маноэ, мут юсе, Эллинэ, – прошептал он.

«Абра, кадабра, швабра!» – добавил про себя Андрей.

Это представление слегка утомляло его.

Рыцарь замолчал, что-то пристально разглядывая в переливах голубого пламени. Вдруг свет погас, словно кто-то без спросу щелкнул выключателем. Крохотное чудо на ладони снова стало обычным кристаллом. Андрей почувствовал на миг укол какого-то непонятного разочарования. Он-то ждал продолжения, а все, кажется, кончилось ничем…

Рыцарь спрятал камень, не торопясь, надел перчатку. Теперь он смотрел на лейтенанта.

– Та Кто Повелевает разрешила мне говорить, – торжественно сказал он. – Слушай, пришедший на зов.

Голос у него оказался под стать всему остальному – сильный, благородный, командирский.

Надо же, а мы, оказывается, и по-русски умеем, подумал Андрей. А как же телепатия, там, голоса внутри? Непорядок.

– Слюшаю вас внимательно, дарагой таварищ, – ответил он с дурашливым грузинским акцентом.

– Не время шутить! – Рыцарь сделал резкий рубящий жест закованной в железо рукой. – Я, барон Грасс, Верный Той Кто Повелевает, говорю тебе!

Неестественная бледность исчезла, красивое лицо барона дышало гневом. Он прекрасно распознал издевку в словах лейтенанта.

– Плевать мне, чей ты верный, барон! – Лейтенант ощетинился навстречу. – Ты и твои люди убили моих солдат и пытались убить меня. Говори, чего тебе надо, и продолжим бой.

Лицо барона потемнело. Тон его стал обвиняющим:

– Вы начали первыми, пытались убить меня, убили Жака и его шосса, который один стоит трех деревень!

– Да пошел ты… – зло начал Комков и осекся. До него вдруг дошло, что формально рыцарь прав. Они первыми открыли огонь. – Мы выполняли приказ командования, блокировали группу боевиков, а тут вы… – пробормотал он. – Связи нет… В общем…

Андрей понял, что несколько запутался в своих оправданиях, и растерянно замолчал.

– Мы должны были вернуть Мятежную Сестру, – сказал барон после непродолжительного молчания, голос у него был спокойным и усталым. – Вы вообще не могли бы нас видеть… Но Сестра хитра…

Андрей обратил внимание на то, что барон может говорить не только «высоким штилем».

– Тебе нечем поразить меня, и ты это знаешь. Мой доспех недаром ковал сам Геллвул! – продолжил рыцарь, в голосе его проскользнули едва уловимые хвастливые нотки. – Вам не остановить нас, Мятежная Сестра уйдет с нами… Я бы просто добил вас, но Та Кто Повелевает заинтересована. Ты дважды избежал смерти. Ты хороший солдат. И ты должен идти с нами. Твоему слуге, что целится сейчас в Жано, я оставлю жизнь.

Комков вздохнул. Трагедия превращается в сказочный фарс… Он чувствовал себя невероятно глупо. Интересно, если он все-таки переживет эту ночь, как объяснит все происшедшее подполковнику Черняку? Что он напишет в рапорте?

– Я не знаю никакой «мятежной сестры», и мне абсолютно все равно, уедет она с вами или нет, – сказал он с тоской. – И я сам с вами никуда не собираюсь… Мне и тут неплохо. Проваливайте, в общем, скатертью дорожка. И без вас, блин, своих сволочей хватает…

– Ты отказываешься? – изумился барон. Он глядел на Комкова как на ненормального, который выбрасывает выигрышный билет на миллион рублей или, того хуже, долларов. – Ты сможешь войти в Мраморный зал Высокого замка и преклонить колени пред самой Темной Богиней! Лишь немногие удостаиваются такой чести. Ты станешь ее рыцарем, а потом, если проявишь себя мечом на поле брани и рвением в делах, и Верным! Подумай хорошенько, что тебе этот варварский мир?

Лейтенант грустно улыбнулся горячности молодого барона. Он любил почитать фэнтези на ночь, но… не до такой степени. Мать-то он на кого оставит? Да и не хочется ему в рыцари. Скакать на коне и махать мечом… Не его это, не его. На бронетранспортере, да с автоматом, может быть, и не лучше, но, во всяком случае, привычнее. Опять же на коленях ползать, даже если перед Темной Богиней… Как-то не предел мечтаний… У нас тут отношения с женщинами, м-м-м… несколько проще.

Комков вздохнул.

– Я не уверен, что я не сплю, барон… Польщен, и все такое… Но… Как бы это помягче… – Лейтенант на миг запнулся, тщательно подбирая слова. – Наши миры соприкоснулись ненадолго и скоро разойдутся, надеюсь, навсегда. У нас своя жизнь, у вас своя. Может, этот мир и кажется тебе варварским, но для меня он привычен. Я останусь здесь. Это мое последнее слово.

Лицо барона Грасса стало задумчивым и мрачным.

– Ну что ж, – сказал он наконец. – Ты сделал свой выбор. Та Кто Повелевает не велела принуждать тебя…

Комков машинально отметил, что окольчуженная рука барона тихонько поглаживает рукоять меча.

– Все миры, связанные Облачной Дорогой, – собственность Темной Богини… Ты ошибаешься, солдат, наши миры соприкоснутся еще не раз… Мы встретимся вновь. И тогда слово Той Кто Повелевает не остановит моего меча, занесенного над твоей головой. Думаю, это случится раньше, чем ты думаешь…

Комков с самым хамским видом, какой только сумел изобразить, пожал плечами и поинтересовался:

– Это все? Разбегаемся, что ли?

– Не испытывай моего терпенья своею наглостью, солдат, даже не назвавший своего имени. Госпожа запретила лишать тебя жизни, но… Про руки и ноги она промолчала. Если они тебе хоть немного дороги, укороти язык и будь почтителен к тем, кто выше тебя по положению.

И тут у Андрея, что называется, «упала планка».

– Я лейтенант Комков, войска специального назначения. Вот тебе мое имя. А ты, вашбродь, болван железный! Да ты… Да таких, как ты, наши на Чудском озере в проруби пачками топили, понял? – Комков чувствовал, что его несет, но остановиться уже не мог и щедро добавил отборного мата.

Барон с удовлетворением кивнул головой, отступил на шаг. Казалось, сверкающая полоса отточенной стали сама прыгнула из ножен в его руку. Чего-то подобного Комков ждал, поэтому успел вовремя разорвать дистанцию кувырком назад. Когда он вскочил на ноги, АПС уже был готов к бою. В голову, стрелять только в голову, металось в мозгу. Этот красавчик без шлема, а убить их можно, одного же они с Олегом завалили… Но этого – только в голову.

Между ними было метра два или чуть больше. Рыцарь держал меч одной рукой, длинный клинок описывал плавные кривые, целясь острым, как игла, концом то в лицо, то в грудь, то в живот лейтенанта. Голову барон, подобно боксеру, вжал в плечи, умело прикрывая полусогнутой свободной рукой и маленьким треугольным щитом нижнюю часть лица. Меч барон держал не в ведущей, а в отставленной руке. Это немного увеличивало расстояние, на котором он мог достать Андрея длинным выпадом, зато сводило площадь поражаемой поверхности к минимуму. Пытаясь сбить противника с толку и заставить его раскрыться, лейтенант рывками переступал из стороны в сторону, кружил. В рукоять «стечкина» он вцепился обеими руками. У него только одна обойма. Двадцать патронов. Ему надо попасть в лицо. Иначе – все. Черт его знает, кто такой этот самый Геллвул и из чего он ковал эти доспехи, но сделал он их на совесть. С этими доспехами вряд ли сравнится самый навороченный бронежилет. У самого же Комкова защиты не было никакой. Так что подставляться ему нельзя. Налицо была дилемма: с одной стороны, ему надо держаться от этого болвана с острой железякой подальше, с другой – как можно ближе, чтобы разрядить последнюю обойму наверняка.