Осмысление - Андрей Козлов

Наш сегодняшний Совиньон блан, ассоциируется у меня с одной новогодней историей, когда встреча нового года происходила за городом, но в комфортном доме с елями на участке, освещёнными дорожками и отдельно стоящей печи. Поскольку это русская зима, то вдоль дорожек были снежные завалы и из них торчали, охлаждаясь эти совиньоны, и когда выуживая подмороженные бутылки, разливая по бокалам и поднося их к разогревшимся лицам, то выскочил аромат мандаринов, лимонной корки, всё вместе отражая традицию русского новогоднего застолья и такой тропической свежести, что казалось невероятным: где Чили, а где Россия, и это не глобализация, когда всё можно везде иметь, а волшебство, что из нашего сугроба можно достать такое солнце и зелень!

Какое- то время они сидели, углубившись в свои мысли, воспоминания, ощущения, один находил научное объяснение вкусовым особенностям, другой улыбался, возвращаясь, благодаря повышенной ароматической чувствительности (такой не болезненной идиосинкразии), в прошлый жизненный опыт, третий пытался самостоятельно разобраться нравится ему вкус или его водят за нос слишком большим количеством слов. Вернувшись в этот мир, каждый удовлетворённый своими ответами на поданное вино, Олег выступил с коммюнике.

Олег. – Зацеплюсь за последнюю мысль о различии и особенностях стран. Не хочу рефлексировать по поводу беженцев в Европу из Африки и арабских стран, слава богу, это им разгребать, но у нас тоже возникают ценностные расхождения. Зафиксируем основу – я воспринимаю людей через их образовательный ценз, и содержательный вдумчивый нерусский мне интереснее русского, извергающего пошлость и чушь.

Виктор. – Извини, прерву твою экзегезу. Был я на одном застолье. Сидит, пьём, едим – обычная компания людей. Среди нас присутствует один парень с Кавказа. Идёт общение, подшучивают, смеются. И вот с ним тоже пошутили, не зло, не на национальную тему, а просто в продолжение общего настроения, и он загорелся: почему его высмеивают и насмехаются над ним, да ещё в присутствии женщин. И это не религиозный фанатик или ортодокс, а вполне современный человек. Понятное дело, что на следующее мероприятие мы его не пригласили.

Олег. – Вот, я как раз про разницу в культурных кодах и мере допустимых норм поведения в различных социумах. Зная свой круг общения, ты понимаешь, как быть адекватным, не напрягаясь и не одёргивая себя каждый раз, когда выражаешь мысль, подбираешь фасон или цвет одежды. Попадая в другую незнакомую цивилизационную среду, начинаешь напрягаться и вспоминать из фильмов, книг или мимолётных пересечений как там выстраиваются коммуникации. Нет задачи принизить, или обидеть собеседника, но, не сталкиваясь в повседневной жизни с иным миром, невольно оказываешься вторгнувшимся на чьё-то запретное ментальное пространство, или свидетелем экзальтированных реакций в спорах, шумных проявления при воспитании детей, легковозбуждаемых групповых акций.

Виктор. – Я опять в ухожу в практику. Первая половина 90-х годов. Я не про лихие времена, а про свой возраст- 20 лет, все эмоции обострены, действия импульсивны, сила духа – в наличии. В какой-то студенческой общаге возникает конфликт с южанами. И вот они начинают активно жестикулировать, совершать устрашающие движения, клясться святыми вещами, что они нас порежут, голову оторвут, закопают – в общем, страшно, и нагнали жути. Но деваться некуда, не уходить же с извинениями, поджав хвост, и начинаешь бой первым – не словами, потому что страшнее услышанного ты уже не сможешь ничего сочинить, а именно бить по морде. И после этого, куда делась у этих парней вся удаль и та агрессия, которая звучала только что, а вместо этого писк и склонившиеся головы, согнутые спины и поджатые коленки – ой, всё-всё хватит, больше не надо! Тогда понимаешь, что заряд энергии, кипевший и шипящий – выстреливает в тебя только буквами, без содержания и смыслов.

Олег. – Ты описываешь криминальную историю, но смысл именно такой – это защитная реакция людей, не обладающих реальной силой, продемонстрировать своё превосходство, запудривая мозги атрибутами могущества, влияния, статуса. И положение таких людей стабильно и уверенно до тех пор, пока вы в это верите, не ставите под сомнение и не пытаетесь проверить на прочность эту возведённую иллюзорную конструкцию.

Виктор. – А ещё есть множество совершенно странных людей, таких как родственники девушки с юга. Вроде, поддерживая с ней одной отношения, ты не видишь проблем, но прибывают её близкие, абсолютно не того уровня поведения и мыслей, которые ты привык видеть в ней. И начинаешь задумываться, а нужен мне этот кавардак в жизни?

Евгений. – Не, ну родственники, это всегда одинаковая диспозиция. Встречаешься с людьми, имеющими высокое имущественное положение, серьёзный социальный статус, и слышишь от них знакомый рассказ, о том, как приехали к нам родственники, подготовили для них меню и соответствующие кухне вино и крепкие напитки. А на выходе из задуманной гастрономической кадрили получаешь практически плевок в душу: «ой, вино слишком кислое, мне бы лучше послаще» или «а, виски- это тот же самогон…», возможны и другие варианты. Ты тщательно подбираешь баланс сочетаемости, стараешься удивить редким тиражом или выгодной стороной удачного года, восходящей звездой апелласьона или чудесами сравнительной дегустации, а ответ ввергает в уныние.

Олег. – А теперь, давайте соединим эти 2 экспрессии в одну: набор национальных особенностей и еду, включая напитки. И теперь уже русская традиция выглядит слабой стороной, я имею ввиду уважение к продукту. Зайду издалека – сельское хозяйство как сфера деятельности рассматривалась подобием рабства и вариантом угнетения: крепостное право-сталинское издевательство над деревней – место ссылки проштрафившихся чиновников в поздне-советское время – самовыживание без государственной системы установки правил и развития здравого протекционизма в постсоветскую эпоху. Подойду ближе – проживание человека в деревне, во все времена, представляло собой мрачную картину скуки, ограниченности в возможности развития, унижающих сплетен, непролазной грязи, пассивности, безнадёги и тоски зелёной. И подходим непосредственно к результату труда в таких минорных условиях – продукту питания. Он должен быть питательным, простым в употреблении, точно определяемым на вид и понятным, иными словами, то, что стесняются выставить на обозрение в качестве гордости за свой же труд, а пытаются задвинуть под лавку. И если некий сельский буржуа возьмётся сотворить что-то выходящее за стандарты общины, то он становиться чем-то типа посмешища и чудика, зачем-то выделывающийся, считающий себя выше и лучше нас, сваривший вонючий сыр/ закупивший другую породу скота/ вымостивший свой двор камнем/ посадивший диковинные растения… – такому отбившемуся от нас само собой нужно пустить под крышу «красного петуха». Внешний вид продуктов, произведённых в таких условиях и представленных на фермерских рынках- скуден и непрезентабелен, ограничен по выбору и удивляет одинаковостью, «вкус знакомый с детства», выставляется как достоинство и не всегда говорит о его качестве, недооценённость трудоёмкости процесса выращивания и сохранения, заставляет искать пути снижения его себестоимости, заменяя дорогое сырьё чем-то странным или компромиссным, отсутствие авангардных настроений или «оглядки на запад» демонстрирует ассортимент, с приговорённым эпитетом «раз, два и обчёлся». Успокоившись от экзальтированного разговора, с дремучими ярлыками и обвинениями в принадлежности к человеческим особям с различным состоянием мозговой деятельности критично отнесёмся к нашей продуктовой корзине и по отдельности, сравнивая с качественными европейскими аналогами:

– отечественный сыр и французский сыр, но это даже сравнивать смешно, наши умельцы даже не слышали о существующих там видах, вкусах и соответствующих технологиях, не говоря уже о качестве молока;

– колбасы наши и колбасы из Испании или Италии – я голосую за представителей этих стран. Вместе с тем, наша символическая любовь к данной категории, заставила производителей оперативно меняться, демонстрируя некоторый успех, и встречаются вполне достойные экземпляры;

– мука – местные производители не вытягивают верхний уровень, из которого собственно и делают хлеб, не как дешёвый продукт для набития живота в придачу с супом, а выражая идею хлеба – воплощение ручного труда, употребляемый как самостоятельное блюдо;

– крупы – вроде бы трудно испортить, но при фасовке в пакеты, у нас зачем- то в придачу насыпают грязь, шелуху и камешки, наверное, призывая не забывать родную землицу;

– мясо получается достойным в случае импортного исходного материала или от его последующих поколений.