Пангоды - Леонид Нетребо

...Утром желающие улететь подходят к окошку диспетчера, записываются в общий список. Все с тревогой ждут своей участи, которая становится подвластной тому, кто только что их записал. Не всем пассажирам зала ожидания суждено сегодня перейти в категорию пассажиров вертолета, тому ряд причин - организационных, ведомственных, технических, сезонных, погодных...

Издалека доносится рокот подлетающего вертолета. Варвара Ивановна выходит из диспетчерской кабины, взгляды с надеждой устремляются на нее, многие встают. Она уверенным голосом, тона не допускающим возражений, зачитывает список счастливчиков, каждый из которых, услышав свою фамилию, торопливо берет поклажу, детей и устремляется к выходу. На улице пассажирская стайка с диспетчером во главе быстро и радостно движется к вертолетной площадке, куда уже приземляется "вертушка", все останавливаются. Потоки воздуха поднимают песочную пыль, по лицам сечет мелкими камешками, улетают головные уборы, падают чемоданы, все смеются: до свидания, Пангоды, до свидания, Варвара Ивановна, до встречи после отпуска!

В тот декабрьский вечер я впервые ясно осознал, что есть что-то изначально тревожащее в самой комбинации слов: "зал ожидания". Тревожное потому, что, несмотря на расписание рейсов, в ста процентах так называемой уверенности всегда замаскированы несколько процентов неопределенности и даже один, чей-то, - безнадежности.

Как и положено залу ожидания, в том, прощальном, было много народу и мало слов... В то же время, здесь царила необычность, даже в запахе, звуках: пахло карбидом, шипела газовая горелка... Потом Пангоды огромным добровольным потоком, как коллективный диспетчер, сопровождали Варвару Ивановну до обледенелой вертолетной площадки.

С недавнего времени для меня "Черный тюльпан" - это не только брюхатый аэрогрузовик наших современных войн, но еще и пангодинский серый ночной МИ-8, который, грозно мигая, уносил только что запаянный цинковый кокон в мутное оттепельное небо. Он так и остался в памяти исчезающим - в рокотную, циклично сверкающую точку.

На одной из фотографий семейного альбома ее сына я обнаружил грустную Варвару с большим белоснежным, солнцеобразным пятном в области сердца. Сын сказал, что так на пленке...

В Крыму, на Джанкойском кладбище тем летом появился памятник: в человеческий рост мраморная плита, на которой изображена красивая женщина. За ее спиной - снег, вертолеты. Вверху - эмблема "Надымгазпрома" и надпись: "Не напрасно называют Север крайним".

Пангодинцы, возвращаясь из отпуска, встречаются с Пангодами еще в небе: "Мишка" или "Аннушка" перед заходом на посадку пролетает над всей южной границей поселка, с этой стороны он как на ладони. Те, кто живет в брусчатых или щитовых домах, на подлете, еще издалека, вытянув шеи, торопливо высматривают в иллюминатор свою "деревяшку": цела ли? Я тоже, подчиняясь многолетней привычке-рефлексу, нахожу свою бетонную коробку и только тогда окончательно успокаиваюсь: дома. По аэродрому движется ручеек людей, сейчас мы приземлимся, ручеек перетечет в оставленный нами вертолет, а мы, в сопровождении Марины (Ирины, Милы...) - женщины в синей униформе с белой повязкой на рукаве, загорелой стайкой пойдем по направлению к зданию аэропорта, завершая еще один условный цикл непрерывного круговорота людей в Пангодах, на Севере, в природе...

У ПОДНОЖЬЯ ПРЕДПОЛАГАЕМОГО КУПОЛА

На фотографии в журнале "Смена" было изображено нечто космическое: "неземная" природа Крайнего Севера, голубые сосны, пушистый и искристый, как вата на новогодней елке, снег и ровные ряды красивых оранжевых бочек - в них жили люди! В статье писалось: здесь будет город под куполом, Надым...

Редкие сердца оставались спокойными, люди вздыхали и... переворачивали страницу: сказка!...

Альмухаметовы из города Энгельса проверили: действительно, в агентстве Аэрофлота продадут билет до города-сказки, надо только соблюсти некоторые формальности.

Реальная дорога, как водится, дала небольшой зигзаг, и они оказались в Пангодах, как они позже шутили, где-то у подножья предполагаемого купола...

Асма Манлаповна работала "на земле" в школе, но, уезжая на Север, была готова на любую работу. Решила и даже загадала, что не будет сильно разборчивой, устроится в любую организацию, которая первой повстречается на пути. Когда приземлились в аэропорту "Медвежье", находившемуся в то время в черте поселка, шел сильный дождь, они с дочкой забежали в подъезд деревянного общежития... "Загадалка" сбылась: с того августа 1975 года по сей день беспрерывно Альмухаметова работает комендантом общежитий коммунальной службы Надымгазпрома.

"...Ася идет!!!" В общежитии, где много лет назад мне довелось проживать, это словосочетание было как удар хлыста, приводивший в тонус нас, "нерадивых" холостяков: мы смахивали со стола "компромат", гасили сигареты, проветривали комнаты, брались за веники. Но это был не страх, это было что-то наподобие ироничной уважительности, которую вселяла в нас строгая, но справедливая молодая комендантша, проживавшая с семьей в нашем же общежитии. Кстати, типовые деревянные двухэтажки секционного типа, пара десятков которых составляли в Пангодах основную цивильную архитектуру в контраст самопальной "Нахаловке", называли не общежитиями, а - уважительно домами.

О трудностях раннего поселка Асма Манлаповна говорит скороговоркой работы она не боялась, проблемы решались... Особую заботу ей доставляло... отсутствие в конце семидесятых сберкассы в Пангодах. Делая уборку в комнатах, а приходилось и этим заниматься, обнаруживала под матрацами пачки денег. Двери настежь!... Ругала своих питомцев за беспечность. Они слушали и просили: в таком случае, Ася, выручай! Так она стала "сберкассой", вела журнал - кто, сколько отдал на хранение. Уж у нее-то не пропадет, потому что хранила она чужие тысячи... под своим матрацем! Ни рубля не пропало.

Асма призналась, что уже не верит в сказки о подкупольных градах, но на Севере ее держит все же не только материальное. А что же?

- Люди, - пояснила она. - Отношения между людьми на Севере, конечно, за многие годы претерпели сильные изменения, но они по-прежнему проще и чище, чем на материке. Хотя, уезжать, конечно, придется. И вот боюсь: привыкну ли на "новом" месте?...

РЯБИНОВЫЙ ПАЛИСАДНИК

У Светланы Ивановны Бородиной с мужем на Севере родились и выросли трое сыновей. Ежедневное семейное и производственное окружение мужчинами не изменили ее в более суровую, "мужественную" сторону, она осталась мягкой, очень женственной и, что примечательно, такой же молодой, как и восемнадцать лет назад, когда выпускницей училища впервые робко вошла в цех КИПиА.

Первые годы они с мужем старались сохранить в себе и донести до своих "северных" детей как можно больше собственной родины - южной России. Для этого даже развели под окнами квартиры на первом этаже деревянной "бамовской" двухэтажки палисадник - как у них в Воронежской области,засаженный рябиной и березой.

- Изменились Пангоды, приехали новые люди, но для нас, ветеранов поселка, мир остался прежним - в старых друзьях, в воспоминаниях, заключает Светлана Ивановна.

Сейчас, живя уже в бетонной пятиэтажке, Светлана с мужем стараются сохранить в повзрослевших сыновьях уже не юг, а тот ранний Север, который был для Бородиных лучше, чище, безмятежней - может, потому, что они были моложе.

...А ее дети, увидев в отпуске рябиновый палисадник, говорят: смотри, мама, как у нас в Пангодах раньше, помнишь?

ПРОСТАЯ "ЛОГИКА"

Техник кросса пангодинского цеха "Надымгазсвязи" Светлана Александровна Першина поменяла город-курорт Евпаторию на северные Пангоды в конце семидесятых. Ненадолго, как предполагалось тогда, - ровно на столько, чтобы можно было "накопить" на кооперативную квартиру.

Муж приехал на год раньше, заработал денег, купил "балок", вызвал жену - многие семьи начинали осваивать Север по такой схеме.

- По какой же "схеме" вы прожили здесь двадцать лет - за которые выросли ваши дети, в которые ушла вся молодая жизнь, - спрашиваю я Светлану Александровну.

- Мы приехали сюда, как и все, ненадолго, - объясняет моя собеседница. - И так же, как многие, остались здесь - почти на всю жизнь...

Она стала связистом сразу после школы, двадцать беспрерывных лет проработала в пангодинской газсвязи, есть что вспомнить. Последние годы рабочие будни стали спокойнее, комфортнее - надежная импортная техника, компьютерное управление процессами... Но когда я спросил, какие из трудовых лет вспоминаются с большей теплотой, Светлана Александровна без раздумий ответила:

- Первые молодые северные годы...

...Связь тогда была "декадно-шаговая" - это ряды высоких панелей, в которых вся "логика" собиралась путем передвижения механических деталей, притягивания электромагнитов, видимого соединения контактов. Это уже "древняя" система, про которую старые связисты в шутку говорили, что принцип ее работы такой: "Тра-та-та-та..."