ЭТНОС. Часть вторая — ’Догма’ (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

— Ещё как всерьёз. Дочь мне дорога, ты — нет. Последние слова будут?

— Не стреляй!

— Неоригинально, но сойдёт…

— Я серьёзно! Я же не собирался её убивать! Сам подумай! Иначе зачем бы я тебе рассказал?

— И что же ты хочешь? — соблазн избавиться от него велик, но это действительно непедагогично. Кроме того, есть ещё Анахита, мать Нагмы, которая от него зависит.

— Вам лучше свалить отсюда. Я сделаю вид, что не нашёл девочку, буду весь такой искать-искать, а потом проблема, может быть, и сама собой рассосётся…

— Это в каком смысле «рассосётся»?

— Согласись, вы ведёте довольно опасный образ жизни…

— То есть ты надеешься, что Нагму убьёт кто-то другой?

— Да, звучит не очень, но блин, таких как она всегда быстро убивают! Я вообще удивляюсь, как она жива до сих пор. Может, в тебе дело? Признайся, ты ведь не простой доктор? Что-то есть у тебя за душой? — Калеб хотел панибратски хлопнуть меня по плечу, но передумал. Поэтому остался с обоими целыми руками.

— Экое ты говно.

— На себя посмотри! — обиделся он. — Да ты вообще приложение к Нагме! Паразит при дочери! Она чего-то стоит, а ты так — пассажир! Скажешь, не так?

Я секунду раздумывал, а не разбить ли ему харю, и в который уже раз решил, что не стоит руки марать.

— Проваливай, — сказал я. — Ещё раз увижу, буду считать, что тебя опять нагнули, и ты пришёл за Нагмой. Поэтому стрелять буду без предупреждения.

— Ну и пожалуйста, — пожал он плечами, — я, между прочим, жизнью ради вас рискую! Если узнают, что я её нашёл и отпустил, мне не поздоровится!

— Очень сочувствую. Сам уйдёшь, или нужен вдохновляющий поджопник?

— Иди на хер! — он развернулся и пошёл к дороге, ведущей в город.

Пешком туда далековато чапать, но это его проблемы. Сюда-то он как-то добрался?

— Как твои рейтинги? — спросил я уткнувшуюся носом в ноутбук дочь. — Высок ли градус восхищения?

— Прикинь, — смеётся она, — все решили, что я переключилась на фэнтези!

— С чего это?

— Ну, я повыкладывала кое-что из того, что рисовала в Меровии. Не могу же я сказать, что они правда там так одеваются?

— Покажи.

Она развернула ко мне экран с виртуальной галерей.

— Отличная подборка, — похвалил я. — А Теконис тут зачем?

— Ну, он фактурный дядька, согласись. Зловещий такой. Похож на героя стимпанк-комикса.

— Это из-за очков. Но вообще хорошо получилась, очень похоже.

— Агась. Там в комментах уже пристал какой-то душнила, спрашивает, с кого я это рисовала.

— И что ты отвечаешь?

— Что это мой внебрачный внук. Не, ну а чо он? Ишь, любопытный какой…

— Правильно. Чем меньше о тебе знают, тем лучше. Кстати, если хочешь собрать урожай восхищения, коси его интенсивнее.

— Чего это?

— К сожалению, отпуск наш будет короче, чем я думал.

— Это из-за Калеба, да? — догадалась Нагма. — То-то я чувствую какой-то напряг. В Меровии отвыкла от этого чувства — как будто кто-то на тебя смотрит из темноты, — а здесь снова навалилось. Жаль, но что делать. И куда мы?

— Я позвонил здешнему контакту Слона, он пересечётся с ним завтра и попросит нас забрать. Сначала на базу, а потом как получится.

— На базе скучно. Я там всё нарисовала. Даже Джаббу.

— Поскучаешь немного, ничего страшного. И учёбу ты совсем забросила, нехорошо. Не всю жизнь же тебе быть графиней Морикарской?

— А мне, знаешь, даже понравилось! — смеётся она. — Все мной восхищаются, как в интернете — и ни одного хейтера! А если какой вылезет, так его и казнить можно! Наверное. Я не пробовала. Я же могу кого-нибудь там казнить? Ну, теоретически?

— Пока только моим именем. Но если у нас в графстве действительно заведутся интернет-тролли, мы, так и быть, объявим награду за их головы.

— Только небольшую, ладно?

— Почему?

— Не надо поощрять их ЧСВ.

— Быстро вы в этот раз, — пеняет мне Дмитрий.

— Боюсь притащить в ваш дом неприятности.

— Это и твой дом, отец.

— Кстати, надо переписать его на тебя.

— С чего бы?

— Чтобы ты не ждал, пока меня признают погибшим, если что.

— Я чего-то не знаю?

— У меня опасная работа, ты забыл?

— Раньше тебя это не смущало.

— Взрослею, наверное.

— Чёрт, это же из-за Нагмы, да? — сообразил Димка. — Её не оставили в покое? То-то этот рыжий говнила тут ошивался…

— Похоже, что так.

— И ты жизнь положишь, чтобы её защитить.

— Она в этом нуждается.

— Знаешь, Ярку пригодился бы дедушка. И мне отец не лишний, и Алька тебя очень ценит. И даже Онька, хотя она та ещё балбеска, конечно, вся в сестру.

— Лирания останется с ней до конца отпуска, только мы с Нагмой уедем. К Лирке ни у кого претензий, вроде, нет. Я бы с удовольствием побыл подольше, но, увы, ни на грош не верю Калебу. Может быть, он уже бежит, теряя тапки, нас сдавать.

— И что, мы тебя теперь совсем видеть не будем?

— Не знаю, Дим. Всё когда-то заканчивается. Наверное, однажды закончится и это.

— Смотри, не закончись раньше, — буркнул Дмитрий. — Я уже был сиротой.

— Пап, пап, проснись, — тормошит меня Нагма.

— Что такое, колбаса? Который час?

— Полтретьего. Мне почему-то страшно!

— Приснилось что-то?

— Не знаю. Не помню. Но страшно не во сне, а сейчас.

За окном ярко светит луна, я вижу, что дочка одета и очень напугана.

— Успокойся, милая, никому не дам тебя обидеть.

Интуиции Нагмы я вполне доверяю, поэтому сразу оделся и прицепил пистолет. В коридоре тихо поскрёбся в комнату Лирании, она открыла почти сразу.

— Что-то случилось? — стоит в одном белье, но глаза уже как прицелы. Натаскал её Слон. В её кровати сопит Ония, а она ко всему готова.

— Не уверен, но не исключаю.

— Принято, сейчас оденусь.

Димку пришлось будить, он человек гражданский.

— Собери своих и вниз.

— Что такое, блин?

— Быстро.

Ну, хоть спорить не стал.

— Пап, — дёргает меня за рукав Нагма, а у самой лицо белое, как бумага, — что-то уже здесь.

Я осторожно, прикрываясь стеной, выглядываю в окно. Луна серебрит дорожку на воде бухточки, Луна освещает наш маленький пляжик, Луна кидает резкие тени деревьев на дорожку в саду. Одна из этих теней чернее, чем должна быть. И она движется.

— Будьте готовы бежать, — командую я. — Через заднюю дверь. Не к городу, там открытое место, а в сторону гор. Дим, веди их к маминой могиле, и дальше наверх, там оторвётесь.

Говорю тем командным голосом, с которым не спорят. Сын кивает и бросается собирать детей. Я спускаюсь на первый этаж и выхожу на крыльцо. Рука на кобуре.

— Кто ты, и что тебе надо?

Пришедший делает шаг вперёд, и меня охватывает ощущение совершенно иррационального ужаса и омерзения. От него как будто невыносимо смердит — не то падалью, не то гнилым лежалым говном, но это не запах, который воспринимается носом, просто мой мозг так переводит ощущение, воспринимаемое каким-то другим органом чувств, существования которого я в себе даже не подозревал. Рука сама выдёргивает оружие.

— Ещё шаг, и я стреляю, — сдерживаюсь каким-то запредельным усилием.

Надо дать время детям. Как можно больше времени.

Фигура делает этот шаг, потом ещё и ещё — я держусь. Некто в чёрном глухом балахоне. Или нечто.

— Что тебе нужно, уёбище ты ночное? — спрашиваю я безнадёжно, уже догадываясь, что ответа не будет, что сейчас придётся стрелять, и отчего-то я уверен, что толку от этого будет немного.

Поэтому тяну время. Ещё шаг или два, это секунды, которые исчезают у меня и появляются у детей. Оно приближается медленно, не идёт, а как будто плывёт над дорожкой, и ощущение… — «вайб», вспомнил я Нагмино слово, — от него такое, что сердце моё начинает давать пропуски. Значит, пора — пока я ещё могу нажать на курок.