Младший вовсе был дурак - Илья Одинец

— Прохор, тебе же будет хуже!

— Не губите, ваше высочество! Вам обязательно нужно пойти со мной! Глаша, помоги!

Птичница подбежала, уперлась натруженными руками мне в спину и сильно толкнула, подвинув меня на целый метр ближе к дворцовой двери.

— Глаша, я не принц! Ну, посмотри на меня! Разве я похож на Власилиана? Он высокий и светловолосый, а я брюнет! У него шрам под правой лопаткой, а у меня нет. Хотите покажу?

— Тьфу, господи, совсем из ума выжил, — сплюнула птичница и снова толкнула меня к дверям.

Сопротивляться смысла не было. Прохор и Глафира были настроены серьезно, они тащили меня, будто упрямого мула, и причитали. Птичница жаловалась на мою глупость, а Прохор умолял не губить и пойти к гостям.

— Хорошо! — я рванулся и высвободился из их рук. — Я пойду. Но потом не жалуйся! Высекут тебя за ошибку, или того гляди головы лишат.

— Лишат! — неизвестно чему обрадовался Прохор. — Пусть лишат! Только вы ступайте к гостям! Глаша, проводим его высочество.

Птичница кивнула, и мне ничего не оставалось, как войти во дворец.

Как и предполагалось, задний вход вел в кухонные и кладовые помещения. Мы прошли по темному коридору, освещенному факелами, мимо нескольких довольно просторных комнат без дверей. Я полюбопытствовал и быстренько заглянул в две из них. В одной хранились припасы: вдоль стен выстроились пузатые бочки с вином, лежали мешки с мукой, на полках стояли бутыли с желтой жидкостью, наверное, с маслом. Во второй комнате повара в белых колпаках свежевали корову.

Провожатые вели меня к винтовой лестнице.

— Поднимайтесь, ваше высочество.

Каменные ступени оказались довольно скользкими, я дважды чуть не упал, зацепившись каблуками за камни, и обрадовался, когда мучительное путешествие закончилось. Прохор повел меня по коридору и остановился у дубовой двери, в которую без труда мог проехать грузовик. Птичница, наконец, вспомнила, что я принц, поклонилась и направилась обратно к лестнице. Мне ужасно захотелось пойти за ней. За дверью слышались голоса, изредка прерываемые громким смехом, и заунывная музыка флейты.

Мне стало не по себе.

— Там много народа?

— Немного, — ответил Прохор. — Человек пятьсот, может, пятьсот пятьдесят.

Тоже мне успокоил. Я представил что будет, когда я войду. Пятьсот с лишним пар глаз посмотрят на меня, король потребует объяснений, мой провожатый падет ниц и будет просить пощады… пожалуй, мне тоже придется пасть ниц и попытаться объяснить необъяснимое: каким образом я попал во дворец и, главное, зачем.

Прохор тем временем взялся за большую резную ручку и потянул дверь на себя.

Это был самый большой зал, какой я когда-либо видел, величиной он легко мог посоперничать с футбольным полем. В узкие окна проникало мало света, зато под потолком висели пять или шесть огромных люстр, к каждой из которых были прикреплены толстые восковые свечи. Они отбрасывали на застеленный синими ковровыми дорожками пол кривые тени собравшихся. Часть гостей сидела за длинными столами, уставленными пустыми тарелками, часть бродила по помещению, негромко переговариваясь, часть собралась в дальнем конце зала, ожесточенно о чем-то споря. Все гости, несомненно, были влиятельными и обеспеченными людьми, я догадался об этом не только потому, что их пригласили во дворец, но и по богатой одежде, надменности и важности.

Во главе центрального стола сидела миловидная девушка в белом подвенечном платье с венком лилий на голове. Она с тоской смотрела на стоящий перед ней бокал вина, и на открывшуюся дверь внимания не обратила. Место жениха пустовало. В моем сердце шевельнулись нехорошие предчувствия.

— Что это? — спросил я Прохора.

— Свадьба.

— Моя?

Я беспомощно обернулся на провожатого, но тот молча толкнул меня вперед.

Глава 3

"Не хочу учиться, хочу жениться!" — этот лозунг знаком с детства каждому, но над его смыслом никто не задумывается, разве что над первой частью. Глупый лозунг. Я понял это только сейчас. Не хочу жениться! Невеста, конечно, ничего, симпатичная, к тому же настоящая аристократка, но жениться… Оно мне надо? Не надо. Честное слово!

Выпустите меня отсюда!

Я повернулся, чтобы выбежать в коридор, но Прохор уже закрыл дверь и для верности чем-то припер ее с той стороны.

— Прохор, открой!

Я стукнул по дубовой поверхности кулаком и вздрогнул — мне на плечо легла чья-то рука.

— Где шлялся? — зашипели в ухо. — Всю округу обыскали!

Меня заметили. Глубоко вздохнув, я обернулся. За спиной стоял низенький старичок в серых атласных штанах, зеленой шелковой рубахе с изумрудами по вороту и зеленом бархатном жилете, украшенном золотым шитьем. Его лысую голову венчала корона, которая держалась там исключительно благодаря большим оттопыренным ушам.

Король. И явно не в духе. Его ноздри раздувались, словно у быка, готовящегося к атаке, щека, заросшая седой щетиной, подергивалась, а редкие брови встретились на переносице.

— Ваше величество, — неумело поклонился я, — прошу прощения за вторжение…

— Где шлялся, я спрашиваю?! Весь дворец его ждет, а ему хоть бы хны!

Признаться, я опешил. Это что, шутка такая? Король, увидев мое лицо, должен был удивиться появлению на праздничном застолье постороннего и устроить разнос стражникам за недобросовестное отношение к своим обязанностям, а вместо этого начал отчитывать меня как… сына. Видимо, наше сходство с принцем и впрямь поразительное, раз нас спутал родной отец.

— Быстро за стол!

"Папаша" схватил меня за руку и потащил к гостям.

— Ваше величество, — я не терял надежды объясниться, — я не ваш сын.

— Молчать!

Король едва сдерживался, чтобы не ударить меня, остужало его пыл лишь присутствие пятисот с лишним гостей. Он подвел меня к столу, за которым сидела невеста. Гости поднялись, почтительно мне поклонились и снова сели на места. В королевском дворце собрались богачи самого разного возраста и телосложения, единственное, что их объединяло, нестерпимый блеск драгоценных камней, которыми их одежда была просто усыпана. Мое щегольское облачение принца на их фоне выглядело простым пастушеским одеянием.

— Садись, — зашипел король и дернул меня за руку.

Я плюхнулся на лавку, и гости тотчас потеряли ко мне интерес, а я немного успокоился. Свадьба-то, оказывается, не моя! Король усадил меня рядом с сутулым графом с козлиной бородкой, а вовсе не с бледнолицей невестой. В иной ситуации я предпочел бы компанию красотки, но сейчас обрадовался козлобородому, как родному, хотя и ничем не выдал своих чувств.