Гиск - Ян Флеминг

— Думаю, вам надо уходить. Эта встреча была серьезной ошибкой.

Бонд посмотрел на часы. Половина четвертого. Он повернул голову и обвел взглядом пляж. Вдалеке, у кабинок для переодевания, слегка расплываясь в знойном мареве, были видны фигуры трех мужчин в темной одежде. Они шли явно в сторону желтого зонтика, ступая в ногу, как военный отряд.

Бонд поднялся на ноги, посмотрел на женщину, сидевшую с опущенной головой, и сухо сказал:

— Все понятно. Но все-таки скажите своему Коломбо, что с этого момента я начинаю всерьез заниматься его биографией. Я — писатель, я — очень настойчивый и любопытный. Так что до скорого свидания.

Бегом Бонд направился к оконечности полуострова, где, спустившись на другую сторону, он мог добраться до деревни и оказаться в сравнительной безопасности, затерявшись среди ее обитателей.

Вдали трое мужчин перешли на размеренный бег и стали похожи на тренирующихся стайеров. Пробегая мимо женщины, один из них поднял руку. Она ответила взмахом руки и перевернулась на живот. Либо она хотела теперь поджарить спину, либо просто не желала наблюдать за начинающейся охотой на человека.

Бонд на бегу сорвал галстук и сунул его в карман. Было очень жарко, и он уже здорово вспотел. Но тем троим, скорее всего, было не лучше. Вопрос в том, кто лучше тренирован? Бонд вскарабкался на волнорез и посмотрел назад. Расстояние между ним и преследователями практически не сократилось. Но двое из трех явно направлялись к полю для гольфа, собираясь срезать угол, не обращая внимания на устрашающие надписи и таблички с черепом и костями. Бонд прикинул расстояние и понял, что обогнать тех двоих, что побежали в обход, ему будет довольно трудно.

Рубашка на нем была уже совершенно мокрой, да и ноги начинали болеть. А пробежал он всего еще только чуть больше мили. Сколько еще? В волнорезе через определенные интервалы были проделаны ниши, где когда-то стояли древние пушки. Теперь здесь были кнехты, к которым рыбаки привязывали свои лодки, пережидая непогоду перед выходом в Адриатику. Расстояние от одной до другой составляло примерно пятьдесят ярдов. А сколько еще таких кнехтов до первых домиков деревни? Бонд насчитал больше тридцати, но, видимо, это не все. Значит, еще немногим более мили. Удастся ли ему уйти от преследователей, особенно от тех, что обходят его с фланга? Бонд уже начинал задыхаться. Теперь вся его одежда была мокрой от пота и мешала бежать. Сзади, ярдах в трехстах, за ним гнался один из «святой троицы». Двое других то появлялись, то пропадали среди песчаных дюн справа от него. А слева — крутой обрыв, под которым бились волны Адриатического моря.

Бонд уже собирался перейти на шаг, чтобы восстановить дыхание и попытаться выиграть перестрелку, как вдруг одно за другим произошли два события, изменившие его планы. Сначала он увидел группу из шести-семи рыбаков, любителей подводной охоты. Трое стояли с гарпунными ружьями в руках, а остальные загорали на волнорезе. Потом со стороны дюн раздался глухой звук взрыва. В воздух взлетели тучи песка, и Бонда задела слабая ударная волна.

Он замедлил шаг и посмотрел направо. Напарник подорвавшегося на мине остановился и замер с раскрытым ртом. Внезапно он бросился на землю, обхватив голову руками. Такое доведение было знакомо Бонду: теперь лежащий не шелохнется, пока кто-нибудь не поднимет его и не вынесет из опасного места. Бонд почувствовал облегчение: до рыбаков, вскочивших на ноги и смотревших в его сторону, оставалось немногим более двухсот ярдов. Судорожно подбирая в уме знакомые ему итальянские слова, он составил фразу: «Я — англичанин. Где карабинеры?» и несколько раз попробовал ее произнести. Оглянувшись через плечо, он к удивлению своему обнаружил, что опасность не миновала: его преследователь, находившийся уже всего в ста ярдах, с пистолетом в руке продолжал гнаться за ним, не обращая внимания на рыбаков-свидетелей, выстроившихся цепью на пути Бонда с гарпунными ружьями на изготовку. В центре этой цепочки стоял крупный мужчина с большим животом, нависающим над красными плавками. Зеленая маска для подводного плавания была сдвинута почти на макушку. Он стоял, широко расставив ноги в ластах и уперев руки в бока, напомнив Бонду господина Жабу, персонажа американских мультфильмов. Но это забавное сравнение оказалось совсем некстати… Тяжело дыша, Бонд перешел на шаг, а его рука непроизвольно полезла за пистолетом: человек, за спиной которого поблескивали гарпуны, был Энрико Коломбо.

Он внимательно наблюдал за приближающимся Бондом. Когда тот подошел, Коломбо тихо сказал по-английски:

— Уберите вашу игрушку, мистер Бонд из Секретной службы: ей не сравниться с пневматическими гарпунами. И если вы не хотите повторить подвиг Святого Себастьяна, стойте где стоите.

Он повернулся к стоящему справа от него «рыболову-спортсмену» и спросил:

— На каком расстоянии был тот албанец на прошлой неделе?

— В двадцати ярдах, хозяин. Гарпун прошел насквозь, да и албанец был раза в два толще, чем этот фрукт.

Бонд остановился, присел на чугунную решетку ограждения, не выпуская из рук пистолета, направленного в большой живот Коломбо, и сказал:

— Пять воткнувшихся в меня гарпунов не остановят одну пулю от проникновения в ваше внушительное тело, Коломбо.

Коломбо улыбнулся, кивнул своему человеку, незаметно подобравшемуся к Бонду сзади, и тот ударил Бонда рукояткой своего «люгера»…

Когда приходишь в себя после удара по голове, первая реакция головокружение и тошнота. Но даже несмотря на это Бонд ощутил и еще кое-что: он находился в море, на корабле, а человек, вытиравший ему лоб мокрым полотенцем, бормотал на ломаном английском ободряющие слова:

— Порядок у всех, амиго. Будь спокойный. Будь спокойный.

Бонд чувствовал себя совершенно разбитым, но тем не менее огляделся по сторонам. Он лежал в комфортабельной уютной каюте, обитала в которой, судя по запахам, ярким цветам и пестрым занавескам, женщина. У изголовья откидной кушетки, на которой лежал Бонд, стоял матрос в не первой свежести рубахе и штанах. Лицо его показалось Бонду знакомым: это был один из «рыбаков». Он улыбнулся, когда Бонд открыл глаза, и сказал:

— Стало ничего? Да? В порядке все? — В знак солидарности он потер себе шею и добавил:

— Болеть еще совсем мало. Скоро только синяк будет. Под волосами. Девушки увидят ничего.

Бонд слабо улыбнулся и кивнул. От этого кивка боль заставила его зажмуриться. Когда он вновь открыл глаза, матрос огорченно вздохнул и поднес к лицу Бонда часы: было семь вечера. Матрос показал пальцем на цифру девять.

— Ужин с хозяином, да?

— Да, — ответил Бонд.

— Спать.

— Да, — сказал опять Бонд, и матрос вышел из каюты, закрыв, но не заперев за собой дверь.

Бонд кое-как слез с кушетки, добрался до умывальника и принялся приводить себя в порядок. На стоявшем рядом комоде, аккуратно разложенные, лежали его вещи. Все, кроме пистолета. Бонд рассовал их по карманам, вернулся к кушетке, сел и, закурив, попытался размышлять. Ни к каким выводам прийти он не смог. Ясно, что его куда-то везли, вернее — он куда-то плыл, но, судя по поведению матроса, врагом его не считали. Тем не менее Коломбо приложил немало сил, чтобы сделать его своим пленником, а один из его людей даже погиб при этом, пусть и случайно. Видимо, речь не шла о том, чтобы убрать Бонда сразу. Скорее всего, такое обращение предвещало попытку заключить с ним сделку. Только вот какую? И есть ли у него иной выбор?

В девять часов за Бондом пришел тот же матрос, провел его по коротенькому коридору в небольшой уютный салон и оставил в одиночестве. В центре салона стояли стол и два кресла, а рядом — никелированный сервировочный столик с едой и напитками. Бонд подергал ручку двери, находившейся на другой стороне салона, и без удивления обнаружил, что она заперта. Тогда он открыл один из иллюминаторов и выглянул наружу. Единственное, что можно было определить в сумерках, так это то, что плыл он на бывшем рыболовном судне водоизмещением примерно двести тонн. Работал, похоже, один дизельный двигатель, и корабль шел под парусом, делая от шести до семи узлов. Далеко на горизонте виднелась россыпь огней. Видимо, они плыли вдоль берега.

Послышался звук открываемой двери, и Бонд быстро отошел от иллюминатора. В салоне появился Коломбо. Одет он был в майку с короткими рукавами, летние брюки и сандалии. Глаза выдавали его настороженность. Он опустился в одно кресло и указал Бонду на другое.

— Садитесь, друг мой. Нам предстоит всласть поесть, попить и, главное, побеседовать. Пора нам перестать вести себя подобно малым детям и немного повзрослеть. Согласны? Что будете пить — джин, виски, шампанское? А вот колбаса, лучше которой нет в Болонье. Маслины с моих собственных плантаций. Хлеб, масло, проволоке — то есть плавленый сыр — и свежие фиги. Крестьянская еда, конечно, но очень вкусная. Приступайте. Вся эта беготня не могла не дать разгуляться вашему аппетиту, не так ли?