Монастырь призрачных шахидов - Илона Волынская

Телефон зазвонил надрывно и протяжно. Роман нашарил трубку.

- Здравствуй, сынок, с наступающим тебя, - добродушно сказал голос в трубке.

- Здравствуй… папа, - выдавил Роман. Называть папой человека по ту сторону провода – это требовало усилий.

- Что тихий такой? На кафедральной вечеринке перебрал? Новый год празднуете?

- Отец, ты что-то хотел? – перебил его Роман.

- Что ж, к делу, - голос в трубке стал строгим. Вот уж что не изменилось: в детстве этот тон сулил неприятности, и сейчас – тоже.

- Надеюсь, ты понимаешь, Роман, что завещание твоей матери – абсурдно. Она не имела ни малейшего права оставлять квартиру тебе. Эта квартира – наша с ней совместная собственность.

- Квартира была бабушкина.

- Это совершенно неважно, Роман. И речи быть не может, чтобы квартира осталась у тебя.

Роман растерянно оглядел обшарпанные стены своей однокомнатной.

- Но у тебя же есть квартира, отец! Зачем тебе еще одна?

Он не видел, но ясно представлял как далеко, на той стороне Днепра, в просторной трехкомнатной, в которой прошло детство Романа, отец осуждающе качает головой.

- О моей квартире ты забудь. Она всегда была моей, еще когда я с матерью-покойницей даже знаком не был, а тебя и в проекте не предвиделось. Что за манера такая, об отцовском имуществе думать? – он возмущенно фыркнул, - По-твоему, я в состоянии всю жизнь работать? Скоро уже на пенсию. А быть как наши нищие старики я не собираюсь. Твою… то есть, нашу с покойной матерью квартиру я буду сдавать. И тебе легче – не придется меня содержать.

- Твоя пенсия через десять лет! И как ты себе представляешь – ты будешь квартиру сдавать, а мне куда, в коробку под Старый мост?

- Только не надо преувеличений, Роман! Попросишь в университете общежитие. Все мы так начинали, и я тоже. Это вам, молодым, все хочется сразу – квартиру…

- Я больше не работаю в университете, папа.

- Нашел что-то получше? – невозмутимо поинтересовался отец, - Тем более. Заработаешь еще себе на квартиру.

- Нет, я не нашел ничего получше! – Роман уже почти кричал, - Я безработный, понимаешь, безработный!

- Вот только не надо отговорок, - голос отца стал брюзгливым, - Ты прекрасно понимаешь, что не имеешь к этой квартире никакого отношения. Ты ее ничем не заслужил, ты ее не заработал. Она тебе с неба упала. Исключительно из-за глупой сентиментальности твоей матери. Так что будь любезен завтра же явиться к нотариусу. Напишешь отказ от наследства в мою пользу.

Роман потрясенно молчал. Еще несколько месяцев назад, после смерти матери, отец пришел в ярость от этого пресловутого завещание. Роман с ужасом и неловкостью ждал, что отец потребует раздела имущества. Он и предположить не мог, что отец так далеко зайдет!

- Папа, ты шутишь?

Отец немного помолчал, лишь слышалось тяжелое сопение.

- Предупреждали меня, - с гневной дрожью в голосе сказал он, - Но я и предположить не мог, что ты так далеко зайдешь!

- Но, папа…

- Не смей меня перебивать! Или ты завтра же передашь квартиру мне, или… наша следующая встреча будет в суде!

- Ты… будешь судится со мной, папа? Из-за квартиры?

- А ты надеялся, что я безропотно позволю себя обокрасть? – и в ухо Роману ударили короткие гудки – отец швырнул трубку.

Вот это уже было все – полный и окончательный финиш.

- «Обыкновенные люди… - сжимая мерно гудящую трубку в кулаке, Роман медленно опустился вдоль стены и уселся прямо на пол. – Квартирный вопрос только их испортил». Какое там начало новой жизни? Хана. Алямбда. Капец. И главное – все логично. Все так и должно быть.

Когда-то давно, маленьким и наивным, он плакал над книжками, когда после захватывающих, восхитительных приключений, совершенных побед герой вдруг оставался лежать – мертвый. Глупый мальчик! Те старые авторы знали, что писать! Потому что после самого роскошного приключения, самой яркой победы жить-то как раз и незачем. Роман вспомнил ту недавнюю фантастическую ночь, и яростный блеск огня в темной аллее, и мечущиеся тени, и безумную, невозможную фигуру ожившей медной статуи, одержимой желанием убивать. Ночь, когда восторженная эйфория опасности делала мир пронзительным и отточенным, и он почти любил кровожадное бронзовое чудовище. Лучше бы статуя императрицы убила его! Раздавила, как Павла! Роман встретил чудо, темное и совсем не доброе, и все же – чудо. И в сравнении с этим чудом обыденный мир потускнел и утратил всякий смысл. И нет ничего удивительного, что теперь этот мир рассыпается у него под пальцами, и впереди – безработица, суд, одиночество, тоска, тоска…

В дверь позвонили. Роман почти не слышал этого звонка, он звучал где-то далеко, словно в другом мире. Но звонивший не желал признавать, что он в другом мире. Скрипучая тарахтушка продолжала назойливо дрынчать.

Вставать сил не было. Кто бы там ни был: сосед, водопроводчик, судебный исполнитель, Дед Мороз или черти с рогам – а пошли все… Нету его, съехал. По фазе.

Звонок наконец замолчал. А потом дверь просто открылась, в передней послышались шаги и Роман тупо уставился на появившиеся перед его носом острые носки сапожек на шпильках. Он медленно поднял взгляд до высоких кожаных голенищ, длинных стройных ножек в черных облегающих брючках, скользнул выше вдоль тугой пепельной косы, падающей на тугую… гм… да, и весьма…

- Хлопче, тоби не сдается, что ты тут злегка подзадержался? – насмешливо поинтересовалась Янка. Нарочито медленным движением она перебросила косу за спину и чуть потянулась всем телом, так что мягкая кожа ее куртки еще туже натянулась на груди.

- Вообще-то, я только пришел, - пробормотал Роман.

- Вам нужно что-то сделать с дверью, юноша. Замок для младенцев, даже вскрывать неловко, - послышался из передней знакомый грассирующий голос и Рикó встал рядом с Янкой, сверху вниз глядя на сидящего на полу Романа.

- А она где? – поинтересовался Роман.

- Кто именно? – вопросил Рико.

- Ее бронзовое императорское величество.

Рико и Янка быстро переглянулись.

- Сдаеться, вин готов.

- Надеюсь, ты права, - Рико прошел вглубь комнаты, неторопливо оглядывая Романово жилище, - Вы неверно распределяете приоритеты, юноша. Ее бронзовое величество – это совсем неважно. Так, всего лишь эпизод, один из десятков подобных.

- Что же тогда важно? – спросил Роман, просто чтобы что-нибудь спросить. Ответ его не слишком интересовал, потому что все самое важное уже произошло – они были здесь, безумная, невозможное парочка, в чьем реальном существовании он уже сомневался.

Вместо ответа Рико бесцеремонно сунул руку в хозяйственную сумку Романа, и выволок оттуда пузырь шампанского. Брезгливо, словно дохлятину какую, подержал на