Подарок - Гюнтер Штайн

Последние слова Виктора заглушила пулеметная очередь. Где–то защелкали винтовочные выстрелы.

— В укрытие! — Кипиани дернул Виктора в сторону. Едва пулемет смолк, Виктор снова оказался возле рупора–усилителя.

— Зачем вы стреляете по своему соотечественнику?! — громко выкрикнул он. — Разве вы не хотите узнать правду?! Я, Виктор Шенк из Хенигсдорфа, что под Берлином, бывший солдат… — Он назвал номер дивизии, в которой он служил, фамилии нескольких командиров, коротко описал свой родной городок, чтобы все, кто слушал его, не сомневались в том, что он немец.

И снова его слова прервала пулеметная очередь, более короткая, правда, но и более меткая.

Виктор громко выругался. Снова дождавшись тишины, он продолжал свое выступление:

— …Еще летом сорок первого года Гитлер обещал вам завоевать Советский Союз за шесть недель. С тех пор прошло более двух с половиной лет, а конца войне все еще не видно.

Ленинград и Москву Гитлер хвастливо обещал захватить еще летом сорок первого года. Под стенами этих городов погибло более миллиона ваших товарищей, однако ни Ленинград, ни Москва так и не были взяты. В своем приказе от второго октября сорок первого года Гитлер обещал: «Мы разгромим врага еще до наступления зимы». Но он и тут обманул вас.

В тысяча девятьсот сорок втором году Гитлер обещал захватить Сталинград, Саратов, Арзамас, Куйбышев и Москву. На самом же деле под Сталинградом истекла кровью целая армия.

Пятнадцатого августа сорок второго года Гитлер обещал захватить город Грозный, а двадцать пятого сентября город Баку, основные источники нефти. И снова он обманул вас.

В своей последней речи от тридцатого января этого года, то есть всего несколько дней назад, он уже не сулил вам никаких завоеваний, лишь пообещал в неопределенном будущем несомненную победу, одержать которую ему якобы поможет само провидение. Это была его очередная ложь, так как сейчас каждый немецкий солдат знает, что Германия проиграла эту войну и никогда не сможет выиграть ее больше.

Камараден! Посмотрите на Восточный фронт! Он находится в глубоком кризисе. Восемнадцатая армия группы армий «Север» под Ленинградом и западнее озера Ильмень потерпела поражение. Ее остатки панически бегут назад к Чудскому озеру. А соседняя с ней шестнадцатая армия из–за разгрома восемнадцатой настолько обескровлена, что и ей грозит подобная участь.

Группа армий «Центр» без надлежащих резервов из последних сил сражается против превосходящего противника. Из–за успешного продвижения Советской Армии на ее правом крыле она полностью потеряла связь с группой армий «Юг».

А группа армий «Юг» под командованием Манштейна в настоящее время расчленена на три части. Северное крыло ее уже оставило Ровно и Луцк и отступает сейчас ко Львову. Южное крыло полностью распалось из–за разгрома русскими семи немецких дивизий, потери Никополя, а также последнего плацдарма на левом берегу Днепра. А центральная часть группы армий «Юг», вы это знаете и сами, в районе Корсунь–Шевченковского потеряла, по сути дела, целую армию, так как десять немецких дивизий попали там в котел.

Камараден! Шесть танковых дивизий тщетно пытаются вызволить вас из окружения. Вы окружены! Верьте мне, я собственными глазами вижу, что здесь происходит! Кольцо окружения Манштейну не удастся разорвать, как не удалось шестой армии в свое время сделать это.

Несколько дней назад генерал Штеммерман сообщал в штаб армии по радио следующее: «Прорыв изнутри невозможен… Необходимо прикрытие истребительной авиацией…»

Камараден! Гитлер все время врал вам. Он предал вас. Он и сейчас бросит вас, как сделал это с шестой армией под Сталинградом. Покончите с этим! Действуйте, пока еще не поздно!

Камараден, прекращайте вести боевые действия! Переходите в одиночку или группами на сторону Национального комитета «Свободная Германия», уполномоченным которого я являюсь! Национальный комитет приведет вас на свободную немецкую родину!

Кипиани выключил фонарик.

— Камараден! — продолжал Виктор после небольшой паузы. — Если вы меня поняли, то сделайте в воздух три выстрела!

Майору с трудом удалось увести Виктора в укрытие, откуда они стали напряженно прислушиваться, не раздадутся ли выстрелы с немецкой стороны. Прошло несколько томительных минут, и вдруг сразу в нескольких местах почти одновременно послышались выстрелы, а спустя некоторое время где–то далеко раздались три автоматные очереди. Пулемет молчал.

Кипиани встал и по–дружески похлопал Виктора по плечу.

— Сегодня ты хорошо говорил, с душой! И они стреляли уже не в тебя, а в воздух!

— Интересно, что произошло там, в пулеметном гнезде? — задумчиво спросил Виктор.

— Возможно, об этом нам расскажут сегодня новые пленные. Вероятно, там произошел спор с офицером: солдаты хотели послушать тебя, а он не позволял им этого.

В эту же ночь Виктор выступал с воззванием еще в четырех местах на участке этой же дивизии: на опушке леса, прислонившись к дереву, из–за большого сугроба, из–за сожженного танка и даже стоя на бруствере заброшенного окопа. И каждый раз его мучил только один вопрос: удастся ли вырвать своих соотечественников из плена лжелюбви к фатерланду, чтобы спасти их ради нового, свободного отечества?

В одном месте, выслушав Виктора, немецкие солдаты не ограничились одними выстрелами в воздух, они стали громко кричать, что хотели бы лично поговорить с ним.

— Иди к нам! — закричали сразу несколько человек. — Подойди поближе!

Виктор обрадованно вскочил на ноги.

— Товарищ майор, вы слышите?! Они зовут меня. Они хотят поговорить со мной.

— Я слышу.

— Я пойду, товарищ майор.

— Вы этого не сделаете, — спокойно заметил Кипиани и медленно встал.

— Но ведь такая возможность… Ее нельзя упускать!

— Неужели вы забыли, что произошло с одним из уполномоченных Национального комитета? — И Кипиани коротко напомнил Виктору, что немцы точно так же пригласили на переговоры к себе в окоп уполномоченного, а когда тот подошел к брустверу, застрелили его.

— Но не все, кто еще сражается на стороне фашистов, негодяи, товарищ майор, — защищался Виктор. — Если бы мы с вами придерживались именно такой точки зрения, то сидели бы сейчас не с рупором, а за пулеметом.

— Не забывайте, что список погибших из числа членов Национального комитета и без того слишком длинен. Мы не имеем права поступать необдуманно и легкомысленно.

Тем временем Виктора еще раз позвали с немецкой стороны. Нетерпение его росло.

— Товарищ майор, вы же знаете, что на место одного убитого встанут десять новых бойцов. Я должен, я обязан пойти к ним.

Кипиани хорошо понимал состояние Виктора. За полгода, пока они находились вместе, деля все тяжести и невзгоды фронтовой жизни, они сблизились, Кипиани считал, что он нашел в Шенке многие черты, которые, по мнению майора, относятся к национальному характеру немцев. Дядя майора, Нодар Кипиани, известный грузинский писатель, в свое время учился в Германии, в Мюнхене, и был лично знаком с Герхардом Гауптманом и Томасом Манном. Из многочисленных рассказов дяди майор составил для себя представление о немцах, которое как бы подтвердил теперь Виктор Шенк.

— Я отвечаю за вашу жизнь и безопасность, — твердо произнес Кипиани. — Было бы легкомысленно идти туда, полагаясь на счастливый случай.

Возбужденный Виктор сорвал с головы шапку.

— Товарищ майор, вы не должны мешать мне выполнить мой долг! — выпалил он. — Когда я стал уполномоченным комитета «Свободная Германия», мне была обещана всяческая поддержка…

— Я лично за вас отвечаю! — оборвал его Кипиани. — И вы никуда не пойдете!

Заложив руки за спину, майор молча прошел мимо Виктора и поднялся на небольшое возвышение. Остановившись, он смотрел в ту сторону, откуда время от времени все еще доносились крики: «Иди к нам!» Майор, конечно, понимал, что не ответить на этот призыв плохо, так как это может породить у немцев сомнения и даже в какой–то степени лишить их надежды.

Виктор не спеша подошел к майору и тихо начал:

— Товарищ майор, у меня есть предложение…

— Хватит с этим!

— Я могу ответить им, что готов встретиться с их невооруженным представителем на полпути, на ничейной земле, вон у той сосны!

Немного подумав, майор согласился с предложением Виктора. Однако не успел Виктор двинуться с места, как к ним подошел капитан и передал приказ из штаба дивизии, который гласил, что майор Кипиани вместе с антифашистом Шенком должен немедленно покинуть передовую и отправиться в город, так как дивизия готовится к наступлению.

Кипиани кивнул. Так было всегда: когда войска начинали новое наступление, немецких антифашистов переводили из опасной зоны. Майор посмотрел на часы: семнадцать минут пятого. Если бы капитан пришел чуть раньше, Кипиани не пришлось бы попусту спорить с Виктором. Однако он тут же подумал о том, что споры с Виктором Андреевичем, являющиеся своеобразным воспитанием дисциплины, вовсе не напрасны, ведь после окончания войны Виктору и его товарищам в Германии придется решать массу очень сложных задач, а для этого голова Виктора должна быть ясной.