Щелкунчик и Мышиный Король (сборник) - Эрнст Гофман

Возвращаясь в город, два школяра оживленно толковали о странной встрече. Ну и забавно будет обсудить это происшествие с приятелями! Однако они были сильно удивлены, когда им наперебой стали рассказывать о прекрасном золотоволосом юноше, который прибыл в их город на великолепном белом скакуне. Да, конечно, он невысок, зато строен, отлично сложен. Писклявый голосок? Да что вы, речь его сладкозвучна! «Это действительно город Керепес?

А где дом профессора Терпина?» – музыкой звучали его слова.

Ничего не могли понять друзья. Может, к ним в Керепес пожаловал не только забавный уродец, но и красавец принц? Недоуменно переглядываясь, они подошли к дому профессора Терпина, у которого нынче собирались на литературный вечер лучшие умы и таланты города.

Необъяснимое наваждение

Дверь друзьям открыла прекрасная Кандида.

– Здравствуйте, господин Фабиан, – улыбнулась она. – Ох, милый Балтазар, входите скорей! У нас сегодня удивительный, необыкновенный гость!

Гостиная была переполнена разодетыми дамами и господами в строгих фраках. Посреди залы стоял, покачиваясь на тонких кривых ножках, тот самый писклявый горбун, внимание всех присутствующих было обращено к нему. Он опирался на изящную тонкую трость с золотым набалдашником и, казалось, только потому не падал.

– Ба! – хмыкнул Фабиан. – Старый знакомый!

Профессор Мош Терпин поспешил представить карлика вновь прибывшим:

– Рад рекомендовать вам, друзья, этого талантливого юношу, блестящего литератора и музыканта господина… э-ээ… Циннобера.

– Уже имели честь, – смущенно пробормотал Балтазар. – Не сильно ли ушиблись, падая с лошади, господин Циннобер?

– Я? Упал с лошади? Да я лучший в мире наездник! – тонконогий карлик злобно сверкнул глазами и замахнулся тростью на опешившего Балтазара. – Негодяй!

От резкого движения он закачался на паучьих ножках и наверняка грохнулся бы на пол, не поддержи его профессор за локоть. Тут запела скрипка, зал наполнила чарующая мелодия, и все обернулись к всемирно известному скрипачу Винченцо Сбиокка. Музыкант играл вдохновенно, то нежно ласкал скрипку смычком, то энергично терзал струны, от усердия привстав на цыпочки. Затихла последняя протяжная нота, и скрипач скромно склонил голову, ожидая заслуженных аплодисментов. Но все вдруг кинулись к горбатому уродцу с восторженными криками:

– Великолепно! Бесподобно, господин Циннобер! Какая игра! Какое мастерство!

Малютка Цахес снисходительно кивал и пояснял тоненьким скрипучим голоском:

– Благодарю. Это мне не трудно, ведь я лучший скрипач в Европе, да и в мире тоже.

Взбешенный Сбиокка онемел от негодования и со скрипкой под мышкой выбежал из зала. А прекрасная Кандида, с умилением глядя на карлика, шептала:

– О божественный Циннобер! Вы – великий музыкант!

Этого Балтазар выдержать не мог. Он решился и громко сказал:

– Позвольте мне, господа, прочесть только что сочиненные стихи, посвященные…

– Просим! Просим! – закричали присутствующие, даже не дослушав юношу.

И Балтазар, откинув голову и вперив горящий взгляд в потолок, начал декламировать:

Был ясен день и ночь светла,

Прозрачен воздух и упруг.

И Роза алая цвела

Среди своих подруг.

В густой листве среди ветвей,

Где крона, как дворец,

Таился скромный Соловей,

Невидимый певец…

Едва успел Балтазар набрать в легкие воздуха, чтобы продолжить читать свою поэму, как дамы повернулись к малютке Цахесу и рассыпались в похвалах:

– Ах! Ах! Господин Циннобер! Как прелестно, как великолепно!..

Карлик без тени улыбки раскланивался направо и налево. Раздосадованный, ничего не понимающий Балтазар повысил голос и продолжал:

Он ни на миг не умолкал,

Свистал всю ночь в лесу.

Любовью к Розе он пылал

И пел ее красу.

«Фию-фии! Фию-фийом!» —

Он пел, не зная сна.

Но ни единым лепестком

Не дрогнула она.

И что же? Прекрасная Кандида и вправду даже не поглядела на несчастного поэта. Она кинулась к напыщенному карлику и страстно поцеловала его.

– Вы величайший поэт, господин Циннобер! Ваши стихи изумительны! – воскликнул профессор и от полноты чувств заключил уродца в объятия.

Тот вдруг дернулся, больно укусил беднягу профессора за ухо и завизжал, как кошка:

– Пусти! Глаза выцарапаю! Нос откушу!

Тут-то все и обратили внимание на Балтазара.

– Ах, как глупо мяукать в приличном обществе, господин школяр! – отшатнулась стоявшая рядом с ним дама.

– Невежа! – нахмурился господин с цветком в петлице. – Визжать при дамах, будто уличный кот!

Балтазар хотел было объяснить, что он вовсе не мяукал, а только что прочел стихи, за которые почему-то хвалили несносного уродца. Но Фабиан схватил его за рукав и поспешил увести из профессорского дома. А к малютке Цахесу по прозванию Циннобер обратился сам господин министр:

– Вы прекрасный наездник, вы великий музыкант, вы вдохновенный поэт, господин Циннобер! Таких людей нужно ценить, и в нашем государстве они должны занимать достойное место. Прошу вас наведаться ко мне в министерство, мы подберем для вас подходящую должность.

Несчастный Балтазар тем временем брел по улице и растерянно бормотал:

– Откуда взялся этот Циннобер? Почему люди не замечают его уродства, глупости, бессмысленной злобы, а, наоборот, приписывают ему чужие достоинства? Это какое-то наваждение! Или волшебство? А прелестная Кандида? О, горе мне!.. «И ни единым лепестком не дрогнула она…»

Орден Зеленого-В-Крапинку Тигра

Дни шли за днями. Весь город теперь только и толковал о несравненном Циннобере. Он-де и великий каллиграф и каждую букву в указах выводит, как настоящий художник. Да и сами указы, поговаривают, готовит не министр, а он, этот могучий государственный ум – господин Циннобер!

– Ах, какой он красавец! – шептались по углам девицы на выданье.

– И выправка, выправка! – восхищались генералы. – А какой громкий командный голос!

– А как он заботится о благе граждан! – умилялись обыватели. – Истинный слуга отечества!

Дошли эти слухи и до самого правителя страны князя Варсанофа, который решил наведаться к министру и лично познакомиться с новоявленным героем и гением. Он появился во время обеда, когда министр вместе со своим незаменимым помощником господином Циннобером лакомились жареными жаворонками. Министр аккуратно ел птицу маленькими кусочками, работая ножом и вилкой. Напротив него над столом торчала похожая на редьку голова горбуна. Он тянул узловатые руки к блюду, с хрустом разрывал дичь на части, жадно обгладывал и швырял косточки прямо на скатерть. Брызги так и летели по сторонам, на белоснежном камзоле подошедшего князя одно за другим расплывались янтарные пятна жира.

– Что это? – отпрянул князь Варсаноф, гневно глядя на задрожавшего министра. – Вы не умеете себя вести, господин министр! Чавкаете, брызгаетесь жиром!

– Позвольте… – пролепетал министр.

– Не позволю! – перебил его князь. – Я вижу здесь лишь одного человека, достойного представлять правительство страны! Это господин Циннобер, украшение государства и отныне наш первый министр!

Немыслимый взлет малютки Цахеса по прозванию Циннобер продолжался. Теперь он жил в специально возведенном для него дворце с множеством камердинеров, поваров, лакеев и других слуг. Слуги одевали его, умывали, кормили, вывозили на прогулку, вечером раздевали и укладывали в постель.

Выезжал теперь малютка Цахес в золоченом экипаже, запряженном шестеркой лошадей. По тридцать раз в день Циннобер менял наряды. Сапоги его непременно были на самом высоком каблуке, так что он не мог ходить без посторонней помощи, а островерхая шляпа с перьями едва умещалась в карете. Только, вот странность, причесывать свои роскошные локоны малютка Цахес не позволял никому. Стоило парикмахеру приблизиться, как он начинал кусаться, брыкаться и визжать.

По повелению князя Варсанофа первого министра государства господина Циннобера наградили орденом Зеленого-В-Крапинку Тигра. Правда, тут возникли некоторые затруднения. Этот орден полагалось носить на широкой шелковой ленте, надетой через правое плечо наискосок к левому бедру. Однако лента все время соскальзывала с узкого плеча, топорщилась на горбу, а сам орден волочился по полу и путался у Циннобера под ногами, отчего тот то и дело хлопался наземь. Князь срочно созвал Орденский Совет, и решено было для ношения ордена учредить специальный камзол с бриллиантовыми пуговицами, которыми и стали пристегивать ленту. Для камзола господина Циннобера понадобилось ровно двадцать пуговиц. С тех пор орден Зеленого-В-Крапинку Тигра имел несколько степеней по числу бриллиантовых пуговиц, которые выдавались вместе с орденом. Больше двадцати пуговиц не мог иметь никто в государстве, кроме великого Циннобера.

О неуживчивом, даже злобном нраве первого министра ходили самые невероятные слухи. Горожане, которые не имели счастья лицезреть его, тайком перешептывались о том, что однажды господин Циннобер в гневе изрубил в куски мышь, пробежавшую по дворцу в неурочное время, то есть днем. Впрочем, по ночам спящий малютка Цахес так храпел, свистел и стонал, что ни одна мышь и носа не смела высунуть в его покоях. Однако те, кому доводилось увидеть и услышать господина Циннобера, будто околдованные, не видели никаких недостатков и с восторгом описывали его изящество, красоту и доброту.