Древесный маг Орловского княжества (том 4) - Игорь Павлов

Лежу на костях, слышу, как Пересвет Дарью из–под груды раскапывает.

— Цела сестрица? — Спрашивает деловито.

— Ну что, подрался, осёл? — Огрызается магичка. — Ярик где⁈ Ярик!!

На корень Розы смотрю. В земле весь. И в крови моей. Она по стеблю до корня и стекла. Только так и вышло вырвать. В кисти возвращается чувствительность, а в ноги сила. Приподнимаюсь, потому что эти уже вдвоём орут, меня зазывая. Потеряли.

— Получилось! — Кричит Дарья, и бежит ко мне, хромая. А затем прямо по костям да доспехам на четвереньках продирается. Вся потрёпанная, нагрудник изодран так, что лоскутами висит.

Пересвет тем временем топором останки разгребает, чтоб самому пройти. Морда квадратная вся исцарапана, в дырах кольчуги пальцы скелетные висят, а этому хоть бы что.

Выбрались с поля до арки. Снова почва затрещала мощно! У меня аж сердце упало. Но обернувшись, я увидел, как земля, будто жижа болотная, кости да прочее от воинов в себя впитывает.

Вышли к руинам. Уже полудохлые.

Розу держу, из руки ни на мгновение не выпускаю. А у соратников глаза горят.

Сполоснул корень в лужице от земли. И над головой последние остатки давления схлынули. По периметру голубой рой светлячков пронёсся, бахнул взрывом бесшумным и растворился. За ним ещё один выскочил, и ещё! А следом всё вокруг нас заполонило точками, словно мы в центр Галактики попали.

Наблюдая чудо–картину, мы дышать перестали. Дарья глазища вытаращила на пол лица, у Пересвета квадратная рожа вытянулась до прямоугольной. Что успели, увидели, ибо всё быстро истончилось и превратилось в яркое воспоминание. За секунды все светлячки испарились на наших глазах, открывая вполне обычный вид на лес. Уже без всяких заслонов, марева, дымки, блеска пыльцы… вот только яркие цветы на кустах остались.

— Души воинов, — произнёс Пересвет сипло. И мурашки прокатились по моей коже.

— Мы сделали это, — прошептала Дарья и слёзы посыпались у неё из глаз.

— Ну чего ты, — простонал витязь, прикладывая к себе её головушку. — Доброе дело сделали. Подвиг вековой. Теперь песни о нас слагать начнут.

Вздыхаю. На Розу смотрю. Товарищам на неё, похоже, уже плевать. Наваждение прошло.

Но другое теперь началось. Высшего духа стал я чувствовать. Но уже не как враждебного и желающего меня поработить, а как нечто благодарное.

— Ты будешь мне другом? — Спрашиваю его.

Затрещали деревья мощно. Друзья вздыбились. А я рассмеялся.

— Да понял, понял! — Крикнул Духу древнего леса. И всё стихло.

Теперь это моя земля, но вырубать Лес я не стану, потому что здесь живёт мой новый Друг. Каждое растение, каждый листочек — это всё Он.

Лазурная роза — была его проклятьем. А все те сотни тысяч воинов бесконечными муками, которые можно было заглушить лишь кровью новых людей.

Но больше этого не нужно. Терновник уходит в землю, так Высший дух укладывает спать своих детей.

В моих руках артефакт перестал быть живой розой, он затвердел до прочности металла. Лепестки, листочки, шипы и стебель, всё теперь, будто из него. И легко можно решить, что Её выковал искусный кузнец из необычного голубого перламутрового металла.

Замотав затвердевшую Розу в тряпочку, убрал её в сумку с глаз долой. Это моя добыча. Возможно, позже, я приду сюда, чтобы собрать все сокровища. Дух леса поможет.

Через полчаса мы уже вышли на открытое поле. Увидев нас с пригорка, дозорные закричали радостно. И вскоре к нам прискакала целая толпа дружинников, которая готовилась оборонять мост и кладку, как я велел.

Гайянэ первой бросилась ко мне, слетев с коня на скаку, как циркачка, за плечи взяла и рассмотрела с ног до головы. Но обнимать не стала, думаю, постеснялась при всех. В её шикарных чёрных глазах я чуть было не утонул в тот момент. И понял, что она больше всех переживала. А не пошла, потому что знала, обузой будет. А ещё потому, что она никогда не спорит со мной.

Обернувшись на Лес напоследок, я увидел уже обычные ничем не примечательные заросли, за одним лишь исключением, что там всё более зелено, чем вокруг.

В Малорыжково начались гулянья по случаю нашего подвига. Присоединились люди с Новосёлок и Елькино. Пришёл и с Каменцов люд.

Пересвет в такой пляс пустился, что возрадовались и захлопали даже самые ворчливые и недовольные бабули. Даже Гайя заулыбалась.

Через три дня я соизволил посетить Академию. Конечно, с целью получить свой официальный отпуск. Чтоб уже с чистой совестью готовиться к отъезду в Орёл.

Ещё на въезде у трактира «Охотник» заметил скопление конников и чёрное знамя с золотым солнцем. Восемь бойцов насчитал. Слухи не врут, первые карательные отряды уже добрались до Звягинок. Рыщут по округе разбойников, дерзнувших напасть на кортеж Давыдова. Скоро и в Малорыжково явятся опрашивать население.

М–да, моя дерзость без внимания не осталась. С другой стороны, похвально, Кремль, очень похвально.

В Академии меня никто не повязал. Да и кремлёвских солдат нет, всё обыденно и размеренно. Первое занятие в большой аудитории — история Российской империи, кстати, очень увлекательно. Собрался весь второй курс за исключением паладинов.

Второй урок уже в классе по изучению оберегов. Пока теоретическое. Всё черчу карандашом в свитке, которые складываю в сумку, как хомяк.

Третье занятие в Зале Практики по зельеваренью, где меня ждала разъярённая Чернава. Она снова задержала после занятий, во время которых была сама не своя.

— Что ты сделал? Признавайся, — нависла надо мной, сидящим за партой.

Похоже, грымза пришла к такому выводу не сразу. До этого ж молчала больше недели. Или перепроверяла факты⁇

— Прогулял, больше не повторился, тёть Чернав, — сразу включил дурака. — А вы, кстати, похорошели. Признайтесь, крутите шуры–муры с ректором?

Грымза поперхнулась слюной. А затем даже посохом замахнулась.

— Ах ты словоблуд несчастный! Дерзкий мальчишка! Я тебе покажу. А ну рассказывай, что с Давыдовым сотворил⁈

Похоже, ревизия не откладывается. Она вообще отменилась!

— Тёть Чернав, ну посмотри на меня, бестолоча? — Стою на своём. — Где я, а где Давыдов, м?

— Ты дуру из меня не делай, Тёмный.

Смотрит на меня почерневшими глазами, как ведьма. Вот сейчас уже готов и прибить тварь такую, потому что надоело терпеть. Остаётся лишь призрачное чувство благодарности, что выходила после сечи на Калининских топях. Иначе бы уже прикончил.

Отшатнулась вдруг Чернава, глазами заморгала часто. Да ну⁈ Испугалась что ли?

— Ты это… — начала спокойно, взгляд