Выбираю таран - Людмила Жукова

Исследователь-публицист Константин Смирнов — уже из поколения внуков ветеранов (нашего полку прибывает!) — взглянул на затянувшийся спор по-новому, с позиций точных наук. В своей статье «Загадки успехов воздушных асов» (За семью печатями. 1995. № 11) он рассуждает так. Допустим, Хартман сбил все 352 машины, но учтем, что сбил он их в 825 боях. Иван Кожедуб, пришедший на фронт в 1943 году, сбил 62 машины, но ему пришлось участвовать всего в 120 боях. Едва ли у кого вызовет сомнение допущение, что, пройди Кожедуб 825 боев, он вполне мог сбить не меньше Хартмана. «Поэтому оценивать качества летчика-истребителя нужно не по количеству сбитых самолетов, — делает вывод молодой исследователь, — а по некоторому коэффициенту, равному отношению числа сбитых машин к количеству проведенных боев. Назовем его — коэффициент эффективности одного воздушного боя». Простым делением получим коэффициент Хартмана — 0,43. То есть он при своем коэффициенте сбил бы в 120 боях 51 машину — меньше, чем Кожедуб. Покрышкин имеет коэффициент (подсчитайте!), близкий к коэффициенту Хартмана, Речкалов — Баркгорна, Евстигнеев — Ралля, Ворожейкин — Навотны и т. д.

Вывод исследователя: лучшим летчиком-асом Второй мировой войны является Иван Кожедуб. Иными словами, можно утверждать, что никакой «загадки высокой результативности асов люфтваффе нет (если даже допустить правильность их личных счетов). Просто немецким асам пришлось больше летать по причине огромных потерь летных кадров».

Из сотен тысяч воздушных боев Великой Отечественной войны всего 500 были таранные, но вклад их в победу неизмеримо велик. Среди выдающихся асов, применивших таран, — Амет-Хан Султан, Головачев, Хлобыстов, Терехин…

Вот данные самого большого знатока истории воздушных таранов генерал-майора авиации профессора А. Д. Зайцева:

«Таран за годы Великой Отечественной войны совершил 561 летчик-истребитель. Из них 33 сделали это дважды. Герой Советского Союза Хлобыстов — трижды, Герой Советского Союза Ковзан — четырежды. Среди таранщиков — 19 экипажей штурмовиков и 18 — бомбардировщиков».

«Ревизоры» истории пытались внушить нам мысль, что все герои тарана — смертники, наподобие японских камикадзе. У генерала Зайцева в статье «Хроника воздушных таранов» («Военно-исторический журнал». 1989. № 3) находим такие сведения: «233 летчика благополучно посадили свои машины, 176 спаслись с парашютом. Но 216 погибли (частично уже во время посадки — от поломки машины, от ран, от вовремя неоказанной медицинской помощи) и 11 пропали без вести».

Генерал Зайцев подсчитал и внушительные безвозвратные потери врага от таранов: «272 бомбардировщика, 313 истребителей, 48 разведчиков и 3 транспортных самолета. С учетом численности экипажей (истребители — 1–2, остальные — 2–4) вражеская авиация лишилась более 1500 лиц летного состава». То есть потерь от таранов (какая-то часть сбитых экипажей спасалась с парашютом) противник понес примерно в 6 раз больше, чем наши ВВС. А психологический эффект, угнетающий боевой дух врага, неисчислим в цифрах.

В мемуарах германских летчиков, спасшихся с парашютом после таранного удара, находим эмоциональные описания ощущений в этот страшный миг и указание его времени вплоть до минут, что помогает определить: речь идет о беспощадном ударе Ивана Иванова, Константина Оборина, Анатолия Морозова. Командир экипажа, сбитого лейтенантом Груниным 9 сентября 1941 года под Москвой, Рудольф Люгер (на его счету сотни боевых вылетов в Западной Европе) был потрясен тараном: «С советскими летчиками мы встретились впервые, мы поражены их мужеством и бесстрашием. О таране слышали, но не верили… какая это страшная вещь».

В канун 50-летия Победы над фашизмом командование ВВС Германии через Российский комитет ветеранов пригласило в Берлин известных советских асов. На встречу прибыли семь Героев Советского Союза во главе с маршалом авиации, дважды Героем Советского Союза Н. М. Скомороховым, сбившим за войну 35 немецких самолетов. Во время товарищеского ужина германский ас Юган Яров попросил маршала найти русского летчика, который нанес сокрушительный удар по его «юнкерсу». «Какой это был ужасный момент в моей жизни! — вспоминал немецкий пилот. — Он по сей день в моей памяти, я много раз переживал этот страх во сне и просыпался в холодном поту. Мы должны встретиться и посмотреть в глаза друг другу. Найдите этого героя, мы его примем как самого родного человека. Тот бой проходил на подступах к Киеву 23 июля 1943 года»…

Но поиски героя-таранщика не увенчались успехом: или не зафиксирован этот факт в архивных документах, или пока не найден исследователями. Но это значит, что таранов значительно больше известного количества.

В советской печати долгое время бытовало мнение, что немецкие летчики ни разу не пошли на таран. Но изыскания недавних лет и неизвестные ранее публикации на Западе опровергли это утверждение.

В упоминавшейся уже книге Ю. Мухина приводится подготовленный Герингом в конце 1943 года приказ, пункт второй которого гласил: «Каждый истребитель, совершивший посадку на исправном самолете и не добившийся результата в воздушном бою, будет предан суду военного трибунала!», а пункт третий: «Если на самолете закончился боекомплект или отказало бортовое оружие, летчик обязан таранить бомбардировщик противника!»

Генерал-фельдмаршал Мильх опротестовал приказ с комментарием: «Летчики могут быть морально раздавлены им!»

Но в конце 1944 года командование люфтваффе пошло на то, чтобы спешно сформировать из добровольцев и штрафников группы летчиков, готовых на таранные удары.

В дневнике обличителя этого «варварского приема русских» Геббельса находим запись от 8 апреля 1945 года: «В течение дня против вторжения вражеских истребителей впервые были использованы наши истребители для таранного боя; результаты еще неизвестны, но, кажется, успехи не так велики, как хотелось бы. Правда, это первая попытка, и от эксперимента отказываться еще преждевременно…» Это в апреле-то 1945-го!

Сегодня ветераны Второй мировой войны с той и другой стороны встречаются на международных форумах и конференциях, вспоминают былые бои. На одной из таких встреч известный ас люфтваффе и один из руководителей послевоенных ВВС НАТО Гюнтер Ралль признался (цитирую по книге Героя Советского Союза Г. А. Баевского «С авиацией через век»), что «всегда испытывал глубокое уважение к мужеству и мастерству советских летчиков, равных которым он не встречал».

В ожесточенных боях за Курск, в небе над которым сражались и Баевский, и Ралль, погиб цвет немецких ВВС. Только из первой полсотни лучших экспертов выбыло из строя навсегда 14 результативных, имевших по 20, 50 и более побед.