По-другому - Юлия Резник

– Жена этого красавчика! – сладко улыбаюсь я, ущипнув перекошенного Костика за щечку. Ути-пути. Визги «какая такая жена?!» дослушиваю уже издали, выйдя за дверь.

– Ну ты дала, Верка! Обоссаться! – ржет Коршунова, подталкивая меня в спину. Ага, дала… Буквально все, что во мне было. Теперь такое опустошение, что меня болтает как пьяную. И слезы рекой по лицу льют, и почти тотчас берутся ледяной коркой.

Спа-салон отсюда метрах в двадцати, надо просто обойди дом по периметру, а там наискосок – всего ничего, мимо раскидистых сосен. Нужно просто туда дойти.

– Эй! Вера! – орет Костик.

– Ты посмотри, – шипит Ирка, – этот гад за нами таки увязался! Хватило же совести.

– Да стой ты. Надо поговорить.

– Говори! – вытираю нос плечом. Простыня ни капельки не спасает от декабрьского пробирающего до костей холода.

– Вер, да ты что. Дубак. Пойдем, – возражает Таня.

– А вы, курицы, вообще не лезьте, когда я со своей женой говорю!

– Это мы курицы?! – взвивается Ирка.

– Ир. Потом, – вмешивается Таня. – Вер, ты правда будешь с ним разговаривать?

Киваю. Ведь не отстанет же! Я Костика хорошо знаю.

– Тогда хоть в предбанник зайдите. Вон там, видишь, дверь?

Дверь действительно ведет прямо в парилку. Очень удобно. Можно выскочить охладиться, минуя другие комнаты. Мы с Костиком заходим в тесный коридорчик. Здесь меня моментально бросает в жар. Озябшие пальцы в сланцах начинают больно покалывать. А тут еще Костик хватает меня за руку:

– Ты что это устроила?! – шипит он.

– Я устроила? – не верю своим ушам.

– А кто?! Приперлась тут, выставила меня идиотом! И это перед новым начальником, дура! Что он теперь обо мне подумает?!

Слова Костика ввергают меня в шок. Стою, не в силах вымолвить ни слова, глазами хлопаю. Нет, я, конечно, слышала – абьюзеры часто используют такой прием, но за моим мужем ничего подобного не водилось. Пока я пытаюсь как-то осмыслить происходящее, Костик продолжает вопить:

– Ты следила за мной?! Ну? Кто тебя надоумил? Эти?! – намекая, видимо, на моих подруг, тычет в дверь.

– Кость, ты спятил? Изменил мне, привел какую-то прошмандовку в нашу компанию, а виновата я?

– Да с хрена ли сразу изменил? Что ты себе придумала? У тебя совсем крыша потекла, да?

– Прекрати меня оскорблять!

Я не девочка. Я понимаю прекрасно, что и для чего он делает. Почему хочет вывернуть ситуацию так, чтобы еще и меня виноватой сделать. Умом я все понимаю, да… Но, боже, как это обидно. И невероятно… И… У меня даже слов нет. Я будто заперта теснотой этого коридора с человеком, которого совершенно не знаю. И мне так страшно это осознавать, после стольких лет…

– Ты сама себя оскорбляешь! Какого черта ты приперлась вообще?

– Я приехала в спа! С подругами!

– Пиздеж! Где спа, а где ты?!

Слова мужа бьют наотмашь. Ломают до этого казавшиеся мне незыблемыми подпорки в душе. Это так больно, что меня едва не сбивает с ног. Обхватываю себя за предплечья, отстраненно замечая, что в процессе нашей ссоры я успела потерять последнюю защиту – простыню. И теперь стою перед ним в давно уже маленьком мне купальнике.

– Знаешь что? Ты, Кость, как напаришься, езжай к этой своей… Не надо домой. Там тебя больше не ждут.

Меня колотит. Не в силах вынести происходящее, я отворачиваюсь. За спиной раздается глумливый смех, а отсмеявшись, Костик напоминает мне, что вообще-то это его квартира, и если меня что-то не устраивает, то я могу валить на все четыре стороны. Меня никто не держит. Вот прямо так и говорит, да, а потом еще и дверью хлопает.

Абсолютно оглушенная, я остаюсь одна. Стою так какое-то время, собирая себя по кусочкам. И молюсь только, чтобы никто сюда не зашел, не увидел меня такой униженной и раздавленной.

Отмереть меня заставляют чьи-то приближающиеся голоса. Как пугливая курица, я толкаю первую попавшуюся дверь, чтобы выскочить на улицу, но по ошибке вваливаюсь в парилку. И ладно бы это. Но! Совершенно не готовая здесь оказаться, я едва не утыкаясь носом в пах сидящего на верхней полке Меринова. Ну, то есть сразу я этого, конечно, не понимаю… Меня просто под дых бьет. Паром, пряным ароматом пихты и можжевельника. Мускусом хорошо пропотевшего самца и чем-то совсем уж интимным. И перед глазами (просто какой-то кошмар!) оказывается его наливающийся под моим взглядом член. Гораздо более темный, чем кожа на груди и на бедрах. Перевитый толстыми жгутами вен. О том, кому, собственно, этот член принадлежит, я понимаю, лишь когда Меринов со мной заговаривает.

– Решили попариться?

– А?! – вскидываю глаза. – Нет! Из-звините. Я, похоже, дверью ошиблась!

Вылетаю пулей. На этот раз безошибочно находя выход. Стыд обжигает щеки, стекает вниз по груди. Холода я не чувствую, хотя осталась в одном купальнике. Залетаю в спа. Падаю в ротанговое кресло.

– Ну, наконец-то, Вер! Как все прошло? Что этот мудак сказал? Отпирался?!

Мудак… Ах да! Они про Костика.

– Господи, девочки! Я такая дурочка. Я так влипла. Вы бы знали…

Почему-то случай в парной отодвигает произошедшее с мужем на второй план. Истерично хохоча, рассказываю подругам, что со мной только что приключилось. Прячу в ладонях горящие щеки. То хихикаю, блин, то рыдаю…

– Что, прям вот абсолютно голый?

– Совсем. Положил полотенце на лавку, чтоб зад не обжечь, и сидел в чем мать родила.

– Значит, там у полковника все в порядке, – без капли сомнения в голосе заявляет Ирка. И оно-то, конечно, да. Более чем. Но откуда ей знать?

– Откуда такие выводы? – утираю слезы.

– Сама подумай, будь у него какие-то комплексы по поводу размера, стал бы он так беззастенчиво демонстрировать свое хозяйство всем желающим?

Истерично ржу.

– Не то чтобы я прям желала его увидеть.

– Но увидела же. И что? Я угадала с размерчиком?

– Ирка, отвали. Мне сейчас не до этого совершенно.

– Ну, ведь интересно! Мужик этот у нас в городе не на последнем посту ведь будет...

– И что?

– А то! Все проблемы в мире от этого.

– От чего? От маленького члена?

– Естественно! Комплексы на какие только «подвиги» мужиков не толкают. А если мужик при власти… – Танюха поигрывает бровями, –