Журнал «Вокруг Света» №09 за 1971 год - Вокруг Света

Вся архитектура входа вела человека так, что он не мог сразу, «из мира земного», шагнуть через порог, где обитает божество. И так было везде.

...Соборы средневековья, втиснутые в теснину узких улочек, прячут свои двери в глубине ряда уменьшающихся, как в перспективе, стрельчатых арок, которые словно сжимают то пространство, что на десятки метров отставило древнеегипетский храм от обыденной жизни человека. А в конце этого уже чисто символического пути человека останавливают кованые двери с изображениями «священных» сцен, открывающих основной смысл дома, что начинается за этим порогом. Недаром рельефы, во множестве украшающие двери романских и готических соборов, называли когда-то «евангелием для неграмотных».

...«Майтхуна» — в средневековой индийской эмблематике соединение пары животных, птиц, людей. Рельефы «майтхуны» первобытно откровенны, в них, фигурально говоря, нет многоточий между скульптурными фразами. И в большинстве своем сцены «майтхуны» можно видеть именно над входами в храмы.

Казалось бы, что может быть общего между сурово-аскетическим, непримиримым к человеческим слабостям убранством дверей европейского соборного средневековья и рельефами на воротах индийских святилищ — рельефами поистине непристойными с точки зрения христианской морали?

Мотив «майтхуны», как пишет известный советский исследователь культуры Индии А. Корецкая, «ведет свое происхождение от древнего культа плодородия. В этот жизненный мотив брахманы вкладывали мистический смысл, считая его выражением воссоединения двух божественных принципов: сущности жизни и природной энергии. По существующему поверью майтхуна приносит счастье...».

И здесь — то же стремление задержать входящего, чтобы смог он, прежде чем переступить порог, ведущий к «святая святых», услышать нечто очень важное, на чем, по представлению тех, кто строил храм, держится мир.

«Каждый, в знак овладения домом, вешал на дверях свой щит...» (Из хроники крестовых походов)

В западном портале Новгородской Софии врезаны массивные бронзовые врата с. рельефными изображениями на библейские темы. Эти рельефы свидетельствуют об отточенном мастерстве, но мастерстве несколько натуралистического толка, отличного от того, что присуще было древнерусским ваятелям. Да и латинские поясняющие надписи убеждают нас, что врата эти изготовлены были в Западной Европе. Как попали эти чужеземные врата в святая святых Новгорода, в Великую Софию, до конца не ясно. По-видимому, как военный трофей после разгрома шведской столицы Сигтуны в 1187 году. Но и Сигтуна, показали исследования, не родина этих дверей. Считается, что изготовлены они были в Магдебурге, а лишь затем при неизвестных пока обстоятельствах перекочевали в Швецию и только потом были «взяты на меч» новгородцами.

Странствия этих врат — пожалуй, один из ярчайших примеров того, какой символический смысл имели двери. Оскверненные или разрушенные двери — дома, храма, крепости — были символом позора или военного поражения. В одном из индейских племен Южной Америки существовал обычай, согласно которому дотронуться без позволения хозяина хижины до дверного полога считалось смертельным оскорблением, а разрешение откинуть его — высшим признаком почета к гостю.

Разве не схож — в принципе своем — этот обычай с тем, который еще до недавнего времени существовал в Европе, а ныне стал чистым символом: вручать победителю с низким поклоном ключи от городских ворот. Только тогда город считался окончательно покоренным, когда военное поражение вынуждало к позорному отказу от права владения дверью собственного дома. (А оборотная сторона этого обычая: торжественно вручать символические ключи от символических дверей как высший знак почета и доверия к гостю? Как она перекликается с древним индейским обрядом!)

Крепость, город — что в принципе когда-то было одно и то же — с особой бережностью относились к своим дверям, самому уязвимому месту обороны. Древнерусские «городы», например, прятали их так, чтобы входящий вынужден был пройти мимо крепостной стены, повернувшись к настороженным бойницам незакрытым щитом правым боком. Но это защита чисто фортификационная. А вы пройдите мысленно по тем тысячелетиям, что отделяют нас от первых крепостных стен первых городов земли, — вы не только увидите шестиногих крылатых чудовищ, стоящих у входных пилонов ассирийских дворцов, оскаленных львов, охранявших циклопические ворота Микен, грозных стражников-дварапал, замерших у порога дворцовых и храмовых сооружений Индии, Кореи, Японии. Вы сможете услышать те магические заклинания, которые должны были заставить остановиться чужеземца, если подошел он к порогу с недобрыми мыслями.

...Вот это, видимо, и было основным смыслом дверных украшений всех времен и народов: языком искусства встретить входящего — радушно или высокомерно, гостеприимно или настороженно, житейски обыденным словом или торжественным изречением, вобравшим в себя мудрость предков.

В. Левин, А. Чернецов

Самая длинная ночь

«...Наступил решающий момент, чтобы спасти Болгарию и болгарский народ от страшной катастрофы, которая нависла над нашей страной. Единственный путь спасения — активная вооруженная борьба повстанческих отрядов и всеобщее восстание народа и армии... Смерть фашизму! Вся власть в руки Отечественного фронта!» (Из приказа Главного штаба Народно-освободительной повстанческой армии от 26 августа 1944 года)

В том году я проводил отпуск в небольшом селе Шемшове, что неподалеку от Тырнова. Поселился я у директора школы Стояна Стоянова, чей новый дом из красного кирпича уютно спрятался в густой зелени огромного сада. По вечерам мы с хозяином подолгу засиживались там на низенькой скамейке, пока его жена сердито не напоминала о времени. Попыхивая вишневой носогрейкой, бай Стоян любил поразмышлять о прожитом и увиденном. И вот тогда-то в неторопливых рассказах этого грузного седого человека мне вдруг впервые открылось в конкретных образах и деталях знакомое еще со студенчества выражение «творить историю»...

Шемшовскому попу Косьо и в голову не могло прийти, когда благословлял он застенчивого деревенского паренька в наряде из домотканого сукна и самодельных царвулях (1 Царвули — крестьянская обувь из грубой кожи.) в Софийскую семинарию, где выхлопотал ему место как «стипендиату фонда сирот», что лучший ученик его школы Стоян Стоянов станет не пастырем духовным, а ремсистом-агитатором (2 Ремсисты — члены РМС — Рабочего молодежного союза.). Что пройдет он в полосатой одежде арестанта, окруженный полицейскими в синих мундирах, по длинной улице Царя Симеона в центральную тюрьму. Что через несколько лет перед самой войной выйдет на волю убежденный коммунист другарь Стоянов...

Каких только партийных поручений не выполнял скромный «софийский служащий» Стоянов, как значилось в его документах, в годы войны. Приходилось быть и связником-курьером, и содержать нелегальную квартиру, и заниматься пропагандой на софийских фабриках. Случалось участвовать во главе небольшой группы боевиков и в рискованных операциях софийской боевой организации...

— Лето сорок четвертого было жарким, — вспоминал бай Стоян. — Что ни неделя, что ни день — радостное известие. Немцы бегут, Красная Армия уже на Дунае. И наши партизаны — их тогда в двенадцати повстанческих зонах было тысяч тридцать, не меньше — вовсю бьют карателей и жандармов. Одиннадцать бригад, тридцать семь отрядов да еще боевые группы в городах. Формируется даже первая партизанская дивизия в Калне, есть такое село, русские туда доставляют самолетами оружие. В общем, сила большая.

26 августа ЦК партии и Главный штаб приняли решение готовить вооруженное восстание и кончать с фашистами. И тут наши товарищи, те, что законспирированными не один год работали в армии и в полиции, сообщили, что двадцать восьмого состоялось заседание Совета министров...

Как обычно, заседание проходило в небольшом зале первого этажа здания военного министерства, которое больше напоминало крепость: массивные стены, собственная аварийная электростанция и водопровод, а главное — глубокий и надежный подвал, переоборудованный в бомбоубежище. Совет министров перебрался сюда несколько месяцев назад, опасаясь «коммунистических террористов». Зал был обставлен скромно — лишь круглый стол да дюжина глубоких кожаных кресел. Докладывали начальник военной разведки полковник Тумбин и его подчиненный капитан Йолов, «ответственный за борьбу против коммунистических влияний». Сообщения были неутешительными. «Коммунисты, — по словам полковника, — намерены взять власть, войдя в коалиционное правительство или образовав чисто коммунистический кабинет министров с помощью восстания».